После того дня, когда, казалось, разрушился мир, Никола был сам не свой. Все валилось из рук, он не мог найти себе место и на какое-то время прекратил тренировки, потому что летать он не мог.  В его взгляде было видно пустоту. Никола чувствовал себя так, словно от него оторвали кусок и ничего не сможет его заменить. Потеря отца стала тем событием, которое не проходит бесследно. Каждый переживал, как мог. Кто-то заливается алкоголем, кто-то плачет, кто-то колотит всех подряд, а Крам просто потерял желание делать что-либо. Он не понимал, сколько прошло времени с того самого дня, как он получил эту чертову сову, где на аккуратном пергаменте небольшими буквами было написано, что отец убит. Болгарин знал, что это не шутка, потому что бы мать ни за что бы не шутила с такими вещами, как жизнь любого из членов семьи. Это было больно для всех. И, возможно, младший болезненнее всех перенес это все. Конечно, Златан всех трех детей любил одинаково, но после того, как ни один из старших не пошел по его стопам, именно на Никола возлагалась последняя надежда. И он его подвел. Он занимается квиддичем, а не тем, чем бы хотел отец. И жениться на Йенсен он согласился со скрипом. Ради отца, как оказалось, он готов на многое, но не на все. Может быть, с Викторией сначала все было для того, чтобы загладить свою вину?
Никола всегда боялся разочаровать отца, разочаровать окружающих, разочаровать себя. Но в последнее время он только и делал, что занимался самобичеванием, словно это в чем-то поможет. Это не вернет Златана. И нет смысла даже думать о некромантии, потому что это не выход. Конечно, Крам миллион раз думал об этом, но останавливал себя, потому что это глупо. Это будет не глава семьи, а лишь тело, способное говорить. Это будет нечто иное и ему не место в их замке, не место подле матери. Болгарин никогда не думал о том, что его может что-то так сильно задеть. Бывали поражения, неудачи и Крам их тяжело переносил. А смерть отца совершенно выбила его из колеи. И ему не хотелось ничего и никого. С братьями он не мог поговорить на этот счет, потому что не хотел прослыть слабаком, к Виктории даже нет смысла приходить, потому что он сделал все, чтобы мосты между ними сгорели дотла. Жалел ли он? Конечно. Норвежка нравилась ему. Она была цветком, за которым хотелось ухаживать. Но он все разрушил, потому что так и не научился сдерживать свои эмоции. Крам всегда был сильным, мог принимать достаточно взвешенные решения, если, конечно же, не был в состоянии бешенства, но тогда ему просто снесло голову. Он готов был послать ее на другой конец света, только бы не видеть ее лица и не слышать голоса, которые интересуется, все ли в порядке. Не в порядке, и никогда уже не будет.
Крам пошел на отчаянные меры, решив заявиться к Гере. Их последняя встреча прошла не самым лучшим образом и Никола был в этом виноват. Нет, он не извинится, потому что слишком горд, но покажет ей, что она снова ему нужна. Гречанка понимала его лучше всех и какая-то ссора, пусть и такая крупная, не могла ничего изменить. Он нужен ей, всегда, а она нужна ему, сейчас. Он готов стерпеть что угодно, но не уйдет. Унизителен сам факт, что он решил пойти на такой шаг, но ему просто не к кому было обратиться. У болгарина была только Манолис, которая, возможно, будет не особо рада его видеть после того, что он ей наговорил. Часть была правдой, часть сказана из-за злости и ярости в тот самый момент. Но прошлого уже не воротить и Никола был настроен вести себя так, словно ничего и не было, ведь ему на самом деле нужна помощь. Он загнал себя в такое болото, из которого просто не выберешься в одиночку. Сложно признавать, но ему нужна помощь и Гера была той единственной, кто могла дать ему эту помощь. Он поймет, если она не захочет, но Никола верил в то, что ее чувства к нему слишком сильны и она не оставит его, хоть и такого эгоистичного, в одиночестве. Гречанка была стервой, но рядом с ним она таяла, он знал.
Только он мог так нагло появиться посреди ночи на пороге ее комнаты. От него слегка несло ракией, но он опрокинул лишь стакан и пока еще твердо стоял на ногах. Была глубокая ночь и девушка, не удивительно, спала. Несколько минут он смотрел на нее, думая лишь о том, что буде дальше, когда он ее разбудит. Крам тихо подходит к кровати и проводи пальцами по ее ключице. Но реакции не последовало, и он просто садится у кровати, обхватив руками голову. Состояние болгарина было странным. Он сам не знал, что ему нужно и зачем. Хотелось просто, чтобы боль его отпустила. И хоть с самого детства ему говорили, что мужчины не плачут, слезы все равно падают на квидичную форму. Он хотел полететь на тренировку. На самом деле хотел, будучи уверенным, что ему станет легче, когда он погрузится с головой в свое любимое дело. Но он просто не смог сесть на метлу. Даже к Манолис прибыл с помощью портала, потому что не смог бы долететь. Сколько всего творилось в его голове и как сложно это все преобразовать в мысли и слова. В таком состоянии его никто не видел. И Гера станет первой. Не это ли высший показатель доверия? Никола откидывает голову назад так, что он почти касается Манолис, аккуратно спавшей в постели и не подозревающей, что у нее гость, которого она, возможно, не ждала.

Девушка просыпается и Крам невольно вздрагивает. По интонации Геры сложно было понять, что она сейчас чувствует, но Никола и не пытался. Но настолько был ослеплен своей болью, что даже не пытался во что-то вникнуть. По нему видно, что ему кто-то нужен. Нет, не говорить о его проблемах, это совсем не в его стиле, скорее, просто побыть рядом. Крам ненавидел проявлять слабость, но он не в состоянии быть сильным, таким, как и всегда до этого. Он сломлен и очень сильно. Чтобы восстановиться, ему нужна поддержка и время. Получит ли он ее от гречанки? Сложно сказать. Ему казалось, что после того, как он с ней поступил, он этого не заслуживает. Но был шанс, что Гера забудет все прошлые обиды и будет с ним в тот момент, когда это сильнее всего ему необходимо. Девушки, хоть и умеют таить обиду долгое время, иногда слишком податливы, если перед ними тот, кого они так безумно желают на протяжении долгого времени. Никола был таким для девушки и прекрасно это знал. Сейчас он не пользовался положением, а пытался всего лишь спасти себя от падения в бездонную яму, из которой очень сложно выбраться одному. А ведь потянуть за собой кого-то еще так просто. Намного проще, чем может показаться на первый взгляд. Один неверный шаг, одно неверное действие и все, конец.
Болгарин поворачивает голову в сторону, глядя Манолис в глаза и говорит одновременно грубо и жалобно, - Не делай вид, словно ничего не знаешь, - О смерти Златана очень сложно было не знать и Крам просто не верит девушке. Ему кажется, словно она хочет поговорить с ним обо всем этом. Проблема в том, что он совершенно не хочет это обсуждать. Ему больно и это чувство никуда не уходит. Оно забирается все глубже и глубже в его душу, - Прошло почти три недели и ты знаешь, - говорит он, без каких либо эмоций. Даже будучи разбитым в дребезги, грубость никуда не ушла от него. Но сложно измениться, когда ты столько лет такой холодный почти ко всему, что тебя окружает, - Даже если бы ты не хотела, все равно. О таком слишком много говорят, - Златан был далеко не последним человеком в магическом мире, а слухи имеют свойство слишком быстро распространяться. Никола был уверен, что уже гуляет немало версий того, кто, зачем и почему убил Златана. Да, это было именно убийство и от этого хотелось отомстить еще сильнее. У болгарина не было сомнений, что во всем был виноват Гриндевальд. Никто другой бы просто не поднял руку на такого уважаемого человека, как его отец. Только полнейший безумец был способен на такое.
Он пальцами касается ее тонких пальцев, заботливо легших на его плечи, и крепко их сжимает. Нет, не затем, чтобы причинить боль. Ему нужно тепло тела Геры, - Ты – единственная, кого я хочу сейчас видеть, - негромко говорит Никола. Его голос изменился. Стал таким потерянным и беспомощным, - Можешь меня прогнать, но я никуда не уйду, - девушка, как никто другой знала о том, что, если Никола что-то решил, то его не переубедить. Ему плохо настолько, что он начал рушить все, что создал. Только карьера оставалась в безопасности. Но даже там он балансировал на грани, - Ты мне нужна, - многие мечтали услышать от Никола такие слова, но услышать его от них было очень и очень сложно. Повезло только Манолис и то, только в момент полнейшего отчаяния. Сделает ли она на этом акцент или потеряет голову? Крама это не волновало, потому что голова была занята только своей болью. И ее безумно сильно хотелось унять любым методом. Даже излюбленная ракия не давала забыться. После нее накатывало еще сильнее, - Веришь мне? – он смотри ей прямо в глаза, пытаясь найти понимание. Он совершил ошибку, но теперь просит безмолвное прощение и если девушка не простит его, то он просто не знает, что ему делать и куда податься.
- Я его разочаровал, - Никола отворачивается от девушки и опускает взгляд вниз, - Я не стал его приемником, не сделал то, чего он хотел, - он говорит отрывисто и чувствуется, что каждое слово ему с трудом дается и приходится делать усилие над собой, - Так не должно было быть, - Крам начинает тереть пальцами свободной руки виски, и прикрывает глаза. Он видит перед собой их последнюю встречу и слышит в голове его голос. Они не ругались, но разговор вышел напряженным. Не такой должна была быть последняя встреча с тем, кого он уважал больше всего на свете. Не каждому дано понять, что чувствует Никола, но ему нужна поддержка, иначе он сорвется. Ходить по краю пропасти легко, а вот если ты туда упадешь, то уже никогда не выберешься. Да, конечно, бывают исключения. Но он им не станет, - Это все словно плохой сон, - он не поднимает глаза на Геру и может показаться, словно он боится ее. Но он не в состоянии чувствовать страх. По крайней мере, сейчас, - И он никак не хочется заканчиваться, - самым большим кошмаром Крама – разочаровать болельщиков. Но то, что происходило сейчас, было бы разы хуже, - Я хочу проснуться, - болгарин никогда не был особо разговорчивым, но сейчас его закрытость ощущалась особенно явно.

- Все изменилось, - он говорит это негромко, но совершенно без эмоций. Будь он в другой ситуации, наверняка бы отреагировал на слова Манолис. Она была наигранно груба и в любой другой ситуации болгарину это не понравилось, но только не сейчас, когда в его душе творилось непонятно что. Крам был готов стерпеть что угодно, только бы ощутить то, чего ему не хватало больше всего в данный момент – тепло. Тяжело признаваться, что ты слаб, что нуждаешься в том, что, буквально пару недель назад, хотел выкинуть из своей жизни раз и навсегда. Он поступил, возможно, неверно, но сейчас хотел не столько все исправить, сколько изменить в сторону, которая будет более выгодна ему. Крам, хоть и был разбит, но его эгоизм никуда не делся, - Все изменилось, - повторяет он, почти шепотом. Гера никогда его таким не видела и вряд ли увидит. Он проявил слабость один раз, чтобы зарыть это глубоко под землей и никому больше не показывать. Крам – слишком сильная фамилия, чтобы кто-то из ее представителей так низко опускался и вел себя как настоящая тряпка. Это было непозволительно. Но лишь перед Герой он мог быть таким и не бояться осуждения с ее стороны. А также быть уверенным в том, что все, что произойдет между ними, в том числе и разговоры, останется в этих стенах и не пойдет дальше.
Никола устало потирает виски, радуясь, что нет необходимости смотреть в глаза гречанки. Сейчас она могла увидеть там слишком многое, что хотелось бы оставить при себе, - Я верю лишь в то, что Златан мертв и это только начало, - Никола знал, что то, что они приняли сторону Волдеморта, не могло пройти мимо. Эта метка, которую он гордо носил, к сожалению, стала причиной полнейшего краха. Гриндевальд начал на них охоту. И, если он надеется, что запугает сыновей, то он ошибается. Как же Крам хотел оказаться в Нуменгарде и своими руками свернуть шею тому, кто оборвал жизнь отца. И, хоть он действовал не своими руками, это совершенно не важно. Только Геллерт был причиной смерти, только он должен заплатить за свои деяния, пока не вкусил прелесть власти, даже будучи за решеткой. Не было сомнений, что в том месте, которое он сам и создал, были лазейки, - Вопрос времени, когда придут за моей головой, - он говорит перед собой, в пустоту, но прекрасно понимает, что Манолис все слышит. Болгарин делает глубокий вдох, получив удовольствие от запаха Геры. У девушки он всегда был каким-то особенным и запоминающимся. Никола его никогда ни с чем не спутает. Как и запах Йенсен. Но мосты между ними сожжены раз и навсегда.
- Ты говоришь слишком много вещей, о которых я не хочу думать сейчас. Это слишком сложно, - честно признается Крам, обнимая рукой колено, которое поджимает поближе к груди. Сосредоточиться на своих мыслях стоило огромных усилий, а уж о том, чтобы сделать из этого какие-то выводы – тем более. Это не то, зачем он пришел к Гере и она это понимает. Видимо, не могла промолчать и, как бы ни хотелось признавать, болгарин это понимал. Он сделал ей больно и заслужил ту прохладу, с которой она его встретила. Но все равно победа у него в кармане – она его не прогнала, - Мне хочется лишь обрести покой, Гера, - вряд ли гречанка могла подумать о таком откровении со стороны Крама. Он и сам не ожидал такого от себя, - Но мне неспокойно, - он говорил странно, отстраненна, и почти что не двигался. Для спортсмена это было нетипично. Он всегда был активным и редко стоял на месте, даже когда это требовалось от него, - Ты кого-нибудь теряла? - спрашивает болгарин, пытаясь ввести Манолис в то же состояние, в котором был он сам. Даже если какие-то такие случаи и были в жизни девушки, сейчас в его голове не было никаких воспоминаний об этом, потому что он думал только о своем горе и хотел как-то его пережить.
- Нет, побудь со мной, - как только Никола понимает, что Манолис ускользнет от него, приходится идти на унижения, только бы она снова его обнимала. Это не так сложно далось Никола, как он предполагал. Страх остаться в одиночестве слишком сильно на него давил, - Позволь остаться здесь, - он хватает ее за руку и впервые, с момента, как оказался в этой комнате, оборачивается к ней и смотрит прямо в глаза, - Ты мне нужна, - обычно мужчины готовы пойти на все, чтобы трахнуть девушку. Даже унизиться. И со стороны могло показаться, что он хочет именно этого. Да, ему хотелось прижать ее к стене, схватить за волосы и, схватив за бедра, проникнуть в нее. Но он знал, что это не поможет справиться болью, - Не заставляй меня умолять, - пальцы на запястье сжимаются, голос звучит более привычно для окружающих. Он груб и многие не слышали от него другого тона. Манолис сегодня несказанно повезло. Не факт, конечно, что она это понимала, но у нее просто не было времени думать. Или она принимает его или он сопьется. Другого, к сожалению, не дано, и он это понимал. Гречканка умна и должна догадаться, что он нее зависит, спасет ли сегодня он свою душу или продолжит падать в пропасть, из которой уже не спастись.

Никола берет ее за шею и притягивает к себе, жадно целуя. Он хотел ее. Всегда. Но не сейчас. Буквально через десяток секунд он отпускает нежную шею гречанки и опускает голову вниз, почти не моргая глядя на пол. Никола пытался объяснить сам себе, зачем он поцеловал девушку, но он не мог ответить себе на этот вопрос и, если честно, был рад, потому что Гера не спрашивала у него ничего на этот счет. Манолис почти не говорила, больше слушала. А это именно что, что нужно Краму. У него редко появлялась необходимость в том, чтобы поделиться какими-то своими чувствами и переживаниями. Он был совсем не таким. Но смерть отца изменила и сломала его. Никогда и никто не видел Никола в таком состоянии. Он готов был убить себя за то, что ведет себя как чертов слабак. Но иначе не получалось. Если он не выплеснет эти эмоции, то утонет в них раз и навсегда. А Краму нельзя тонуть. На него слишком много надежд и, если он подведет команду, то ему точно незачем жить на этом свете. Он потерял того, кто был ему безумно дорог. Если он лишится квиддича, то это можно считать концом. Без игры и полетов он станет никем. Никому ненужным изгоем. Может быть, Гера не оставит его одного. И она будет чуть ли не единственной. Если, конечно, будет.
- Тебе повезло, - Манолис не теряла никого столь близкого и ей на самом деле повезло. Болгарин самую малость завидовал, потому что ей не довелось ощутить того урагана, что сейчас в его голове, - И ведь это все не здоровье, - Крам берется рукой за голову и делает глубокий вдох. Златан много кому переходил дорогу, но никто не смел угрожать ему. Все боялись отца, потому что знали, чего он стоит, и кто за ним стоит. Для Гриндевальда, кажется, это не стало помехой. Даже будучи в тюрьме он портит жизни тем, кто его якобы предал. А какой смысл следовать за тем, кто сам себя защитить не может? Это глупо и сам Геллерт прекрасно должен это понимать, - Ты бы жалела, если бы погиб я? – усмехается, нервно дергаю кистью руки, - Или бы плюнула на мою могилу? – он знает, что Манолис бы так не сделала, но попытался пошутить, что совершенно странно для него. Но со всеми событиями, произошедшими в последнее время, он стал сам на себя не похож. Наверняка гречанка сейчас совершенно не понимает, что происходит. Но, может быть, ей это и не нужно. Будет намного проще оставаться в неведении. Гера, все же, слишком умная, даже если не всегда это показывает. Девушка понимает и знает больше, чем может показаться.
- Ты всегда была рядом в трудные моменты, - Крам никогда не просил помощи, но ему нравилась поддержка от гречанки. Она всегда говорила, если он поступает неправильно и совсем не боялась его ярости. Правда, они умели преобразовывать агрессию между друг другом в секс. Все улетучивалось, как только они в изнеможении засыпали рядом друг с другом, - Я это ценю, - болгарин тоже был достаточно хитрым и знал, что, можно получить многое лишь красивыми словами. Но сейчас это не действовало. Он с трудом доносил до Геры свои мысли. Использовать ее он просто не мог, но отнюдь не потому, что не хотел, - Как ты думаешь, я заслужил такое? – глупый вопрос, который он адресует не столько девушке, сколько пустоте, которая плотно окутала его. И даже касаний Манолис было мало. Чертовски мало, чтобы все это исчезло, - Я знаю, что ты честна и скажешь правду, - Крам еще не решил, готов ли услышать эту правду, но Гера всегда его тонко чувствовала и знала, когда нужно сказать то, что он хочет услышать. Она так профессионально балансировала между колющей глаза правдой и сладкой ложью, что ей можно было позавидовать, - Только не молчи, - просит он, когда его снова накрывает с головой буря эмоций, которой он не в состоянии сопротивляться.
- Когда настанет время, - кратко отвечает он, думая о том, что ему становится все хуже, - Но ты знаешь, что я никогда от тебя ничего не скрывал, - она целует его и по телу пробегается дрожь. Гера лучше всех знала его тело и где нужно коснуться, чтобы пробудить в нем желание. Он даже издал тихий стон, - Гера… - тихо шепчет он, борясь с желанием трахнуть ее прямо сейчас. Не время. Не сейчас, - Я не могу… - факт того, что в штанах стало тесно, говорил об обратном. Но ничего из этого не выйдет. Они будут трахаться, пока не устанут, но он так и не сможет кончить. Это никогда не удавалось ему, когда в голове были какие-то проблемы, которые ему не удавалось решить, - Сейчас мне нужно не твое тело, - это было равносильно тому, чтобы сказать, что он ее не хочет. Нет, он хотел и его учащенное дыхание говорило об этом, но разум отказывался идти на близкий контакт. Когда он так сильно уязвим – это слишком глупо и опасно. А Крам не любил подвергать себя опасности, - Просто будь рядом, - снова хватает ее за руку, но на этот раз не так крепко. Он аккуратно сжимает ее пальцы и прикрывает глаза, откидывая голову назад. Он напоминал пса. Побитого жизнью, который нашел укрытие и приполз просить тепла.