Никола редко позволял кому-то себе помочь. Всегда сам справлялся с проблемами, какими бы они не были. Мертвец, конечно, что-то новенькое, но он справится, он разомкнет эти чертовы пальцы, сломает эти руки и затолкает их трупу в одно место. Кажется, его лицо уже начинало синеть, а в голове только и летали мысли о том, что зря они все это затеяли. Он знал, что Валко не отступится. Болгарин никогда не сомневался, что из-за своей прямолинейности и упрямстве, он наживет себе врагов и, удивительно, что он был только один. Или же младший брат просто не в курсе происходящего. Он и никогда не стремился, узнать как можно больше о деле Валко. На то оно и было «делом Валко», чтобы не лезть в него. Но прямо сейчас, когда Крам чуть ли не в состоянии, когда видишь свет в конце тоннеля, начинаешь думать, что иногда нужно было вмешиваться, останавливать брата, быть его здравым смыслом. Но это, к слову, тоже не самое лучшее решение. Никола, хоть и менее вспыльчивый, чем его брат, но не всегда мог контролировать свое действия. Они друг друга стоили и, хотелось бы сказать, что уравновешивали, но нет. Оба агрессивны, импульсивны и часто идут на поводу у эмоций. Возможно, без последнего, их жизнь была бы намного проще.
Хочется сказать брату, что не время шутить, потому что на его лице уже проявились все вены, а рот был приоткрыт, в попытках жадно схватить воздух, но он издавал лишь глухие звуки, которые могли бы напугать кого угодно, проходящего мимо. У него медленно начинают закрываться глаза. Как бы сильно Никола не старался, он не в состоянии держать их открытыми. Все происходило непроизвольно и не поддавалось магу. Он сейчас умрет. Говорят, в такие моменты ты видишь всю жизнь, которая проносится мимо тебя, словно огромный альбом с колдографиями быстро перелистывают прямо перед твоим носом. Но Крам ничего не видел. Лишь темноту, а когда из последних сил приоткрывал глаза, то лишь тусклый свет. И ничего более. Он прекращает попытки убрать с шеи пальцы мертвеца. Его лицо приобрело сине-фиолетовый оттенок. Перед тем, как глаза закроются в последний раз, Никола видит яркую вспышку и, собравшись с последними силами, разжимает пальцы трупа, жадно дыша. Это все выглядит, как еще один шанс, который дан ему не просто так. Никола не верил в высшие силы и судьбу и всегда считал, что сам может вершить все в ней. И если он снова дышит, то это потому, что Крамы живучие и просто так их не убьешь. Нужно сильно постараться. Особенностью их семьи было, что они не только умели приспосабливаться, но и приспосабливали окружающие условия под себя.
Болгарин перекатывается подальше, к стене и какой-то время лежит, пытаясь восстановить дыхание. Это сложно, ведь он слишком долго был оторван от кислорода. Он ударял в голову и заставлял все кружиться. Фокус тоже приходил в себя и Крам начинал видеть вместо пятен что-то более-менее отчетливое. И, суд по звукам и нечеткой картинке, брат сражался с трупом. Никола хотел помочь, но не мог. Подняться на ноги – звучало как из ряда фантастики, а что-то делать – вовсе смешно. Представлять по звукам, что происходит, достаточно трудно. Про себя Крам думал, что Валко должен взять все в свои руки. Он слишком упертый для того, чтобы просто так сдаться. Младший же сдался. Думал, что справится, но под конец пустил руки, перестав бороться за собственную жизнь. Это плохой признак. Означало, что Никола сдувался, раз не в состоянии вырвать свою жизнь из цепких лап смерти. И даже безупречная физическая подготовка не спасла. Он мог бы обвинить Валко (если бы были силы), потому что это он втянул его во все это, но младший бы так никогда не сделал. Во всем, что с ним случается, виноват он сам. Потому что не сумел сказать «нет» в нужный момент, потому что не был внимателен, когда это требовалось больше всего. Потому что был слаб, когда нужно быть сильным.
Когда Крам четко видит брата, который сложился пополам, он опирается на руки и садится. Уже неплохо, - Эй, ты чего? – Валко, кажется, вырвало. Но запах стоял такой, что ему казалось, что сейчас с ним произойдет тоже самое, - Крепись, - Никола подползает на четвереньках к брату, коленом вляпываясь во что-то мокрое и слизкое, - Аргх, - лишь вырывается из него, - Нам надо встать, - Оба потрепаны, а младший, ко всему, избегает взгляда на мертвеца, который уже состоял из нескольких частей, судя по всему, что ему пришлось снимать с себя руку, тогда, когда он был близок к тому, чтобы отойти в мир иной. Даже не верится, что это было только что, - Помоги мне, - говорит он парнишке, которого он, кажется, видел в Лютном. Он не просил помощи для себя – ему это не нужно. Слушать внимательно и сосредоточиться на тексте давалось магу тяжело. Они с Валко все молча слушали, - пока брат не нарушил монолог, как оказалось, Терри, - Я говорил тебе, - хрипло говорит Никола, - всегда говорил, что ты наживешь себе врагов, - Неоднозначные слова, учитывая, что им не нужно было делать что-то особенное, чтобы их ненавидели. С трудом Крам взбирается на диван, - Нам нужно отдохнуть. И переодеться, - Никола пялится в потолок. Его все еще преследовало фантомное ощущение, что пальцы сжимаются на его шее. Кинув быстрый взгляд на труп, болгарин говорит брату, - Прикажи Захару убрать труп. Я не собираюсь спать с ним в одной комнате, - Он не двинется с места. На сегодня диван в доме Валко – его ночлег.