Наверное, ей просто не везёт. Удача отвернулась от неё в самый необходимый момент, намекнув, что помощи в делах любовных ей не будет. «Сегодня слишком много тех, кому действительно нужна удача, дорогуша, так что не требуй большего – получила свой удачный хват снитча на прошлом матче, вот и довольствуйся им!» - Лора мысленно выстраивала этот глупый диалог с самой собой, прохаживаясь по комнате.
Он пообещал быть у неё к восьми вечера, а на часах уже почти десять. Она даже ужин приготовила, хотя сейчас от него осталась недопитая бутылка шампанского и вторая порция спагетти, которую Мими так яростно съедала взглядом. Может что-то случилось по дороге? Может, его задержали на работе? Может начальство внезапно решило, что всем сотрудникам надо срочно остаться и решать проблемы, связанные с мировым кризисом?
– А может он просто решил не приходить, – тихо пробормотала себе под нос Лора, залпом осушая четвёртый бокал шампанского.
Девушка хмыкает себе под нос, закусывая игристое сыром и тяжело вздыхая. Она знает его всего месяц, а они уже перешли на тот уровень отношений, к которому многие пары стремятся месяцами. Рэймонд времени зря не терял – поняв, что всё серьёзно, подсуетился с ключом от своей квартиры и торжественно вручил его ей после победы над «Зябликами». А после неловкой ситуации со случайно активировавшимися воющими чарами при её первой попытке попасть в апартаменты, подсказал, как обойти защитные заклинания. В какой-то момент Лоре показалось, что будь Рэй чуть посвободнее в общении, то он бы и с соседями её познакомил.
- Так дело не пойдёт. Мими, присмотри за ужином.
Лора оставляет недопитый бокал на журнальном столике и выходит в коридор. Если идти, то идти до конца – надо узнать, что случилось, вытряхнуть из него хоть какой-нибудь ответ и прямо сейчас. Она уверенно надевает пальто, сапоги, подхватывает небольшую сумочку с палочкой и вываливается из квартиры, сбежав по лестнице вниз.
Идти ей было сравнительно недалеко – пара кварталов, однако пробежать придётся сквозь неприятный, промозглый ветер, смешанный с мокрым снегом. Февраль в этом году, конечно, выдался крайне неприятный: на днях Бруклине случился сильный ураган, который замёл дороги и превратил улицы города в настоящий горный курорт. Рады этому были разве что только дети - рядом с жилыми домами повсюду стояли снеговики с разнообразными носами, шарфами, ведрами, на проезжей части стояли импровизированные маленькие форты для перестрелки снежками.
Девушка быстро доходит до дома, где жил Бэйкер. Она заскакивает в парадную и шустро поднимается на этаж. Тратит ещё несколько минут на открытие двери и, - вуаля! Лора уже в тёмной квартире.
– Рэй!? Ты дома!? – её голос прохладно прокатывается по квартире, окончательно убедив её в том, что МАКУСА всё же решила выкупить Бэйкера в рабство окончательно и заставить его пахать во внерабочее время.
Лора раздевается и почти сразу проходит на кухню, попутно зажигая свет во всей квартире. Покопавшись в нескольких шкафчиках, она выуживает открытую ранее бутылку джина и два бокала – второй так, на всякий случай. Парой взмахов палочкой и тихим заклинанием, она создаёт кубики льда в бокалах, попутно разливая джин.
Лора скользит чулками по чистому паркету, "подъезжая" к плотно забитой стойке с пластинками. Закрывает глаза – и наугад вытягивает первую попавшуюся, ставя её в патефон. Неизвестный ей глубокий голос начинает неспешно тянуть долгие, ленивые гласные под крайне бодрящее инструментальное сопровождение.
Теперь остаётся только ждать, а вместе с тем наслаждаться «заботливо приготовленным для неё Рэймондом» коктейлем из двойной порции джина.
- Спасибо большое, Рэй, за этот прекрасный вечер! Наверное, это самый лучший день святого Валентина в моей жизни! Ещё ни один кавалер не дарил мне одиночество в этот день! За тебя! – падая на диван, Лора поднимает бокал в воздух в тосте и отпивает глоток. И тут же оборачивается, слыша, как за спиной в дверной скважине заскрипел ключ.

Отредактировано Laura Whicher (2020-04-06 12:38:14)

«Ну надо же, даже запомнил, что мне нравятся лютики,» она сдерживает грубую ухмылку при себе.
– Какой букет! – девушка ахает, расплываясь в ложно-доброжелательной улыбке и ставит стакан на диван рядом с собой, принимая цветы, но мягко, осторожно, будто бы боясь спугнуть Рэймонда любым резким движением. – Надеюсь, что президент примет мои благодарности за столь щедрый подарок – как мило с его стороны оправдать тебя за опоздание. Завалил тебя работой, а страдаю в итоге я… А что ты мне принес?
Лицо у него, конечно, почти не поддаётся описанию. Раздражение, смешанное с беспокойством, приправленное лёгким испугом – то ли от того, что в его владения вторглись, то ли от того, кто вторгся. Кажется, что Рэймонд и сам не замечает, что с каждой секундой его лицо становится всё мрачнее от осознания собственной участи.
Лора подносит букет к лицу и глубоко-глубоко вдыхает аромат цветов, не отводя пристального взгляда от лица Бэйкера. Красивое, с благородными чертами лица и густой щетиной на подбородке, не без следов опасного пристрастия к офисной работе – под глазами залегли заметные тёмные круги от недосыпа, а в глазах читалась бесконечная усталость. Но Рэй всё равно ей нравился таким, каким был: он не был глуп, не питал ложных надежд, всегда был готов к худшему – почти её зеркальное отражение, только собранное по кусочкам после старой травмы.
Она помнит, как отец принёс ей утреннюю газету, молча открыв на спортивном разделе. Целый разворот пестрил заголовками и фотографиями с катастрофическим падением, заставив её поёжиться от ужаса. Рэй больше не вспоминал о произошедшем и уходил от любого вопроса, который касался того самого матча. Лора же старалась держать язык за зубами, боясь задеть его небрежно брошенным словом. Но сегодня, видимо, был не тот день.
– Может, тебе выпить?.. – она укладывает букет по другую сторону от себя и вновь поднимает свой стакан с джином, делая широкий глоток. Свободной рукой она нащупывает палочку, закатившуюся в неглубокую обивочную щель. – Будет проще рассказывать.
Лора коротко махнула палочкой и тут же отложила её в сторону, поближе к букету – грядёт буря, не хотелось бы сломать своё чуть ли не самое главное сокровище. Стакан, заблаговременно наполненный джином, вылетел из кухни и, просвистев в каких-то жалких миллиметрах от носа Рэймонда, разбился на тысячи мелких кусочков о стену позади него. Даже сквозь промокшие от алкоголя обои было заметно, как в стене образовалась значительная вмятина. «Позже уберет,» - Уичер тихо хмыкает, закидывая ногу на ногу, мрачнея.
– Ты опоздал на два часа, Рэймонд, и даже не прислал мне записку, – она в один присест осушает стакан, заглядывая внутрь и оценивая подтаявшие кусочки льда. – Ни вороны, ни совы, ничего! Знаешь, я уже думала, что ты встретил подружку и аппарировал с ней в Сан-Франциско!
Она не злится. Нет-нет. Даже не близко. Разве что рука сама тянется вписать ему такую сильную пощёчину, чтобы рука ещё долго ныла от силы вложенного в неё удара. А настойчивое желание разбить стакан о его голову – это так, намёк на то, что посуду пора сменить.
– Тебя ведь сам президент задержал, да? Скажи мне, что да, чтобы я на следующем чемпионате попросила кого-нибудь из загонщиков отправить в VIP-ложу бладжер, – язвит, да так, что если бы сама себя услышала, то поразилась бы количеству яда, вложенного в тон. Хотя, вероятно, что за неё говорило злосчастное шампанское, смешанное с джином и её личным сокрушением.
На секунду возникает пропасть тишины – патефон умолкает, оставляя их один на один с собственными мыслями, но на смену тягучей мелодии приходит более быстрый, куда более ритмичный трек. Лора ахает – его она знает! Даже хочется подпеть словам, которых она не знает, зато может подтанцовывать. Она резко поднимается с места и неловко покачнулась, вцепившись в пустой стакан мертвой хваткой. В последний раз алкоголь в большом количестве в ней был почти два года назад – когда её только-только приняли в высшую Лигу. На следующее утро она поклялась пить не более пары бокалов вина в неделю, чувствуя, что похмелье для неё слишком уж невыносимая вещь.
–  Но если твои причины окажутся настолько тупыми, что в них даже можно будет поверить, то вот это, - девушка приподнимает стакан в танцевальном движении, позвенев кусочками льда, – полетит в тебя.

Отредактировано Laura Whicher (2020-04-11 14:55:14)

Мысли в голове сплетаются в один большой клубок, её неловкие движения становятся всё более проще, медленнее, хотя она и старается держаться на ногах так, как будто никакого алкоголя и в помине не было. Обычно градус в напитках должен дарить какую-то лёгкость, но в этой ситуации всё было наоборот – голова становилась тяжелее, глаза закрывались и хотелось просто лечь и слушать музыку…
Не надо никаких объяснений, извинений за опоздания, рассказов о том, что угрожать жизни президента – это несерьёзно и чревато последствиями. Пьяный мозг даже успел вообразить этот слегка недовольный, напряжённый тон голоса Рэймонда, заставив её глупо фыркнуть себе под нос, пропуская мимо ушей всё то, что он ей говорил. Для неё Рэймонд был чем-то вроде полупрозрачной завесы в дверном проёме – с одной стороны, сквозь неё было видно почти всё, что происходило в его голове, а с другой, заглядывать за неё было чем-то вроде плохих манер. Подглядывать нехорошо, но иногда так хочется… И её даже не волновала мысль о том, что её могут отчитать или даже ударить по рукам за излишнее любопытство.
– Поймал, охотник, – она чуть приподнимает брови, когда его рука ложится поверх её кисти. На губах вырисовывается лёгкая полуулыбка – ей нравится называть его именно так в особенные моменты. С одной стороны, это ненавязчивое прозвище о том, что именно Рэймонд здесь ведёт и заправляет, а с другой, напоминает о былом прошлом. И хоть сейчас он не играет в лиге, для неё он оставался всё таким же сильным и уверенным игроком, каким она его помнила.
– Хорошо, верю, работа-работа перейди куда-нибудь подальше, – коротко кивает она, осторожно вкладывая вторую руку в его свободную ладонь, утягивая его в неспешный, медленный танец под тишину. – Твоей бабушке я готова простить даже предательство МАКУСА, зная, насколько сильно ты её любишь. Что ты там делал?.. Что рассказывал?..
Движения в танце становятся чуть быстрее, когда на фоне появляется постепенно набирающий темп трек. Иногда Уичер казалось, что патефон Рэймонда был зачарован – вероятно, какая-то особенная магия, которая улавливала либо окружающую обстановку, либо настроение самого владельца, включая подходящую к настроению музыку: неспешная Nights in White Satin удачно вписала в долгий вечер их первого поцелуя, Ain’t no Sunshine вовремя остановил их двоих от резких движений при первой ссоре, а на вопрос, какая сегодня дата, September легко и в такт напомнило о том, что сегодня будет вечер двадцать первого числа… Либо же это было простые совпадения – в библиотеке Бэйкера было достаточное количество музыки, которая могла раз в тысячу лет удачно да и попасть в ситуацию. Хотя, все совпадения в магическом мире обычно были отнюдь не случайны.
– Хотя, знаешь, можешь не рассказывать, – она усмехается, отставляя стакан на небольшой журнальный столик, степенно и мягко двигаясь в такт музыке, наконец поднимая на него взгляд. – Знаю я, что тот ещё болтун, а с Клэр наверняка были какие-то секреты. Лучше расскажи мне, как ты планируешь загладить свою вину?..

Отредактировано Laura Whicher (2020-07-01 11:40:14)

Танцевать Лоре нравилось. В отличии от полётов на метле, здесь был один большой и жирный плюс, которого ей не хватало на поле – музыка. Тренер запрещал включать на тренировках даже радио, парируя все её мотивационные речи одним простым словосочетанием: «отвлекает от работы».
Её движения были такими же лёгкими, ноги просто двигались в такт беспорядочному блюзу, а все неприятные и сложные мысли улетучивались, уступая место временами абсолютно глупым и бессмысленным текстам песен. Танец был похож на подъем в воздух – позволял ей дышать чуть чаще, глубже и наслаждаться моментом, когда песня старалась утянуть её в короткий экстаз, используя для этого весь свой музыкальный арсенал.
Сквозь танец раскрывалось многое – те мелкие, обычно незаметные детали человеческой натуры, которые в обычное время были незаметны. Кусочки одного большого паззла постепенно становились общей картиной. Это наглядно было видно на Рэймонде: танцевать он не любил до такой степени, что со всей своей любовью к музыке, старался даже не заикаться о том, что под неё можно было двигаться. Однако сейчас Бейкер всё же косолапо, неумело ведёт её, стараясь даже каким-то невообразимым образом попадать в непредсказуемый такт. Он перехватывает её руки, принимая на себя весь вес одурманенного алкоголем тела, позволяя Лоре расслабиться и просто наслаждаться моментом.
– И это мне говоришь ты, человек, который в прямом смысле каждый день гуляет по плиточкам из золота, – Уичер легко смеётся, слыша, насколько глупо звучит её ответ. МАКУСА, конечно, был богатым органом власти, но не настолько, чтобы выкладывать пол холла плитками из настоящего золота. Хотя, учитывая, насколько американцы любят позёрствовать, она отнюдь не исключала вероятности того, что те переборщили с позолотой.
Лора осторожно отклоняется чуть назад, легко ложась в его руках. Что-то ей припоминает эта хватка, однако она абсолютно не может припомнить, что именно… А впрочем, не важно. Таким, как сейчас, Рэймонд нравился ей больше. Шутливым, простым и можно было даже сказать, что весёлым, - по крайней мере, не таким серьёзным и напряжённым, как в их первую встречу. Место для грусти есть всегда, но не в День Всех Влюблённых, особенно, когда ты не одинок.
– О, так ты всё же снизошёл до официального приглашения меня к себе, как мило, – с лёгкой язвительностью в голосе подмечает Уичер, поднимаясь на ноги не без ощущения ватности в коленях. – Что же, к твоему счастью, я согласна. Как видишь, я уже на месте, правда, слегка не при параде, но давай ответственность за это переложим на все те папки с бумагами, в которых ты сегодня окопался.
Она легко смеётся – от обиды не осталось и следа, хотя, казалось бы, десять минут назад она была готова разорвать его на тысячи маленьких кусочков, потом склеить и разорвать снова. Уж что-что, а злиться Лора умела отменно и со вкусом. Вероятно на её резвости ещё сказывалась усталость, накопленная за день – тренировки с семи утра под «чутким» руководством тренера, у которого даже обычная речь была скорее похожа на крик, подготовка и беготня перед праздником…
Уичер устало оседает на диван под уверенным давлением руки, утирая щёку ладонью и тихо шмыгая носом. Глаза постепенно начинают слипаться – хотя она и держится изо всех сил, стараясь побороть накатывающую сонливость.
– В своем несчастье одному я рад, что ты - мой грех и ты - мой вечный ад… – с тихим смешком из головы вылетает цитата невпопад, – или? – а сама Уичер откидывается на спинку дивана и прикрывает глаза. – Хочу сладких булочек с корицей и глазурью. Ну, знаешь, таких, которые они делают… На Томпкинс стрит, рядом с…
Она чуть мнётся, цокая языком и легко щёлкая пальцами, пытаясь вспомнить название, но нужное слово так и не приходит в голову и, махнув рукой, она вновь поднимает на него голову.
– Хочу воды.

Перед закрытыми веками всплывает старая картинка – пятый курс, этим днём она выиграла школьный чемпионат Ильверморни по квиддичу. Финальный матч между Тандербёрд и Вамупс, выдался крайне тяжёлым хотя бы потому что загонщики Вампуса с поразительной частотой оправляли в её сторону бладжеры, намереваясь сбить с верного пути. Однако ей всё же удалось схватить снитч на восьмидесятой минуте матча, вырвав победу с разницей в двадцать очков. Толпа ликует и кричит, она торжественно опускается на землю и вручает крохотный золотой шарик судье. Этим вечером она впервые поцеловалась, упав в объятия парня, который ей нравился так долго. Под конец года он всё же обратил на неё внимание, урвав кусочек её славы и внимания, дерзко вклинившись в её общество.
Поцелуй тогда был горячий, горький и безумно алкогольный – отмечая победу Тандербёрда, кто-то из студентов пронёс на торжество несколько бутылок огневиски. Лора отчётливо помнит, как заревела толпа вокруг них, когда парень с бутылкой в руках резко подхватил её за талию и бесстыдно украл её поцелуй. Она не сопротивлялась, думая, что, наверное, так и должно быть, однако спустя несколько лет, тот момент она попыталась забыть.
Глупое воспоминание, безумно грустное для Лоры – тогда она думала, что это была любовь, что он и правда будет ей писать, как обещал, однако ни одной совы с момента прощания в школе она так и не получила.
Мозг играет с ней странные игры, подкидывая кусочки старых воспоминаний именно тогда, когда тёплые, мозолистые пальцы с осторожностью, совсем легко касаются румяных щёк, соединяя в единую линию редкие родинки. То ли издевается, напоминая, что все её надежды на любовь бесполезны и это всегда будет только благодаря алкоголю, то ли сам идёт на поводу у игристого, вспоминая каждую глупость в её жизни.
– Ты врёшь, ты не любишь сладкое, Рэй, ты сам об этом говорил, когда мы с тобой… – она мнётся, стараясь припомнить каждую их встречу и хоть куда-то вставить несуществующий факт о Бэйкере. Он никогда не говорил подобного, просто Лора придумывает на ходу, стараясь просто развязать ему язык, лишь бы не уснуть и растянуть этот вечер на чуть дольше. Сколько там времени? По ещё ощущениям, ещё даже не час ночи, время детское, чтобы бросать всё вот так, на половине пути и падать в объятия к Морфею. – А ещё у меня утром тренировка, но если ты позаботишься не только о булочках, то…
Она легко смеётся, забирая стакан с водой из его руки и делая несколько больших, свежих глотков. Вся эта случайная валентиновская история медленно перетекает из пляски ногами и мыслями в дебри простых ощущений. Больше никаких мыслей, воспоминаний, никаких странных и продолжительных вопросов и умозаключений, которые никуда её не приведут, оставив ни с чем. Теперь этот вечер постепенно в физическую плоскость, однако в самом невинном её воплощении.
Лора не против того, чтобы остаться с ним, зная, что Рэймонд достаточно порядочен, чтобы не сделать с ней ничего такого, о чём бы они пожалели. На самом деле, он был чуть ли не единственным парнем в её жизни, кто действительно беспокоился о подходил к ней и её личному пространству с максимальным уважением. Чёрт, да они даже не целовались ещё ни разу, потому что никто из них не решался сделать первый шаг!
Она подбирает ноги к себе, приобнимая одной рукой колени, второй же придерживая всё тот же стакан. Рэй перед ней мечется, сделав как минимум пятнадцать шагов то влево, то вправо и в итоге снова присаживаясь рядом с ней в такой поразительной близости, что дух захватывает.
Взгляды пересекаются и у Лоры перехватывает дух – наверное, сам святой Валентин навестил Рэя, вложив ему в голову какую-то крайне сложную идею, воплотить в слова которую ему было безумно сложно. Он то открывает рот, то снова закрывает, но в итоге выдыхает те слова, которых она так долго ждала.
Лора не даёт ему ответ, - по крайней мере, в словах, - осторожно укладывает тёплую ладонь на его щёку, чуть приподнимая его лицо к себе и поддаётся навстречу, встречаясь с ним лёгким поцелуем. Губы у него сухие, обветренные, с тысячью мелких, постепенно заживающих и кровоточащих ранок, от чего в поцелуе чувствуется лёгкий металлический привкус, который, однако, ей не особенно мешает.
Кто-то же должен сделать первый шаг.

Если бы земное верчение можно было бы ощущать на постоянной основе, то сейчас для неё вселенная остановила своё бесконечное верчение. Вся жизнь вокруг неё замирает, секунды превращаются в минуты, минуты в часы, часы в дни… Капля с ледяного стакана стекает по пальцам так медленно, что кажется, что влажная дорожка успевает высохнуть, когда она наконец-то падает к ней на юбку. Мгновение растягивается до бесконечности, но это её не волнует, такими моментами стоит жить, стоит помнить и рассказывать о них.
Но она не расскажет, не сейчас и не в ближайшем будущем, сохранив этот секрет глубоко в сердце и вспоминая о нём, как о самом желанном подарке, преподнесённом в день рождения или под ёлку в рождественское утро. Это только их момент, только их минута, которая кажется целой вселенной в самый романтичный день года. Ведь у каждого есть такая мысль, от вспоминания которой на губах рисуется довольная и чуть глуповатая улыбка.
И ведь она подумать не могла, что, заглядывая в его грустные глаза у магазинчика с винилом «Джипси рекордз» тогда, холодным осенним днём, она обнаружит себя в его объятиях спустя несколько месяцев. Уичер ведь даже не любила винил – её никогда не манила музыка, она была больше поклонницей визуального искусства, картин или кино, да и патефона у них в доме никогда не водилось. Её максимум была радиотрансляция матчей или случайного подбора каких-то музыкальных баллад Ванке.
Видимо, судьба просто подсказала ей остановиться напротив витрины с разноцветными обложками виниловых альбомов. Старые, яркие хипповые альбомы с абсолютно вырвиглазными раскрасками мандал… «Некрасиво». Он поддержал её неловкий комментарий, даже не имея малейшего понятия, волшебница она или нет. Для него завести диалог с кем-то случайным и не по работе было чем-то запредельным – это Лора поняла уже спустя время. Тогда, взглянув на него и его вымученную улыбку, она увидела абсолютно отчаявшегося человека. Ещё чуть-чуть – и он бы бросился под машину случайного немага не задумываясь. Создавалось ощущение, что он сам заморозил себя в тяжёлую и холодную глыбу льда из уныния, напряжения и работы, отгородившись от всего внешнего мира. Никаких друзей, никаких планов на будущее, сплошное «нет» и «никогда».
Но с её появлением он стал чуть оттаивать. Поток сложных слов постепенно угас, всё чаще Рэй стал говорить о более простых вещах, думать о простом, о лёгком, улыбка на его лице стала более честной и искренней… Наверное, весь мир Лоры начал крутиться не только вокруг квиддича и карьеры, но также обратился и к Рэймонду, лишь бы раскрутить его самого и сделать чуть более счастливым, чем прежде. А с счастьем появилась и любовь, и нежная привязанность, и желания, о которых никогда не говорят вслух. Жизнь перестала быть чередой пойманных золотых мячиков, криком толпы и сменяющейся погодой на поле. Появилось тепло объятий, нежные слова, комплименты, аромат цветов и глупые междусобойные шутки.
И первый поцелуй, который был вкуснее тех самых булочек с Томпкинс стрит. Чарующий, нежный, от которого у неё перехватывает дух и стирает все плохие воспоминания о поцелуях прежде. Нет никакого поцелуя победы, никаких странных попыток поцеловать её на первом свидании другими поклонниками, больше нет ничего, только первый поцелуй между ней и человеком, который наконец-то оттаял из глыбы тёмного льда.
Её рука осторожно сползает к его шее, кончиками пальцев оглаживая острый кадык и лёгкую щетину. Он отвечает ей с той теплотой, которую однажды она подарила ему, вкладывая в поцелуй всю любовь, которая, казалось, не помещалась в слова. От руки на затылке по телу бегут мурашки, и она едва сдерживается от того, чтобы не вздрогнуть, просто тихо выдыхая в поцелуй.
Рэй отстраняется – заметно с неохотой, однако, не убирая руки с талии, - падает на спинку дивана, когда Лора остаётся сидеть прямо, всё также оглаживая его кожу. Пальцы скользят по подбородку, чуть приподнимая голову, выше, к щекам и притупленным скулам, однако смотрит она на него прямо, трезво, с лёгкой, довольной улыбкой на губах.
– А можно мне завтра прогулять, господин Я-Почти-Большой-Начальник-Серьёзного-Департамента?.. – с лёгкой игривой ноткой в голосе наконец-то выдыхает она, ставя стакан на пол, оставляя на плоском ковру тёмный круг от воды. – Мне не хочется вот вообще никуда двигаться завтра. Пожа-а-алуйста.
Уичер улыбается – тепло, с лёгкой смешиной, - и вновь тянется к нему. Но на этот раз целует его в самый уголок губ. На щеках Бэйкера играет приятный, льстивый ей румянец. Поцелуй этот – маленький финальный подарок на ночь глядя, пока сон окончательно не украл этот вечер.
– О господи! – из-за стука в окно, она крупно вздрагивает, оборачиваясь. Большой чёрный ворон неловко кивает, вновь стукнув клювом в стекло, заставив её облегчённо выдохнуть и подняться. Лора быстрым шагом подступает к подоконнику, открывая окошко. Ворон лениво впрыгивает на подоконник, стуча когтями по дереву и немедленно вцепляясь в него.
– Может, отправишь с ним весточку? Напугаем тренера, позлим, заодно и весточку передадим, – она улыбается, мягко поглаживая ворона по чёрному горлышку. Перья его нежно переливаются в тёплом свете комнатной лампы, а сам Хьюго терпеливо то ли каркает, то ли урчит, подставляясь под пальцы.
«Почти как хозяин», – с улыбкой думает она, оборачиваясь к всё также лениво растянувшемуся Рэймонду на диване.