«Очень и очень странно», - подумала Лили и вдруг поняла, что уставилась на этого мужчину и смотрела на него непозволительно долго – непозволительно не только для замужней женщины, но и для всякого приличного человека.

Она выругалась про себя и на себя – услышал бы это Джеймс, ох и удивился бы, что Лили-экс-Эванс, «отличница и заучка», вообще знает такие слова. Но Джеймс не рос в провинциальном и затянутом едким дымом Коукворте, большую часть детей и подростков которого составляла фабричная ребятня. Там и не такого можно было наслушаться. И ведь казалось, Коукворт остался где-то далеко, полузабытый, как страшный сон, равно как и человек, который был порой едва ли не ближе, чем родители и сестра, а вот поди ж ты. Что-то нельзя вырвать с корнем, а вырвешь – не остановишь кровь, не заживишь рану, каким бы талантливым зельеваром ты ни была, Лили Поттер.

Лили встряхнула волосами, прогоняя непрошеных призраков, взяла себя в руки – она здесь за ингредиентами к зельям, а не для того, чтобы рассматривать неизвестных волшебников, какими бы подозрительными ни были их увечья.

Вообще больница Святого Мунго закупала ингредиенты массово, у хорошо известных и проверенных поставщиков (потому что ценой любой ошибки в неверно приготовленном лекарстве могла стать человеческая жизнь), но за крайне редкими веществами порой приходилось отправляться лично. И хотя сегодня эта обязанность легла на плечи куратора стажеров, в числе которых была и Лили, Аделаида Грейсон вынуждена была, уйдя с работы раньше, умчаться через камин домой – на ее улице произошло нападение, хоть и без пострадавших, но авроры предполагали, что это дело рук Пожирателей.
Грейсон успела сунуть в руку Лили небольшой список и деньги.
- Поттер, я не сомневаюсь, что ты купишь все, что нужно. Аппарируешь с купленным в Мунго – и можешь возвращаться домой.
Лили заверила, что все сделает, тем более прекрасно знает, где можно купить нужные ингредиенты.

Эту лавочку в Лютном показал ей Снейп еще курсе на третьем, когда они бродили по Косому переулку и ели мороженое, предвкушая и обсуждая следующий учебный год. О Лютном ходили не самые лучшие слухи, которые имели под собой веские основания, и в одиночку Лили туда бы не отправилась. Гриффиндорская храбрость гриффиндорской храбростью, но отсутствием здравомыслия Лили Эванс никогда не страдала. Но за Северусом, скрепя сердце, пошла. И не ошиблась.

Кто знает, почему мистер Иеремия Майринк решил открыть свою лавку именно в Лютном, но он был непохож на тёмного мага, а вот на человека, невероятно увлеченного зельями – еще как.
В тишине лавки всегда было слышно, как за стеной булькает зелье, и можно было поставить галлеон (и выиграть) на то, что это – очередное экспериментальное зелье.
«Вам бы учебники писать для Хогвартса», - не раз говорила ему Лили, но мистер Майринк отмахивался.
«Стар я уже для чернил да пергамента, милая. Вот ты с другом и напишешь», - и кивал на Снейпа. Лили улыбалась, Северус… тоже, если это можно было назвать улыбкой.

…Она взяла с полки пузырек с порошком из печени дракона и положила в бумажный пакет, куда собирала нужные ингредиенты, стараясь снова не встретиться взглядом с неизвестным мужчиной. Кроме них, да мистера Майринка, в лавке была лишь пожилая седовласая волшебница, которая стояла уже почти у самого выхода и нюхала разные корни маргаритки, то и дело чихая.
На незнакомца Лили обратила внимание просто потому, что его увечья были совсем не похожи на те, что обычно остаются после заклинаний.

Она стажировалась в Мунго несколько месяцев, но уже повидала немало таких пострадавших – Пожиратели не давали забывать о себе, да и без них волшебники умудрялись то в магическую дуэль ввязаться, то поэкспериментировать с редкими заклинаниями, вычитанными где-то «в дневнике прабабушки из Франции».
Но несколько дней назад к ним с разницей в несколько часов доставили двух магов с травмами, глядя на которые кое-кто из отделения удивленно вскинул брови.
Кое-кто, но не Лили. В Коукворте она такого повидала после «разборок» местных парней. У волшебников были явные признаки жестокой, но…магловской драки. Кое-какую помощь они смогли оказать себе сами, но, видимо, недостаточно.
А еще волшебники будто воды в рот набрали. Чуть позже разговорились, но толку от этого было мало: нет, они незнакомы друг с другом; нет, они не проводили время вместе; нет, они не хотят рассказать, как получили эти травмы.
Лили с напарницей тогда пожали плечами, наложили повязки – и побежали к другим пациентам. Лили пыталась убедить себя, что она – не следователь из Министерства и уж тем более – не судья Визенгамота, чтобы допрашивать пострадавших. Те же аппарировали, как только получили помощь. Их имена даже зарегистрировать не успели.

И вот теперь Лили тут, в Лютном, а рядом стоит мужчина с травмами, удивительно похожими на травмы тех неразговорчивых магов.
Лили упряма и Лили хочет докопаться до правды. Но как?

Если бы Джеймс знал, куда Лили отправилась за пополнением ингредиентов, в их маленькой и молодой семье наверняка случилась бы первая серьезная размолвка. Удивительно, но они, не способные когда-то провести и дня в Хогвартсе без словесных пикировок, после свадьбы мгновенно, как будто по мановению волшебной палочки, осознали, что понимают друг друга даже не с одного слова, а с одного взгляда. Лили, еще будучи подростком – возраст, в котором девушкам полагается верить в романтику и «вторые половинки» - не думала, что такое на самом деле существует. Их с Петунией родители, безусловно, любили друг друга, но и у них случались разлады, во время которых сестры молча расходились по комнатам и старались не вслушиваться в звуки на повышенных тонах, доносящиеся снизу. С Джеймсом было поссориться решительно не из-за чего – как вообще это возможно с человеком, который так тебя любит? Тем страшнее было даже допускать мысли о том, что всё это в один миг могло исчезнуть – а новости, печатавшиеся в газетах и сводки, которые приносили из Министерства члены Ордена Феникса, не говорили, нет – кричали о том, что это возможно. Мир становился хрупким, как тончайшее стекло.

И, наверное, она действительно выбрала не самое лучшее время, чтобы отправиться в Лютный – это место и так никогда не отличалось безопасностью, а теперь и вовсе было наводнено магами самых отъявленных мастей, с которыми и днем-то не хотелось встретиться в узком переулке, что уж говорить о сгущающихся сумерках.

Но тут, в лавке, Лили чувствует себя в безопасности – как будто в кабинете профессора Слизнорта в Хогвартсе. Зелья для нее были не просто волшебной наукой, которая давалась легче других; не просто частью работы, а чем-то успокаивающим и медитативным. Как вязание для старушки – невольно приходит в голову сравнение, и Лили улыбается краешком губ - на миг, потому что в следующую секунду слышит мягкое звяканье дверного колокольчика и негромкую речь.
Даже оборачиваться к двери не нужно, чтобы понять: пожилая волшебница, чихающая от маргариток, покинула лавку, а мужчина с подозрительными травмами заметил ее, Лили, взгляд, и не оставил его без внимания.

Сейчас бы самое время положить на прилавок деньги за покупки (ей мистер Майринк доверяет, если в Лютном вообще можно говорить о доверии), проигнорировать незнакомца – потому что интуиция вовсю кричит об опасности – и, не говоря ни слова, выйти из магазина зельевара.
Сейчас бы самое время проявить благоразумие, которым Лили всегда отличалась в школе…точнее, хотела отличаться. Потому что Шляпа не может ошибаться – она, говорил Дамблдор, может следовать желанию ученика, но всё равно не ошибаться.
Благоразумие – не самое распространенное качество гриффиндорцев, а Лили Поттер, даже выйдя замуж, осталась в том числе и Лили Эванс – гриффиндоркой до мозга костей.
«Я не боюсь!», - смеялась она Петунии, взлетая на качелях почти до верхушек деревьев.
«Я не боюсь», - шепчет она сейчас сама себе и встречает насмешливый, самоуверенный и оценивающий взгляд тёмных глаз, не отводя своего и стараясь не думать о том, что устроил бы Джеймс, узнав обо всём этом.

- В каждой игре есть свои правила, мистер… - Лили вопросительно поднимает бровь, левой рукой нащупывая в кармане мантии палочку – нужно быть готовой ко всему. Вряд ли, конечно, незнакомец назовет свое настоящее имя, но так она потянет время. – И, прежде, чем играть, я предпочитаю знать эти прав…
Ее прерывает звук взрыва, от которого на секунду закладывает уши, а мешочек с выбранными ингредиентами летит на дощатый пол.

В каморку за прилавком они с незнакомцем забегают почти одновременно, и от зрелища, открывшегося глазам, их хочется тут же закрыть, но девушка делает глубокий вдох и выдерживает первый приступ слабости.
Лили никогда не наблюдала последствия взрыва гранаты, но именно это первое, что приходит в голову при виде на тесное помещение, пропахшее травами, а теперь – и кровью.
Добротный медный котел не просто разворотило взрывом – разорвало на мелкие куски, которые, словно картечь, зацепили старого зельевара. Иеремия Майринк лежит на полу, истекает кровью и, что страшнее всего, остается в сознании.
Такого в Мунго Лили еще не видела.

Она падает на колени перед зельеваром и достает палочку. Вот бы еще руки не тряслись, ну же, Лили. Ты будущий колдомедик, ты же хотела спасать жизни? Так спасай. И без истерик.
С такими серьезными ранами справятся только в Мунго, но ни аппарирование, ни телепортацию с помощью летучего пороха или портала старик сейчас просто не выдержит. Ладно. Ладно, будем работать тут.
- Настойка красного клевера, - Лили обращается к мужчине. Кем они ни был, он, по крайней мере, не сбежал, а это уже кое о чем говорит. – Вы можете найти ее?
А с ранами…с ранами придется справляться ей.
Лили видит перед глазами не мистера Майринка, а Северуса, который вдохновенно рассказывает ей о придуманных ими же заклинаниях. Лили помнит, что хмурилась тогда в ответ и пыталась образумить Снейпа, заклинания которого всё больше годились лишь для нанесения увечий.
Вспомнить бы теперь то, которое исцеляло.

Vulnera Sanentur – контрзаклятие для Сектумсемпры, и оно неохотно исцеляет другие раны, но что-то лучше здесь и сейчас придумать сложно.
Лили речитативом повторяет слова заклинания, пытаясь не сбиться, проводя палочкой у ран. Сейчас главное – остановить кровь.
Если бы не Северус, она вообще никогда не оказалась бы в этой лавке. Но если бы не Северус, она бы сейчас не знала, что делать.
Вот только ее рану от потери друга не исцелит даже Vulnera Sanentur.