Практически никакое из мест Натаниэль не считал своим домом и не стремился так быстро туда попасть, как это возможно. Его квартира, хоть и была обставлена по его вкусу, так, чтобы она была максимально удобной для него, все же была слишком не обжитой для того, чтобы называть ее домом. Привести друзей чтобы выпить или позвать девушку туда можно было, но там не было того уюта, которым должен был быть пропитан настоящий дом. По крайней мере, если появлялся какой-то другой вариант, Нейт предпочитал не идти на свою квартиру. Назвать домом поместье его лучшего друга тоже он не мог. Конечно, в доме Розье ему всегда были рады, но это совершенно не то. Он не мог прийти, пнуть какой-нибудь стул, завалиться на диван и уставиться в потолок. Нет, хоть они и были близки, но существуют нормы приличия, которым необходимо следовать. Что касается отчего дома, то был период, когда молодой человек с удовольствием возвращался туда, но причиной тому были лишь отношения с мачехой, к которой, как ему казалось, он испытывал чувства схожие, по его представлениям, с любовью. Сейчас, спустя время, он понимает, что это была глупая привязанность, желание отнять у отца то, что ему принадлежит, ну и, как бонус, удовлетворение своих собственных потребностей. Да, ему было тяжело, когда его поставили перед фактом, что отношения должны закончиться, но, как оказалось, что ни делается – к лучшему. Благодаря всему этому Нейт познакомился с Марсьенн и вот к ней домой он действительно спешил. А ведь началось все с просьбы перекантоваться пару дней после событий в Хогсмиде, о которых волшебник, конечно же, не рассказал Марси. Благо, что целительница знает в каких отношениях он находится с отцом и что в том доме он бывает лишь по особым случаям. Мальсибер уже даже толком не помнил, что именно сказал, чтобы получить разрешение переночевать: то ли, что у него в квартире какая-то коммунальная авария, то ли преследовальница в лице слишком навязчивой девушки, не принимающей «нет» в качестве ответа, то ли еще какую-то ерунду. Главное, что ему позволили остаться на пару дней, и вот эти пара дней переросли в пару недель, а теперь уже и в пару месяцев. Он не испытывал никаких неудобств по поводу своего затянувшегося пребывания у Марси, как ему казалось, они довольно неплохо проводили время после работы, он ощущал какое-то неведомое ранее чувство…счастья? Дементор его разберет, сам Натаниэль не мог сказать наверняка, но эта француженка научила его улыбаться, при чем не какой-то косой усмешкой, которая сопровождала волшебника всю его жизнь, а настоящей искренней улыбкой. Марсьенн была настолько светлой, чистой и искренней, что ему невольно хотелось хоть немного ей соответствовать. По крайней мере, пока они живут вместе. Розье уже тоже заметил мелкие перемены в характере друга, но, кажется, он не был особо против, по крайней мере, его друг больше не хотел себя покалечить, а это уже было положительной динамикой. Эвану, по всей видимости, этого хватало. Главное, что Нейт остается неизменным в своих взглядах и все так же является сторонником Темного Лорда, делая все возможное, чтобы стереть с лица земли магглорожденных отребьев. Но, говоря откровенно, выпускнику Слизерина было несколько сложно сдерживать радость от новостей Марсьенн, когда она неделю назад возвращалась из Мунго с новостями, что очередной ее магглорожденный пациент погиб от неизвестного заболевания. Как и подобает воспитанному и заботливому родственнику, он жалел ее, но лишь потому что целительница слишком близко к сердцу принимала эти события, и он переживал о состоянии Генсбур, а не потому что он сопереживал этим выродкам. Скольких он сам лишил жизни и скольких еще лишит.
Ну а пока, Нейт действительно спешил туда, где ему были рады. Конечно, они могли провести Рождество в поместье Мальсиберов, где отец и мачеха устраивали пышное празднование, но молодому человеку не хотелось вести все эти бессмысленные светские разговоры, мечтая лишь поскорее убраться оттуда. Кроме того, вряд ли кто-то сильно удивится, что его не будет. Его отца скорее огорчит отсутствие Марсьенн, но и то, как считал Натаниэль, он не будет акцентировать на этом чье-либо внимание. А раз так, то им там определенно делать было не чего.
- Счастливого Рождества! – произносит молодой человек, едва заходит в квартиру, где ему было комфортно. Едва он оказывался здесь, все проблемы, казалось, оставались за пределами стен квартиры и создавалось ощущение, что они настолько незначительны, что не стоят его внимания. – Я решил, что бутылка твоего любимого вина после рабочего дня будет не лишней. – едва заметно улыбается молодой человек, доставая не только вино, но и бутылку огневиски для себя. Все-таки, сегодня Рождество, а значит, можно позволить себе расслабиться. Он ставит все это на стол, после чего подходит к Марсьенн и целует ее в щеку. Это стало каким-то таким.. привычным, обыденным, чем-то самим собой разумеющимся. Наверно, со стороны это выглядит неправильно, но ему на это наплевать. – У тебя все хорошо? Выглядишь какой-то напряженной. – отмечает молодой человек, бросая беглый взгляд на целительницу. – Давай я налью вина, оно поможет тебе выкинуть все плохие мысли из головы. – произносит он, после чего открывает бутылку, берет из кухни бокал и наполняет его вином. – Держи.

Нельзя сказать, что Натаниэль был очень сопереживающим человеком или хорошо чувствующим людей. Скорее, это было что-то типа интуиции, он знал к кому и когда можно подойти, с кем пообщаться, дабы заработать дополнительные баллы или выслужиться перед нужными людьми. Да, у него был довольно влиятельный отец, но Нейт всегда предпочитал добиваться всего самостоятельно, дабы избежать возможных упреков со стороны родителя. И как бы ему порой не было противно прогибаться перед кем-то, он это делал. Вот и сейчас, он скорее чувствовал, что что-то не так – слишком уж Марсьенн была сосредоточенной, задумчивой и тихой. Молодой человек слегка откинулся на спинку стула, после чего сделал глоток огневиски из стакана, который успел себе наполнить пока целительница накладывала ужин. Практически не мигая он следил за каждым ее движением и какое-то зерно сомнения, которой поселилось в нем, едва он переступил порог квартиры, стало расти.
- Благодарю. – говорит он с привычным спокойствием. Мальсибер не хотел, чтобы женщина поняла, что он догадывается о каких-либо переменах в ее настроении, давая ей возможность самой рассказать, что происходит, без лишнего давления со стороны. Как же это было на него не похоже, но рядом с ней ему хотелось быть лучше и, как казалось молодому человеку, это ему удавалось. Но, между тем, разговор не клеился, и, от этого, казалось, что напряжение лишь растет. – Это очень вкусно, спасибо тебе. – вежливо говорит он, хотя на деле, даже не особо чувствует вкус еды, а кусок едва лезет в горло. И все же, он знает, что готовит Генсбур вкусно, поэтому в его словах нет ни капли лжи. Волшебник смотрит, как задумчиво целительница берет бокал с вином, делает глоток и, кажется, впервые за вечер выражение ее лица меняется – на губах появляется едва заметная улыбка. Это, хоть немного, но успокаивает Нейта. Вероятнее всего, у нее был просто сложный день, а вечер в его обществе, да с бутылкой вина поможет снять усталость и позволит расслабиться. Впрочем, этим планам не суждено было сбыться, ведь практически сразу она сказала то, что, по всей видимости, терзало ее весь вечер. Или он был так слеп, что не замечал этого несколько дней?
- Возвращаешься? – переспрашивает волшебник спокойным голосом, слегка отодвигая тарелку с салатом и уже немного остывшим мясом. В его голове одна мысль сменяла другую и он совершенно не мог понять, как стоит отреагировать на подобное заявление. В конце концов, у них были планы, у него были планы на ближайшие дни и о некоторых из них Генсбур знала. – И как давно ты это решила? – он всеми силами старается сдерживать себя, не повышать голос и не сломать что-нибудь находившееся под рукой. Он буквально физически ощущал, как в нем пробуждается злость, ярость, готовая затуманить мозг. Наивный, он считал, что никогда не испытает этих чувств, находясь рядом с Марсьенн, но, похоже, от самого себя сбежать довольно трудно. – Мне казалось, что у нас были планы на праздничные дни или я это себе выдумал?
Ему было трудно понять желание Марсьенн отправиться повидаться с семьей, провести с ними праздники. Такое сложно понять человеку, у которого отсутствуют семейные ценности, тому, у кого с семьей настолько натянутые отношения, что проще сделать вид, что их не существует. Возможно, это одна из причин, почему у Натаниэля все еще не было собственной семьи, хотя, говоря откровенно, в их обществе считается довольно странным, если по окончании Хогвартса молодой человек или девушка не спешит к алтарю, как по принуждению, так и по своей собственной воле. И все же, неимоверно радовал тот факт, что его ближайший лучший друг так же оставался вне уз брака и они могли вдвоем развлекаться напропалую. Конечно, с их характерами, вряд ли наличие жены или, упаси Мерлин, детей, остановило их от возможности делать все, что душе угодно. Разве что им самим не захотелось бы пятнать репутацию уже своей семьи, но загадывать этого не хотелось, все-таки, что Розье, что сам Мальсибер были холосты и это не могло не радовать. Порой Нейт задумывался о том, что может дать своему наследнику и становился в тупик, но одно он понимал точно - он не будет таким, каким был его отец. И вот совершенно другой тип людей - Марсьенн, которая испытывала привязанность к семье, которая с такой теплотой о них говорила, что Натаниэль порой ловил себя на том, что слушает ее истории с интересом, а не потому что должен был. Возможно, дело в голосе женщины, или в манере ее повествования, но от этих рассказов, комната словно пропитывалась теплом, и это тепло проникало в недра его черствой души. Сейчас же он был бы счастлив, если все они просто исчезли с лица земли. И в первую очередь, ее муж, который, казалось, совершенно не беспокоился о состоянии Марсьенн. Окажись Нейт на его месте, то уже давно вернул свою законную супругу домой, а не позволял жить в другой стране, особенно с каким-то там родственником. Или же, Генсбуру просто плевать на свою жену, тогда становится непонятным, почему Марси так рвется провести Рождество с ним. И, откровенно говоря, Мальсибер не был уверен, что хочет знать причину, которая привела целительницу к такому решению.

Наверно, это было нечестно с его стороны обвинять Марсьенн в том, что она не оправдала его ожиданий и захотела оставить одного в этот праздник. Нейт не был особым любителем семейных праздников по вполне себе логичной причине, и, пожалуй, в этом году он впервые ощутил хоть какую-то толику радости от предстоящих праздников, которая свойственна большинству людей. И вот ему в очередной раз говорят о том, что он, по всей видимости, не достаточно хорош, чтобы потратить этот, так называемый, светлый праздник, на его общество. Да, должно быть, это глупо и подобные выводы способен сделать лишь ребенок, но Натаниэль действительно считал, что в этом году все будет иначе, что у него есть единомышленник, и человек, которому не претит его общество. Впрочем, да, у него действительно есть такой человек, при чем, с которым он знаком не один год – это Эван. Судя по всему, по сложившейся традиции, они снова соберутся выпить вдвоем и послать всех остальных как можно дальше.
- Однако, ты их поддерживала, мои планы. - отмечает молодой человек, после того как пережевал кусок мяса. Пока что ему удавалось сохранять видимость спокойствия, но он не был уверен, что этого спокойствия хватит надолго. - Слов возражения или не согласия я не слышал. – пожалуй, это было самым противным во всей этой ситуации. Она позволяла ему думать, что все будет именно так, как он говорил, как он планировал. Вряд ли случилось что-то такое срочное, отчего Марсьенн решила покинуть Лондон и вернуться в родные края, а значит, целительница задумывалась об этом и, возможно, давно. И вместо того, чтобы откровенно об этом сказать, она просто молчала и слушала его лепет о том, какие мероприятия планируются и как будет разумнее распределиться их временем. Воображение Мальсибера сразу нарисовало как она потом сидит и смеется над ним, или как она рассказывает кому-то из подруг о том, как наивный маленький мальчик жаждет ее общества и в глаза не видит истинного положения вещей. Конечно, где-то в глубине мозга он понимал, что это не так, что женщина, сидящая рядом совершенно не похожа на ту, которую он сейчас нарисовал себе в голове, но злость все нарастала и, откровенно говоря, волшебник не знал как с ней бороться.
- Не похоже, что они по тебе соскучились. За все это время они не захотели приехать к тебе. – высказывает он свои наблюдения. Что такое письма, когда у них существует реальная возможность за пару минут оказаться на другом континенте и лицезреть того или иного человека всуе, без использования такой вещи как письма. По крайней мере, когда дело касалось семьи, которой ты так дорожишь. – Я бы приехал. – едва заметно пожав плечами произнес Мальсибер, делая глоток огневиски. Нет, это не было каким-то способом показать ей, что он лучше, скорее, дать понять, что она значит для него, что работа не такое уж и оправдание для того, чтобы не приехать. Уж какие-нибудь выходные за полгода можно было выделить на свидание со своей женой. Впрочем, для Нейта так даже лучше, ведь однажды Генсбур все же заявился на порог их, вернее, ее квартиры. Ничего удивительного, что волшебнику не понравился супруг Марси, но он из всех сил старался сдерживать свой нрав, чтобы не дискредитировать ее, прекрасно понимая, какие проблемы это может ей принести.
- Ты вольна поступать так, как тебе заблагорассудится. Один раз ты уже изменила свой дом, ты можешь сделать это снова. – это были жесткие слова, но они скорее были направлены в его адрес, ведь это он должен понимать, что она жила и во Франции, и в Норвегии, теперь вот в Англии. Какой-нибудь мальчик мог сказать, что ее здесь никто не будет ждать, когда она надумает вернуться, но, Мерлин, как же это пошло звучало. И все же, Мальсибер мог наступить на горло своим собственным эмоциям и держаться холодно и отстраненно с людьми, которые его привлекали. Достаточно было вспомнить последний курс учебы в Хогвартсе, когда его отношения с девушкой прекратились только из-за того, что двое упрямцев решили доказать друг другу, что смогут быть счастливы с другими людьми. Он понятия не имел, что там сейчас с Булстроуд, но Нейт определенно добился успеха, ведь последние месяцы он действительно был счастлив. И даже испытывая такие чувства, вполне возможно, мог бы отказаться от них, вот только сделал бы только хуже себе, ведь как бы там ни было, у Марсьенн всегда будет муж, который всегда невидимой тенью шел следом за ними, мешая им наслаждаться обществом друг друга в полной мере.
- Ссориться? – переспрашивал волшебник, изгибая губы в усмешке. – По-твоему эту ссора? – его неожиданно развеселила эта ситуация. Он резко меняет позу с расслабленной и садится, подавшись вперед, ставит стакан на стол и внимательно смотрит на Генсбур, словно пытаясь прочитать ее мысли, влезть в ее память как самый талантливый легилимент, коим он, увы, не был. Мальсибер не мог поверить, что у женщины не было ни одной серьезной ссоры, если вот этот разговор она относит к этому числу. – Дорогая, ты не знаешь, что такое ссора. Счастливое проведение оберегало тебя от того, чтобы увидеть меня в этом состоянии. – Натаниэль чуть ли не физически ощутил, как в его глазах вспыхнул азартный огонек, который, как правило, не нес ничего хорошего. – Давай не будем доводить до того, чтобы обоим пожалеть о тех или иных действиях и просто договоримся, что на ближайшие пару дней ты останешься в Лондоне.

Отредактировано Nathaniel Mulciber (2019-12-06 21:31:44)

Кажется, его лишь более раззадоривал спокойный тон Марсьенн, ему хотелось как-то поддеть ее, вывести на эмоции. В любое другое время Натаниэль гордился выдержкой этой женщины, и гордился тем, что знал ее другой - более открытой, более жизнерадостной, более живой. Сейчас же он хотел увидеть ее именно такой, без маски сдержанности, потерявшей самоконтроль. Он, как энергетический вампир, хотел подпитаться ее эмоциями, хотел увидеть хоть что-нибудь, что дало бы ясность относительно их отношений, что это ей важно или нужно.
- Тебе не кажется, что уже немного поздно для этого? - интересуется волшебник в ответ на предложение остановиться, пока они не наговорили друг другу ничего лишнего. Конечно, еще ничего не было сказано, чего нельзя вернуть, но он понимал, что был близок к этому. - Ты всё это начала. Не думаю, что такие решения принимаются за пару минут, а значит, ты какое-то время уже знала о своих планах. Или я настолько тебе противен, что ты решила все это второпях, лишь бы не проводить время с тем, кто тебя толкает на грех? - Мальсибер никогда не был примером благодетели, чего, пожалуй, нельзя было сказать про Марси. Ему она всегда виделась светлой и правильной, и то, что было между ними шло вразрез со всеми заповедями, которые проповедуют большинству женщин, что она должна быть верной своему мужу. Возможно, причина в подобном поведении состоит именно в этом, но оно нисколько не может радовать Натаниэля. Он не хотел ломать ее, как это сделал когда-то с Мартой, хотя и понимал, что, если захочет, сможет это сделать, не смотря даже на то, что она не была наивной глупышкой, какой была Голдштейн. Впрочем, это еще вопрос, поскольку ее последующее предложение поразило волшебника. Она была словно маленький ребенок, который пытался разрешить взрослую проблему со всей серьезностью, на которую только способен несмышленый ребенок. Откровенно говоря, Нейт не мог понять, чего ему хочется больше: рассмеяться в голос или посмотреть на Марсьенн взглядом, который в полной мере опишет отношение молодого человека к этому предложению. И все же, он находит другой вариант, и он даже не включает повышение голоса и указывание на то, насколько это глупая идея.
- С тобой? - он усмехается и встает со стула. - А как твоя семья отнесется к тому, если я сделаю так? - с этими словами он нежно целует ее в висок. - Или так? - Нейт встает за ее спиной и по-хозяйски, правда, немного грубо, обнимает женщину за плечи, прижимая к себе. - А если вот так? - один за другим поцелуи покрывают шею француженки, а ладонь, словно непроизвольно, накрывает левую грудь женщины. Он знал за какие ниточки стоит потянуть, чтобы подарить Марсьенн удовольствие и в данный момент бессовестно этим пользовался. Он ощущал слегка участившееся сердцебиение Марси и знал, что идет правильной дорогой, вот только оба понимали, что это - фарс. Его извращенный способ показать, кто здесь главный и во что бы то ни стало добиться своего. Впрочем, с Генсбур ему было куда сложнее сохранять ясность головы и не идти на поводу у своих желаний, чем с кем-либо из всех прошлых его девушек. - Думаешь, они позволят нам такие вольности? Позволят их тебе? - волшебник прекрасно понимал, что ему глубоко и искренне будет плевать на все эти косые взгляды ее семьи, ему не важно мнение каких-то там дальних родственников, ему важно мнение Марсьенн, но он так же понимал, что от их мнения зависит она. Именно поэтому она будет пресекать все попытки Нейта хоть как-то выразить свои чувства к ней. Конечно, оно и понятно, ведь в числе родственников будет и ее муж. – В мои планы не входило держаться от тебя на почтенном расстоянии во время походов по выставкам и прочим увеселительным мероприятиям. Или думаешь, что я смогу нормально спать, когда ты там будешь трахаться со своим мужем? – он слегка сильнее прижимает руку к плечам Марси, непозволительно ближе к хрупкой шее, вжимая ее в спинку стула. – Или, может, предлагаешь, чтобы компанию мне составили французские шлюхи? Я наслышан, что они очень искусны в своих ласках. Как тебе такое, мадам Генсбур? – Мальсибер не хотел срываться, не хотел показывать, насколько он зависим от нее, но картинки того, как она оказывается в объятиях мужа, как они предаются плотским утехам, калейдоскопом мелькали перед глазами. Кажется, это был первый раз, когда он упомянул ее семейное положение, впервые показал, насколько его раздражает наличие такой обузы в лице именно такого родственника. Нейт понимал, что это показывает его слабость, но сейчас гнев давал о себе знать куда сильнее, чем он привык показывать при француженке. Это с Аделаидой он не боялся показаться монстром, даже при глупышке Марте, и уж точно – перед Пожирателями смерти. С Марсьенн он всегда был более расслабленным, более.. счастливым. Чертовы чувства, насколько они притупляют все остальное, более важное, ослепляют и обезоруживают. – Все еще хочешь провести Рождество с ним?

Отредактировано Nathaniel Mulciber (2020-01-13 22:06:19)

Мерлин, как же нелепо это все звучало. Ему казалось, что он в каком-то дурацком женском романе или сказке с принцессами, которыми зачитываются девочки на первых курсах Хогвартса. Они с Эваном как-то отобрали подобное чтиво у какой-то первокурсницы, сказав, что ей бы учебники читать, а не эту дребедень. Кажется, они сожгли этот выброс литературы в камине гостиной Слизерина. Каждое рождество встречать с семьей и не важно где ты до этого находился, возвращаться к ним. Это насколько надо быть зависимым от людей, чтобы не позволить себе и разу нарушить эту идиотскую традицию.
- Дементор тебя подери. - едва слышно выдыхает Мальсибер, потирая переносицу. - Марсьенн, ты же взрослая здравомыслящая женщина! Ты должна уже заводить свои собственные традиции! - он едва не добавил, что делать это надо со своей семьей, но вовремя прикусил язык, ведь если она действительно начнет это делать, то уж точно не с ним, не пока у нее на безымянном пальце красуется кольцо, подаренное не ним. - Жить настоящим, жить будущим, а не законами прошлого. Думаешь, все они так жаждут всего этого? Не могут дождаться момента, когда вы все вместе соберетесь за праздничным столом или в нарядно украшенной гостиной и будете делиться рассказами о том, как у кого прошел год? - волшебник не сразу осознал, что он повышает тон и эмоции берут над ним верх. Пожалуй, в этот момент он даже был рад, что в его семье царят не самые лучшие отношения, ведь зато он был предоставлен себе и мог распределяться своей жизнью так, как ему вздумается. А если, упаси Мерлин, у них и бы существовала такая дурацкая традиция, то Нейт определенно возненавидел бы ее и с заядлым постоянством пропускал бы эти встречи. - Хочешь, я расскажу тебе, что будет, когда вы все вернетесь к своим жизням после этого праздника лицемерия?! Кто-то будет обсуждать твою жизнь, осуждать ее или жалеть тебя, глупышку, которая никак не может найти своего места в жизни. Никто не порадуется за тебя, искренне и осознанно, что ты смогла хорошо устроиться и научилась получать удовольствие от жизни. А знаешь почему? Потому что они будут завидовать. Завидовать, да так, что это чувство будет пожирать их изнутри как лучший медленный яд, приготовленный искусным зельеваром. – к концу этого описания, молодой человек уже поумерил свой пыл и говорил более медленно, даже немного растягивая слова, а на его лице появилась презрительная гримаса. Он сам не понимал, относилась она к описанной ситуации, или же к Марсьенн, которая действительно всего этого хотела. Не знай он ее так хорошо, мог бы подумать, что женщина сама не прочь потом поглумиться над своими незадачливыми родственниками, но нет, она слишком хорошая, слишком чистая и светлая, практически святая. Она действительно будет сопереживать им всем, если что-то плохое случилось в жизни клана Генсбур или Моро и так же искренне радоваться за их победы.
- И каков же он, твой образ жизни? – второй рукой Натаниэль проводит по ноге француженки от коленки и выше, а потом обратно. Откровенно говоря, он не ожидал такого ответа, думал, что она вновь будет защищать свою семью и говорить, что он должен будет подобающе вести себя, находясь в их обществе. – Не пойми меня неправильно, я просто пытаюсь понять, что за мысли роятся в твоей миленькой головке. – он с интересом изучал профиль Марси, словно именно так он сможет разобраться в этой головоломке. Неужели она действительно была готова поехать во Францию с ним и позволять ему все те вольности, которые молодой человек мог делать только в этой квартире или в маггловской части Лондона, куда они периодически вырывались с Генсбур для того, чтобы культурно (насколько это возможно) провести время. И хотя перспектива поощрять маггловские мероприятия ему претила и большую часть времени он кидал едкие комментарии в адрес этих выродков, он все равно приятно проводил время в обществе Марсьенн. Должно быть, волшебник настолько увлекся своими мыслями, что не заметил, как начал еще сильнее прижимать предплечье в шее женщины, до его разума не сразу дошли слова о том, что ей нечем дышать. Он ослабевает хватку, однако если Марси думала, что сейчас он пустится в мольбы о прощении, то ее ждало разочарование, ведь слова раскаянья с его уст так и не сошли.
- Счастливее? – он усмехается, словно именно эту цель он преследовал, когда говорил о представительницах древнейшей профессии. – О каком счастье может идти речь? Что такое счастье? – он убирает руку от шеи женщины, хотя изначально и не собирался этого делать, и делает шаг назад, после чего разворачивает Марсьенн лицом к себе. – Что ты знаешь о счастье? – он смотрит на нее с неким презрением, вспоминая ее рассказы о своей жизни. – Тебя вознесли на алтарь как жертву, которая должна очистить род семьи и заставили поверить, что это и есть наивысшее благо, безграничное счастье. Вас, женщин, так легко обдурить и убедить в чем угодно, сказав лишь, что вы будете счастливы. Но нет, счастливы будут лишь родственники, которым удалось нажиться на договорном браке, где твое мнение не играет никакой роли! – от подобной лекции он даже немного запыхался, словно долго бежал в погоне неизвестно за чем. Или же он пытался добежать до некой константы, какой-то истины, которая никому не известна? Натаниэль закрывает лицо ладонями, а потом проводит ими вверх по лицу и по волосам, начиная смеяться. – Знаешь, я хотя бы не вру самому себе. Я знаю, чего хочу, кого хочу и когда. И, как правило, это лишь вопрос времени, когда я все это получу. А чего хочешь ты, Марсьенн Генсбур, святая представительница рода Моро?

- Наше дело – чтить традицию чистокровных браков. Все прочие традиции – это выбор каждой отдельно взятой семьи и не являются такой святостью, какой ты их преподносишь. – он не знал откуда у него появилось такое пренебрежение к семейным традициям, ведь, в общем целом, он никогда не был против чего-то такого особенного. Отмечать Хеллуин – это тоже, своего рода, традиция, которую он любил в Хогвартсе, дарить подарки на Рождество или на день рождения. Возможно, проблема заключалась лишь в том, что эта дурацкая традиция отнимает у него то, к чему волшебник успел привыкнуть, ту, которую он не хотел делить с кем-то еще. Вот уж дурацкая ирония, что последние отношения ему тоже пришлось делить женщину с другим, особенно если учесть, что другим был его собственный отец. И все равно, это глупо сравнивать, потому что сама цель была совершенно в другом. Все то время, что он был любовником Патрисии, он скорее думал о том, чего лишает отца, что выставляет его дураком. Только теперь, спустя все это время и месяцы, проведенные с Марсьенн, он понимает, что испытывал совсем не те чувства, которые думал. Сейчас он хотел быть с француженкой, быть с ней, обладать ею, по возможности, разделять ее интересы. Хотя с последним он определенно погорячился, все же, ехать во Францию и проводить время с ее семьей и этими традициями Мальсибер не хотел.
Когда Генсбур упомянула его мать, Нейт изо всех сил старался сохранить спокойствие, чтобы ни единый мускул не дрогнул на его лице и не показал, насколько он хотел бы, чтобы мать была жива. Он нередко задумывался о том, какого была его жизнь, будь Мелисса рядом и оказывала положительное влияние на их семью. Не исключено, что и с отцом у него сложились бы более положительные отношения, но этому всему не бывать, из мертвых не возвращаются. Особенно спустя столько лет. И все же, хоть он спустя время и узнал, что Марсьенн из семьи Моро, к которой принадлежала и его мать, Натаниэль никогда не задавал вопросы о том, какой была мать при жизни, чем запомнилась и были ли у нее какие-нибудь особенности. Возможно, будь он младше, то он устроил бы Марси допрос с пристрастием и выведал малейшие детали ее общения с Мелиссой, но сейчас молодой человек понимал, что это ничего не даст и он просто напросто не хочет знать всего этого.
- Но она мертва. – с жесткой ноткой говорит Нейт. – И мы никогда не узнаем, что было бы, окажись она жива. Но вот он я. Не знавший материнской любви и участия. – волшебник театрально расправил руки и слегка кивнул головой. – Какие методы у тебя еще припасены? Скажешь, что я позорю ее? – он смеется, покачивая головой из стороны в сторону. Это было похоже на какую-то неудачную повесть, где женщина старается призвать молодого человека к совести, а он, прогнивший насквозь, показывает себя именно таким, какой он есть. – Или что я позорю тебя? – он усмехается, вспоминая один из вечеров, когда он как-то пытался открыть глаза Марси на то, что он не такой уж и хороший, каким хочет показаться. Она, по все видимости, думала, что он просто принижает свои качества, но теперь-то она начинает понимать, что из себя представляет Натаниэль Мальсибер. – А я ведь предупреждал тебя. Но ты стараешься во всех видеть только положительные стороны. Удалось найти во мне хоть одну? – молодой человек усмехается и снова подходит к волшебнице. Она была его лучшей стороной, именно Марсьенн пробуждала в нем самые лучшие качества, на которые только был способен выпускник Слизерина. И все же. Его нереально подчинить, можно немного скорректировать его поведение, и все же, демон вырывается наружу и в полной мере воздает за подавление.
- Я веду себя… - едва слышно повторяет он, приблизившись к ней, его губы практически касались уха, но он пока воздерживался от касаний, будучи не уверенным, что сможет вовремя остановиться. Пока он мог, ему хотелось дразнить Марсьенн, играть с ней и ее желаниями. - …как кто? – во время очередного поглаживания ноги, его рука слегка меняет траекторию и проводит по внутренней стороне бедра. Ему доставляет удовольствие ощущать слегка сбитое дыхание француженки, понимать, что она слегка ерзает на стуле от пробуждаемого желания и чуть ли не подставляется под его ласки. – Уверена, что хочешь именно этого? – он с усмешкой смотрит на Генсбур, пока она нерешительно убирает его руку от своей ноги. Он ощущаешь, что, приложи он чуть больше силы, женщина спокойно отпустила бы его руку и позволила продолжить ласки, но это было очередным этапом игры для Натаниэля. Пока она замерла в нерешительности, волшебник проводит рукой по ее плечу и слегка спускает край платья, оголяя очередной участок светлой кожи. Он едва удерживается, чтобы не провести дорожку поцелуев по плечу женщины, но одергивает себя, потому что именно в этот момент он ставит желания Марсьенн выше своих собственных. К тому же, он все еще не получил от нее подтверждения, но сомнений в том, что все решится в его пользу, у Нейта не было.
- Я не строю иллюзий на этот счет, я знаю, что счастья там искать не стоит, ведь его там попросту нет. Кроме того, я более, чем уверен, что мой брак окажется такой же сделкой двух людей, и уж точно я не буду принимать в ней какого-либо участия. Мне жаль ту бедняжку, которую отец подберет мне в жены ибо ей достанется властный тиран. - в его глазах плясали нездоровые огоньки, словно перед ним уже был определенный образ супруги и манера ее поведения. Отчего-то она ему виделась серой мышкой по типу Марты, которая не сможет сказать и слова ему наперекор и позволит делать с ней все, что ему вздумается. Мысль о том, что будущая супруга возненавидит его почему-то наоборот радовала, дарила какой-то азарт. - Впрочем, если она поставит себя правильно, то она сможет рассчитывать на полное безразличие к ее особе, что для нее было бы лучшим исходом, вот только не каждая на такое способна. – он слегка пожимает плечами, словно это какая-то мелочь, не имеющая для молодого человека никакого значения и вопросы, обсуждаемые с Марсьенн, какие-то не важные, бытовые. – Да, можно сказать, что ты отделалась легко. – подтверждает волшебник. – Тебе действительно достался удивительный понимающий человек. Как считаешь, он с таким же пониманием отнесется к тебе, когда узнает, что его дражайшая супруга ему изменяет? – он с интересом посмотрел на целительницу. В его словах не было угрозы, по крайней мере, он не вкладывал в них именно такой смысл, хотя Марсьенн могла решить совершенно иначе. Это было не в его интересах – выкладывать всю подноготную супругу Марси, ведь может все сложиться не самым лучшим образом и он больше никогда ее не увидит. Это были слишком радикальные меры, на которые Мальсибер пока что не был готов пойти.
- То есть ты признаешь, что ты со мной счастлива? – непроизвольно он сужает глаза, тем самым сильнее концентрируясь на сидящей на стуле женщины. Хотя, казалось бы, куда сильнее? Тем не менее, его не волновало, что он только что увернулся от ответа, его куда больше интересовал свой собственный вопрос. Вопрос, который мог бы многое поменять в жизнях их обоих.

Казалось, что Марсьенн была словно принцесса из сказки, совершенно неприспособленная к реальной жизни. Словно в мире заправляли какие-нибудь феечки и процветал мир, доброта и любовь. И не важно, что они живут в разгар войны, что волшебники зачастую просто исчезают бесследно и их уже никто никогда не найдет. Но нет, женщина верила в настоящие человеческие ценности и всячески отвергала все то, что являло собой настоящее положение вещей. Откровенно говоря, Натаниэля ничуть не удивило бы, если бы Клод изменял своей жене все то время, пока она здесь занималась тем же. Не может ни один нормальный мужчина быть так далеко от любимой женщины и не испытывать желания увидеть ее, не предпринимать попыток это осуществить. И все же, более чем за полгода этот французик лишь единожды соизволил появиться в стенах этой квартиры. Впрочем, даже такой небольшой срок его присутствия не смог порадовать Мальсибера. Ему хотелось верить, что и Марси не испытывала радости от присутствия мужа, но это было слишком наивно и глупо.
- Мерлин.. ты действительно ничего не понимаешь, правда? – он смеется. Нейт сам не понимает почему, но ощущает необходимость посмеяться, ведь за подобными эмоциями вполне можно скрыть свои истинные чувства. – Пойми ты, что все изменяют. Вся эта традиция договорных браков разрушает личность изнутри. Заставляет забыть того человека, которого ты действительно любишь и привязывает тебя к тому, кого ты терпеть не можешь и вот уже оба человека мучаются, плодятся и продолжают мучиться, но уже привнося эти чувства в жизнь своих детей. – у него, конечно же, было довольно субъективное мнение о всей этой семейной жизни, но он общался с большим количеством чистокровных волшебников, которые были не прочь после работы зайти в бар, а там уже и не важно куда приведут их ноги, иногда это был и Дырявый котел, где они удалялись в компании какой-нибудь волшебницы. Впрочем, нет, конечно, Дырявый котел выбирали лишь глупцы – слишком много знакомых там можно было встретить, а этого никому не хотелось. Нейт порой любил туда заходить просто чтобы понаблюдать или найти неожиданный компромат на кого-нибудь. И все же, хватит пальцев одной руки, чтобы из числа его знакомых пересчитать всех тех, кто хранил верность своей супруге. – Люди должны бы поучиться на своих ошибках, но желание хоть немного, но побыть с тем, к кому тебя тянет, не только в физическом плане, нет, секс – это, конечно, здорово, но, будем откровенны, его можно купить. А вот эмоции и чувства ты не купишь ни за какие деньги. Впрочем, кому я это рассказываю, верно? – он с усмешкой смотрит на Марсьенн, которая вряд ли сможет сейчас сдержать себя в руках, ведь, кажется, Мальсибер дошел до предела и говорит какие-то чересчур возвышенные речи, словно он вовсе не тот змей искуситель, которым выступал все предыдущие месяцы. И все же, оба понимали, что именно он подводил их к тому, что в одну ночь они оказались в объятиях друг друга, оказались в одной постели, двигаясь в такт друг другу и даря себя целиком и полностью. Можно было бы сказать, что это было его изначальной целью, когда он только увидел ее в госпитале имени святого Мунго, но он бы солгал. Конечно, она привлекла Нейта чисто внешне, но с каждым днем она открывалась перед ним и, Мерлин его подери, он проникся к ней симпатией, он испытывал… любовь? Дементор его побери, он понятия не имел что это было, но мог с уверенностью сказать, что никогда этого еще не испытывал.
- Будь ты подростком, это уже давно закончилось бы. Ты просто осталась бы в Лондоне и у тебя не было никаких вариантов. – жестко говорит волшебник, прекрасно понимая, что в том случае вся власть была бы в его руках и подростку, даже самому взбалмошному и сумасбродному не удалось бы найти способа противоречить ему. По крайней мере, так хотелось верить самому Натаниэлю. – Это ты так ревнуешь? – он в очередной раз усмехается, хотя, вероятнее всего, волшебник лишь выдает желаемое за действительное и все же, он принимает оборонительную позицию, словно это должно что-то в нем поменять, как-то по-особому повлиять на него. – Можешь не переживать, с того дня как мы познакомились я развлекаюсь только с тобой. – прозвучало это, конечно, далеко не самым приятным образом, но и сейчас говорить о своих чувствах он не собирался. Он в принципе не собирался о них говорить, это шло как-то вразрез с его представлением о том, как стоит вести себя с той, к которой ты неравнодушен. Да что уж там, Мальсибер в принципе никогда не думал, что найдет ту, которая заставит его даже думать о проявлении эмоций. В жизни Нейта всегда был четко составленный план: у него есть верность Лорду, у него будет жена, которой верность хранить было не обязательно и, возможно, любовница без привязанности, которая будет удовлетворять его потребности. И вот появляется она, Марсьенн, и переворачивает все с ног на голову. Еще и пытается убедить его в том, что он не такой плохой человек, каким хочет показаться. Ох, мадам Генсбур, как же Вы ошибаетесь… Натаниэль почти собрался с силами и готов был рассказать о своих деяниях, о том, что отнял жизнь не у одного десятка людей, если их, конечно, можно было назвать людьми – гребанные магглы. Но решил этого не делать, верность Темному Лорду все еще была в нем куда сильнее всех остальных привязанностей.  И все же, она берет его ладонь в свои руки, тем самым словно оберегая его от… да от всего. А в первую очередь, от его собственных демонов, которые беспрерывно терзали его. Француженка словно ощущала, что за мысли роятся в его голове и хотела помочь в борьбе с ней, вот только эта борьба изначально была обречена на провал. Волшебник слегка подается вперед, обнимает ее за талию свободной рукой и прижимается лбом к лбу женщины, тяжело вздыхает, после чего слегка наклоняет голову и касается губами ее губ. Он все еще не готов сдаваться, он нуждается в ней, Марсьенн сама еще не понимает, насколько молодой человек стал зависим от нее. И этот поцелуй словно очередная попытка показать ей это. Он готов с ней быть нежен как никогда, готов обращаться с ней так, словно она фарфоровая кукла, которая может разбиться от одного резкого движения, именно поэтому поцелуй наполнен всем этим: он не требователен, не призывает ни к чему, он наполнен чувственностью и нежностью. Всем тем, чего в Мальсибере никогда не было.
- Ты будешь осуждать меня за это? - с усмешкой интересуется Мальсибер. Это была интересная ситуация, ведь сама псевдо-добродетель осуждает его в том же, что творит сама. - Но да, если тебе нужно подтверждение, вот оно. В моем браке верность никогда не будет одной из догм. С моей стороны так точно. Можешь не переживать и не корить себя, это было решено задолго до встречи с тобой. – он не хотел, чтобы женщина думала, что в этом ее вина, к тому же, так оно и было на самом деле. Но она так хотела, что ее опасения не подтвердились, что он поступил совершенно иначе и самым явным образом дал понять, что она права. Однако она все еще оставалась оптимисткой и продолжала придумывать невероятные варианты развития событий от которых Натаниэль начинает безудержно смеяться. – Ты так неистово веришь в мое спасение, что готова предложить наиглупейший вариант. Мой отец? Верную кандидатуру? Да ему плевать на то, что будет со мной и с кем мне жить, лишь бы этот союз принес ему большую выгоду. Ничего другого ему и не нужно. – создавалось впечатление, впрочем, оно не было далеко от правды, что Марсьенн просто напросто не знает его отца и уж точно не знает что именно движет его поступками. Поэтому глупо было рассчитывать на то, что ему есть какое-то дело до собственного сына и каких-то там счастливых моментов, коих в его жизни было мало и которые он, возможно, заслужил.
- Мерлин, да кто я такой, чтобы тебя осуждать. – уголок его губ невольно скользит вверх, он едва скрывает удовольствие от всего этого. – Ты не обязана передо мной оправдываться, в конце концов, это я способствовал твоему переходу на сторону истинных наслаждений, тех, которые должны быть между мужчиной и женщиной и, которых, у тебя, по всей видимости, никогда не было. Немного благодарности, пожалуй, не помешало бы, но кто я такой, чтобы просить, верно? – он слегка наклоняет голову, наблюдая за тем, как одним движением палочки женщина убирает практически не начатый ужин. А ведь он был на самом деле вкусный, он испытал толику разочарования, что ему так и не удалось доесть тот кусок мяса, который она так заботливо для него приготовила. Когда ему указывают на дверь, Мальсибер улыбается, слегка ехидно, подстать приветливой улыбке француженки.
- Да, замечательно посидели. – его улыбка превращается в усмешку. – Позволь, я кое-что заберу. – с этими словами он берет пальто в одну руку, а в другую – недопитый стакан огневиски. Недолго думая, он убирает едва початую бутылку в карман пальто, на который были наложены чары незримого расширения. Аккуратно огибает Генсбур, словно даже боится помыслить о том, чтобы случайно дотронуться до нее. Нейт открывает дверь, потом вдруг останавливается и, словно что-то вспомнив, поворачивается к Марсьенн. – А, впрочем, знаешь, у нас же остался один нерешенный вопрос. – и словно отвечая на ее немой вопрос, он уточняет: - Твоя поездка во Францию. – и если буквально секунду назад на его лице было довольно беспечное и даже, казалось бы, веселое выражение лица, то сейчас он словно надел на себя маску и стал невероятно серьезным, словно приготовился к настоящей битве.