Это был довольно тяжелый вечер и все, чего хотел бы Нейт в данный момент – это прийти домой и расслабиться за стаканчиком чего покрепче. Все прошло как надо, цель Пожирателей смерти была достигнута и Аттикус Блетчли оказался на свободе, а Азкабан явно не досчитается своих сотрудников, которые пали в попытках защитить тюрьму от непрошенных гостей. Волшебник все еще испытывал удовлетворение от миссии, как это всегда и бывало, когда ему давалось вдоволь насладиться своими действиями. Он действительно упивался всем тем, что он делал для Темного Лорда. Да и, говоря откровенно, ему была необходима подобная разрядка после тех событий, которые происходили в его жизни. Мальсибер, как мог, гнал от себя мысли о Франции и о том, чем сейчас занимается Марсьенн Генсбур в компании своей семьи и мужа. Он ведь мог бы быть сейчас там, с ними, но даже если убрать из этого уравнения полное отсутствие желания там присутствовать, оставалось обязательство, которое появилось еще до того, как они с француженкой познакомились. И это всегда казалось ему самым важным – служение Темному Лорду. Хотя, стоит признать, в последнее время ему приходилось себя в этом убеждать, ведь кое-кто мог всерьез оспорить это право первенства. И, упаси Мерлин, Лорду узнать об этом. Впрочем, пока Натаниэль успешно справляется со своими задачами, его верность не будет поставлена под сомнение.
Как такового собрания после освобождения Аттикуса из тюрьмы не было и все же, Мальсибер счел необходимым свое присутствие, все же, они с Блетчли знакомы с детства и все школьные годы провели бок о бок, поэтому, было бы полным неуважением к нему пропустить эту встречу. Особенно учитывая, что именно из-за него приятель и попал в такое положение.  Все желающие приветствовали Аттикуса, кто-то пытался выведать у волшебника, как оно было там, в Азкабане, а Нейт стоял чуть поодаль, наблюдая за всем происходящим без особого интереса. Он не раз ловил на себе странный взгляд Блетчли, но предпочитал делать вид, что не понимает его значения. Конечно, так не могло продолжаться долго, но уж сегодня волшебник точно не будет ему мстить. По крайней мере, так считал Мальсибер, вот только у Аттикуса оказались совершенно другие планы.
- Эй, Мальсибер. – догоняет его приятель, когда Нейт уже был в холле дома и собирался аппарировать в свою квартиру. – Хотел поблагодарить тебя за мое чудесное спасение. – губы Блетчли растягиваются в непонятной усмешке, которую человек незнающий мог бы принять за благодарную, вот только она таковой совсем не являлась. – Ты же знаешь, мы своих не бросаем. – отвечает волшебник, заранее подозревая, какую реакцию это может за собой принести. Казалось, Аттикус был удовлетворен таким ответом, но в мгновение ока он начинает смеяться, и если сначала это был вполне себе нормальный смех, то впоследствии он стал похож на припадок, на смех нездорового человека. – Да, кстати, об этом.. – сквозь смех произносит Пожиратель, и вот уже в Мальсибера летит заклинание, которое причиняет ему невероятную боль. Нет, это не Круцио, оно совершенно иначе ощущается, уж Нейт знал об этом наверняка, и он смог бы вынести заклинание боли. Это другое, и оно кажется куда страшнее. На его теле появляются глубокие раны, а одежда начинает пропитываться кровью. Натаниэль только слышал об этом заклинании, но не видел последствий его применений и становится немного обидно, что узнает он о нем подобным образом. – Мне вот даже полегчало. А тебе?– едва слышно говорит Блетчли, презрительно посмотрев на него, словно размышляя, стоит чего-нибудь добавить или оставить Нейта в таком виде. Ничего не сказав, он уходит, оставляя Мальсибера самому разбираться с множеством глубоких порезов. Наверно, можно было бы сказать, что Натаниэль сам виноват, ведь его застали врасплох, он оказался неподготовлен, не ожидал удара, иначе смог бы вовремя поставить блок. Сейчас уже поздно об этом думать, ему необходимо оказаться где-нибудь подальше отсюда, где-нибудь в надежном месте, о котором никто из Пожирателей не знает, где спокойно и где он мог почувствовать себя в безопасности. Ему не приходится долго думать, образ квартиры моментально прорисовывается в его памяти и все, о чем надеется Мальсибер – это чтобы у него хватило сил на аппартацию. Все-таки, ему очень не хотелось в довершении всего расщепить себя в двух, а то и более, местах. Ему даже не важно, что в квартире никого нет и помочь ему не кому, Нейту просто казалось, что сам факт того, что он будет там, сыграет свою роль и ему станет легче. Мгновение – и он видит силуэты знакомой комнаты и понимает, что аппартация прошла успешно, ведь все части тела там, где они и должны быть. Он в безопасности, в тишине темной квартиры. Большего ему, кажется, и не надо.

Когда человек понимает, что он встречает того человека, который предназначен ему судьбой? Можно упустить, то, что Мальсибер не верил в такое понятие как судьба, считая, что человек сам себе господин и то, что происходит в его жизни – сумма факторов и решений, которые он же сам и принял. К тому же, то, что в данный момент с ним происходит, как никогда доказывает его теорию. И все же, если принять судьбу как должное, то как можно понять, что именно этот человек сможет круто изменить твою жизнь и положительно не нее повлиять? Конечно, бывают такие ситуации, что это никогда не случается и человек живет себе довольно спокойно, занимаясь тем, что ему нравится и особо не ограничивая себя чем бы то ни было. Иногда бывает поздно, и ты связан узами брака, или просто крепкой связью с человеком, который тебе не безразличен. Иногда достаточно одного мимолетного взгляда, который найдет отклик в душе и позволит раскрыть в себе такие грани, о которых ты даже не подозревал. Натаниэль находился в паршивом душевном состоянии, когда пред ним предстала Марсьенн – чистый ангел, казалось, она была воплощением нежности, изящности и благородства. Наверно, глупо было с его стороны полагать, что такая женщина будет не замужем, ведь именно ради таких в древние времена совершались подвиги и ради таких устраивались дуэли. Но Натаниэль был слишком самонадеян, слишком самоуверен и не допускал мысли, что не сможет добиться расположения той, которая его заинтересовала. Он не знал чем окончится их знакомство, но таков уж Нейт – если ему понравилась девушка, то он сделает все, чтобы добиться желаемого, даже если его победа продлится лишь одну ночь. Он поставит галочку и сможет смело искать себе новую цель. Он не задумывался о том, как долго это все продлится, он лишь хотел заинтересовать целительниу, которая поставила его на ноги, провести с ней время, узнать лучше. И, если уж говорить совершенно откровенно, он же добился успеха. Не без хитрости, обходными путями и с помощью его настырности, Мальсибер достиг того, что он пробудил чувства в сдержанной француженке, заставил ее усомниться в том, что она сделала правильный выбор в жизни, и показал совершенно иной мир. Он поселился в ее квартире и смел диктовать условия и лишь в последний раз оступился, разрушив все, что так долго строил, практически до руин.
И все же, когда появилась опасность – первое место, о котором подумал Натаниэль – небольшая квартирка Марсьенн, в которой ему было уютно. Она не была похожа на его собственную квартиру и, должно быть, именно это и привлекало его. Конечно же, у него и в мыслях не было, что Марсьенн вернулась из своей поездки и уж тем более, он не хотел показываться перед ней в таком виде – слишком много вопросов это вызвало бы. Ему просто нужно было время для того, чтобы прийти в порядок и хоть немного переждать. И не важно, что если пережидать такое заклинание, то можно просто напросто оставить женщине, которую лю.. к которой привязан, безрадостный подарок и ужасные воспоминания.
В какой-то момент волшебнику начало казаться, что он бредит. Нейт слышал шаги, едва слышные, и все же, он знал, кому они принадлежат. В его голове мелькали образы, как обрывки воспоминаний, он словно оказался в самом лучшем из своих снов. Это был какой-то незнакомый прибрежный город, Мальсибер буквально слышал шум волн, но ему это было не важно – он быстро шел по незнакомым улицам, блуждая, в поисках чего-то важного, чего-то ценного для него. Он спешил, постоянно поглядывая на часы и через какой-то время, казалось, что прошла вечность, Нейт вышел на какой-то обрыв, с которого открывался потрясающий вид на море, солнце слепило и он видео образ женщины, стоящей к нему спиной. Даже до того, как она повернулась, он знал, кто это будет, вне всяких сомнений – это была Марсьенн и, улыбаясь ей, Натаниэль приподнимает ее над землей и начинает кружить, не выпуская из своих объятий. А Марси улыбалась и сказала, что у нее есть для него сюрприз. Увы, что это за сюрприз он так и не узнал, от сладкой дремоты его вывели все те же руки, которые в данный момент переворачивали его на спину. Натаниэль услышал тяжелый вздох, когда перед целительницей предстала картина целиком, и ему захотелось извиниться за это, но язык просто не слушался.
Он слышал ее тихий голос, казалось, он совсем рядом. Он видел очертания ее лица, оно словно прикрывало ему солнце, словно ангел, вокруг нее был ореол, и, казалось, ему для счастья больше ничего не надо было – лишь видеть ее и чувствовать руки француженки на себе. – Я всегда знал, что это ты. – едва слышно бормочет он, улыбнувшись ей, после чего Мальсибер впадает в еще большее забытье, из которого выбраться куда сложнее и образы там куда серьезнее и более жестоки, чем те, что он видел только что.

Нейт никогда не ждал любви. Более того, он никогда не считал, что достоин любви. Именно поэтому, наверно, волшебник никогда и не искал ее. Все его прошлые отношения строились совершенно на других догмах. С Адой у них всегда в приоритете была страсть – эти двое были как пороховая бочка, малейшая искра и они вспыхивали, да так, что лучше, чтобы никого рядом не было. В отношениях с Мартой он без малейшего стыда использовал ее как способ самоутвердиться и доказать что-то Булстроуд, а когда глупая девчонка собралась с силами призналась в любви, он ее уничтожил. Причем, в прямом смысле, она не один год проходила курс лечения в Мунго и, возможно, никогда больше не сможет доверять особям мужского пола. Все последующие отношения были построены лишь на достижении своих потребностей, как сексуальных, так и рабочих. Последними стали отношения с собственной мачехой, в которой снова в приоритете была страсть, желание иметь то, что принадлежит отцу, а в идеале – забрать у него это. К сожалению или к счастью, этим планам Нейта было не суждено сбыться, а судьба свела его с той, которая из очередной цели стала, пожалуй, самым важным человеком в его жизни. Той, которая изменяла его и непроизвольно меняла в лучшую сторону. Впрочем, это довольно субъективное мнение, ведь кто-то другой может смело сказать, что ни о какой лучшей стороне не может быть и речи, да и кому нужен сердобольный Пожиратель. Так или иначе, от Марсьенн он получал то, чего прежде не получал ни от кого. И уж точно – ни к кому не испытывал тех чувств, которые испытывает к ней.
Но в данный момент это все было словно не здесь и сейчас, до этого еще не пришло время. Его воспаленное подсознание дарит Мальсиберу очередные образы, которые возвращает его в события прошлого, где отец не однократно дает понять своему сыну как сильно он его ненавидит. История стара как мир – он ежедневно напоминает Александру Мальсиберу о его потере, о любимой женщине, на которую Натаниэль невероятно похож. Нейту всего-то лет 6, а отец кричит на него, называет ошибкой и полнейшим разочарованием. За мальчиком лежит разбитая ваза, которую он случайно разбил, когда играл с щенком, которого совсем недавно ему подарила одна из многочисленных нянь, пытавшаяся найти подход к неугомонному ребенку. И сейчас, зная, что вазу могло починить банальное Репаро, становится куда более обидно за такую реакцию родителя. Куда сильнее становится обидно, когда по телу мальчика пробегает волна неимоверной боли – воспитание посредством круцио в их семье было в порядке вещей. Единственное, о чем мог думать тогда Натаниэль – это о том, что он не должен издать и звука, ведь иначе Александр продлит действие заклинания, и тело будет напоминать о такой пытке несколько дней. С этой задачей, слава Мерлину, мальчик справляется и через пару минут отец разворачивается и уходит, оставляя своего наследника восстанавливать дыхание и проклинать своего самого близкого родственника.
Можно сказать, ненависть к отцу начала накапливаться с тех времен, вот только это было раньше. И не когда, так называемое, воспитательное заклинание слетело с уст отца в первый раз. Наверно, это случилось в первые же минуты жизни Нейта, когда Александру Мальсиберу сообщили о смерти его жены и он отказался даже взглянуть на своего наследника. Кто знает, возможно, родись на свет девочка, то волшебник, не раздумывая задушил ее, а тут наследник – это куда важнее, более ценно. Даже если после этого решения ты превратишь жизнь ребенка в своеобразный ад. В любом случае, можно сказать, что это закалило Нейта, он стал таким, какой есть и добился всего самостоятельно, без оглядки на отца. А проявление привязанности и более благосклонных эмоций могло плохо на него повлиять и привести к совершенно иной жизни, а сейчас, стоит признать, Мальсибера устраивает то, кем он стал.
Боль как будто стала утихать, на некоторое время он почувствовал невесомость и снова оказался во власти размытых образов и событий, только они никак не принимали какую-либо единую картинку. Натаниэль словно гонялся за ними, а они ускользали, словно песок сквозь пальцы. В какой-то момент он увидел себя в квартире Марсьенн, возмущаясь, беззвучно шевелил губами, обращаясь к невидимому собеседнику, но, ни звука не было слышно. Он как будто хотел уйти, но снова вернулся. Эти воспоминания казались свежими, словно это произошло совершенно недавно, но он не мог вспомнить, чем все закончилось.
Он не знал, сколько прошло времени, но в какой-то момент его резко выдернуло из многочисленных образов и моментов жизни, и он открыл глаза, тяжело дыша, при этом. Он вспомнил и чем закончилось последнее воспоминание, и что последовало следом, и спустя пару дней. Мальсибер резко поднялся, чтобы посмотреть, где он, но боль в теле быстро вернула его в лежачее положение, и все же, волшебнику хватило тех пары секунд, чтобы зацепиться за знакомый интерьер и увидеть знакомую целительницу рядом. Он не знал, что ей сказать, ведь в последний раз они расстались на плохой ноте и, по сути, он нагло вторгся в ее квартиру, сам не зная, почему выбрал ее, а не квартиру Розье, например. Вряд ли Эван отказал ему в помощи, да и, кто знает, сколько дней он здесь провалялся, ведь Марси должна была вернуться спустя четыре дня с момента отъезда, а значит, спустя три с вылазки Пожирателей ради освобождения Блетчли. Мерлин, от этих мыслей и вычислений становилось больно, голова раскалывалась, но факт оставался фактом – он в квартире Генсбург, и слава всем всевышним, она не отправила его в Мунго, ведь это выдало бы его с головой и следующее, что ожидало бы Нейта – камера в Азкабане.
- Спасибо. – тихо произносит волшебник, не зная, как еще сказать за то, что целительница спасла его жизнь, не смотря на то, как они расстались. – Ты в очередной раз меня спасла. Жаль, что я никогда не смогу этого сделать для тебя. – это было сказано довольно спокойно, его голос не выражал той жалости, которую кто-либо мог желать услышать, он словно знал, что его слова будут пророческими, он знал, что все, что он принесет в жизнь Марсьенн – это боль и страдания. Конечно, ему было жаль женщину и он, на сколько мог, искренне сочувствовал ей, но, увы, это не меняло того факта, что он не тот герой, который будет спасать героиню, он тот, кто поспособствует ее уничтожению. Ведь это ему удается лучше всего.

Просто удивительно, как некоторые события влияют на жизнь. Кто бы мог подумать тогда, почти полгода назад, что его безумное желание выпустить пар, свою ненависть и, возможно, даже боль в «Туманном Кельпи» выльется в знакомство с Марсьенн. Более того, что это знакомство довольно сильно изменит его жизнь. Порой говорят, что все случается тогда, когда это наиболее сильно нужно, но, черт возьми, почему тогда жизнь настолько несправедлива? Почему все именно так? Ведь так много проблем можно было избежать, если бы Марсьенн была не замужем. В конце концов, ему было совершенно плевать на то, что она старше, это, наверно, даже сильнее привлекало Мальсибера, ведь она была разумной женщиной, а не юной девчонкой с многочисленными истериками по поводу и без. Мужчины ценят спокойные отношения куда больше, чем сами того показывают. Впрочем, и с взбалмошными особями было довольно интересно, но в данный период времени Нейта более чем устраивало то, что у него было.
Он едва слышно засмеялся в ответ на ее слова. – Всю жизнь? – ведь именно столько ему хочется, чтобы она была рядом. Не только пока он выхаживается от полученных ран, не пока его на ком-нибудь женят. Ему хочется, чтобы она была рядом с ним всегда. Чтобы они могли не скрываться в стенах квартиры, а проявлять свои чувства на людях, ему хотелось дать понять всем, что эта женщина принадлежит ему и, гиппогриф всех задери, он готов убить любого, кто посмеет притронуться к ней или, упаси Мерлин, причинить боль. И вовсе не важно, что большую боль в последнее время ей причиняет исключительно он, Натаниэль. Возможно, если бы он подольше покопался в самом себе, то признал бы, что готов и с собой покончить, лишь бы она была счастлива, но, с другой стороны, Мальсибер был слишком эгоистичен, чтобы признать это. А значит, скорее всего, он и дальше продолжит причинять ей боль, конечно, если не научится как-то сдерживать свой нрав, что кажется практически невозможным.
Ему нравятся ее прикосновения, он вполне мог бы уснуть и без снотворного, которое она собиралась ему дать, ведь у нее были настолько нежные руки, что они, словно по волшебству, успокаивали. – Мне кажется, я уже хорошо поспал и восстановил силы. – говорит Натаниэль со свойственной ему самоуверенностью. – Хоть сейчас могу отправиться на работу или донести тебя до твоей работы на руках. – конечно же, оба понимали, что это далеко не так, но ему совершенно не хотелось показывать свою слабость, он и так слишком многое показал, ему не стоило аппарировать сюда, но в тот момент никакое другое место просто не пришло ему в голову. Так или иначе, но ему пришлось принять лекарство из ее рук, и, что самое неприятное для самого Нейта, ей пришлось помочь ему, чтобы привстать и выпить его. Он понимал, что глупо злиться из-за этого, но ничего не мог с собой поделать, разве что, сделать это правильно и не выказывать свою злость Марсьенн, ведь кто-кто, а она совершенно не виновата в том, что он валяется здесь в таком состоянии.
Как бы ни хотел Натаниэль, он снова погружается в сон. В этот раз он спал куда более спокойно, чем в прошлые разы. Наверно, это все из-за того, что боль практически сошла на нет, Генсбур была слишком хорошим целителем и благодаря ее стараниям, Мальсибер быстро встанет на ноги. Кажется, он спал без сновидений вообще, или же он просто их не запомнил, но ведь это, наверно, хорошо. Это говорило о том, что у него был крепкий сон, дарующий именно то, о чем говорила Марси – хорошее самочувствие. Впрочем, когда он проснулся, он готов был поспорить с этим утверждением. Ведь когда боль прошла, когда опасности больше не было, на первый план выходили другие проблемы, те, которые так часто уходили на задний план. Натаниэль открывает глаза и понимает, что на улице уже день, ведь солнце освещает комнату, в которой он лежит. Марсьенн устроилась в кресле, стоящем рядом, и спала в совершенно неудобной позе. Ему стало неудобно за то, что заставил ее отдыхать в подобных условиях, но в глубине души радовался тому, что она сдержала обещание и осталась рядом с ним.
Наверно, он должен был продолжать соблюдать постельный режим, но лежать и смотреть в потолок ему не хотелось, а долго смотреть на спящую Генсбур он не мог – сразу хотелось дотронуться до нее, провести рукой по волосам или коснуться губами нежной кожи. Именно поэтому он принял самое разумное решение – пойти в душ, чтобы смыть с себя кровь и привести в куда более лучший вид, а там, скорее всего, она уже проснется и тогда их, в очередной раз, будет ждать довольно неприятный разговор.

Как правило, Натаниэль не испытывал угрызений совести относительно… да он вообще не испытывал никаких проблем, ведь трудно страдать по тому, чего у него нет. Он мог спокойно пройтись по головам для достижения какой-либо своей цели, не заботился о том, что о нем подумают другие люди, и уж точно не жалел ни о чем содеянном. Даже сейчас, возвращаясь ко всей этой ситуации с Блетчли, волшебник признавал, что если бы ему дали маховик времени, он ничего не изменил бы в этой ситуации. Уж точно не позволил бы аврорам схватит Розье и усадить его в Азкабан, равно как и самому быть пойманным. Так что, выходка Блетчли была вполне себе объяснима, и, должно быть, на его месте Нейт поступил бы так же, но уж точно ничего не поменял бы. И все же, есть один момент, из-за которого он чувствовал себя немного не в своей тарелке. Что бы он ни говорил, но Мальсиберу совсем не понравилось, на какой ноте он тогда расстался с Марсьенн. Да, ей все еще удавалось влиять на него, на его суждения и устои, которые он выстраивал годами. Наверно, если бы ему удалось повернуть время вспять, он более спокойно отреагировал бы на ее слова и отпустил съездить домой, повидать родных и… нет, спокойно отреагировать у него все равно не вышло бы. Даже сейчас, размышляя об этом, у Мальсибера ладони непроизвольно сжимались в кулаки и хотелось что-нибудь ударить, но под рукой была только стена, кафельная плитка, которая хоть и облегчит душу, но забрызгает ванную кровью и Генсбур снова придется ухаживать за ним. Довольно неплохой план, кстати, вот только с такими решениями его скорее поселят в отделение для психически неуравновешенных. Зато сбудется мечта Марты и они будут вместе. От таких мыслей он усмехнулся и поспешил закончить с водными процедурами, ведь на данный момент мысли уносили его совершенно не в ту степь.
Он знал, что должен слишком многое ей сказать. Как минимум, извиниться за свое поведение в тот вечер, извиниться за то, что так вломился в ее квартиру, словно к себе домой и поблагодарить, что в очередной раз спасла ему жизнь. И все же, он не понимал, как сложить все эти слова в предложения и не звучать, при этом, как обиженный ребенок. Но, благо, у него еще есть время на то, чтобы подумать об этом. По крайней мере, так думал Нейт, пока находился в ванне. Едва он оттуда вышел, в нос ударил потрясающий запах выпечки и кофе. Выругавшись про себя, он прошел из ванной на кухню, одетый так, словно собирался уходить. Он был благодарен Марсьенн, что она выстирала и высушила его одежду, хотя, если он верил правильно, пара комплектов одежды все еще была в ящиках, но ему пришлось бы совершать лишние телодвижения, а это все еще было несколько проблематично.
- Я.. – он даже немного растерялся от такого вопроса. – Да, пожалуй, я составлю тебе компанию. – произносит волшебник, усаживаясь за стол. Натаниэль испытывает странную неловкость, которую, казалось, никогда не испытывал в обществе Генсбур. Он хотел сказать ей слова благодарности, но едва открывал рот, как она ставила перед ним тарелку с тостами, потом кружку с кофе и получалось так, словно он благодарил за это. – Может, ты уже сядешь и поможешь с тостами? – произносит он, стараясь говорить так, чтобы это не звучало раздраженно. Меньшее, что он сейчас хотел – это казаться неблагодарным по отношению к женщине, в конце концов, она сделала для него слишком многое. И не только за последние… Мерлин знает, сколько прошло времени. А с того самого момента, как они встретились в Госпитале св. Мунго. Некоторое время они молчат, слышны лишь звуки приборов, а тишина, казалось, давила на уши и хотелось сказать или сделать что угодно, лишь бы это изменить. – Я не ожидал, что ты.. вернешься так быстро. – нарушает он тишину, но практически сразу же понимает, что зашел к этому вопросу с неправильной стороны. – Как прошла поездка? – кажется, лучше не стало, но на большее Мальсибер сейчас не способен. Ему хотелось более плавно подвести к тому, что ему жаль как закончился тот вечер, но слова застревали где-то в горле и, откровенно говоря, вызывали безумный дискомфорт и все же, он считал, что они должны быть сказаны и, чем скорее, тем лучше. – Прости за тот вечер. Я не имел права указывать, что тебе делать. У тебя есть свои обязательства, и я должен это уважать. – он произносит это достаточно медленно, словно хотел удостовериться, что Марси поймет каждое из сказанных его слов. – Этого больше не повторится. – решает дополнить он, хотя эти слова, наверняка, будут лишними, ведь это то обещание, которое ему будет куда сложнее выполнить и, должно быть, обязательно его нарушит.

Конечно же, он уже успел обдумать все те варианты, почему Марсьенн так рано вернулась из своей поездки к родственникам, и, конечно, он не исключал той возможности, что это могло произойти из-за того, что она чувствовала себя плохо после того, как закончился их разговор и решила, что им надо расставить все точки над «i». Да, Натаниэль понимал, что это слишком самонадеянно, даже эгоистично, но ничего не мог с этим поделать. Не то, чтобы ему хотелось, чтобы Генсбур мучилась, но переживала из-за сложившейся ситуации. Впрочем, он знал, что она переживала, даже тогда, в тот вечер знал, что его слова и действия повлекут за собой такой результат, но на тот момент волшебнику было этого недостаточно. Он был готов довести ее до сладкой истомы, до слез, до ярости.. Что угодно, лишь бы француженка осталась с ним, но он потерпел поражение. Как бы Мальсибер не любил это признавать, но и у него не всегда все выходило так, как он этого хотел. Конечно же, об этом он никому не рассказывал. Как бы то ни было, ему хотелось, чтобы Марси вернулась из-за него. Вот только это было не так и она сама только что это подтвердила.
- Не дают хорошему специалисту спокойно отдохнуть. – произносит он совершенно спокойно, умело скрывая свое разочарование. В конце концов, Генсбур не виновата в том, что он себе сейчас напридумывал. Если подумать, то и в прошлый раз она не была виновата, но тогда подобная мысль даже не пришла ему в голову. По всей видимости, Нейт умеет учиться на своих ошибках, пусть и сам порой этого не замечает. Так уж вышло, что у Марсьенн получается менять его к лучшему без всякого давления, она проявляет в нем лучшие его качества, которых, казалось, в нем вообще не существует. Так что, тот факт, что он снова не стал возмущаться по практически такому же поводу, говорит о многом. Равно как он не скривился от разговоров про какие-то сплетни французского общества. Хотя, признать, это была довольно занимательная история. – Уверен, окажись на его месте я, отец поступил бы таким же образом. Просто представил, что я не существовал. – усмехается Натаниэль, отрезая очередной кусок от блинчиков и отправляя его в рот. Признаться честно, ему не хватало таких бесед, не несущих особой смысловой нагрузки. Они были уютные и какие-то.. семейные что ли. И совершенно не важно, что у них не так и много времени, ведь эти качели они проходят из раза в раз: все хорошо, потом что-то происходит и вот они снова ссорятся на тему того, что они не семья (по крайней мере, не в том понимании, в каком хотел бы Нейт) и что никогда не смогут ею стать, а потом приходит смирение и снова видимость идеальных отношений. Наверно, им пора бы к этому привыкнуть, вот только все не так просто.
- Хорошо, как скажешь. Мы можем упустить это и никогда не возвращаться к обсуждению того, что было. – можно было сказать, что это был взрослый поступок, не совсем свойственный такому вспыльчивому и неуравновешенному молодому человеку, каким был Натаниэль. Он думал сказать что-нибудь еще, но Марсьенн встала и, подарив волшебнику поцелуй в щеку, направилась в душ. Ему невероятно хотелось остановить ее, потянуть за руку и посадив себе на колени, поцеловать как в каком-нибудь глупом девчачьем романе, но ничего из этого он не сделал. Посчитал, что ей нужно пространство, в конце концов, она только недавно вернулась из Франции и нашла у себя в квартире едва живого Мальсибера. Мерлин знает, сколько она провела времени, ожидая, что он придет в себя и самое меньшее, что он мог сделать – дать ей немного личного пространства. Руководствуясь именно этим, волшебник медленно доедает свой завтрак, заботливо приготовленный Марсьенн, простым движением палочки отправляет посуду в мойку и, покопавшись в памяти, вспомнил заклинание, способное помыть все. Ему не хотелось устраивать беспорядок в квартире француженки, он и так порядком наследил здесь. Какая-то неведомая ранее меланхолия напала на волшебника, он с тоской осмотрел квартиру, словно старался запомнить каждый миллиметр интерьера, расположение вещей. Такое бывает, когда знаешь, что надолго покинешь дорогое место или человека, стараешься впитать как можно больше. Мальсибер не собирался никуда исчезать или надолго оставлять Генсбур, но какое-то подобие тоски по тому, что у них было, что у них есть, присутствовало и, откровенно говоря, он не привык к подобным эмоциям. Нельзя сказать, что ему это нравилось, но он не стал ничего менять и за пару мгновений, как душ выключился, он аппарировал из квартиры Марсьенн в свою квартиру, которая, откровенно говоря, спустя столько времени стала казаться ему чужой. И все же, сейчас и ему самому, и Марси лучше побыть в одиночестве.