То, что рядом церковь, Крам узнал только под утро, когда дошел туда. Команда, их близкие и друзья праздновали победу в матче над румынами. Этот матч был для Крама легким, но все события, происходящие после, убивали в нем любые попытки что-то почувствовать. Им с Викторией было тяжело разговаривать. Ребенок, который был причиной того, что она еще никуда не сбежала, не оставив за собой и следа, теперь навсегда потерян. Да, они могут совершить еще не одну попытку завести ребенка, только какой в этом толк, если она его ненавидит, а он не знает, что делать. Никола впервые в такой ситуации, когда хочется всех послать к черту. А с другой стороны, ему нужна помощь. Только у кого ее просить и, главное, зачем, он понятия не имел. Поэтому в один момент, когда пришло осознание того, что ракия больше не лезет в горло, он просто встал и ушел из паба, где не было никого, кого бы он не знал. В тех людях он не чувствовал поддержку, по крайней мере, не сейчас, когда в голову они были опьянены победой. Болгарин понимал, что сейчас его место не здесь. Он просто вышел посреди ночи, оставив свою метлу в углу, что было для него совершенно нетипично. Метла для него была дороже всего. А сейчас… Просто плевать на все.
Никола шел несколько часов, прежде чем наткнулся на церковь, которая находилась почти на окраине города. Много времени Крам бродил по парку Южен, понятия не имея, куда дальше идти. В какой-то момент ему даже показалось, что его что-то вело сюда, какая-то сила. Маги не были сильно верующими, да и Крам, если молился, то это было не так и серьезно. Просто попытка собраться с мыслями и сделать все по высшему разряду. Когда перед ним появилось строение церкви, которую он ни с чем не спутает. Много рад Крам ходил мимо, но никогда не был внутри. Удивительно, что вокруг было так тихо. Но еще слишком рано и даже магглы не высовывались на улицу раньше времени. Зато для Никола это было лишь плюсом. Он не хотел никого видеть. Был шанс сорваться и убить кого-нибудь. В последнее время он слишком взвинчен и отвечает грубостью на все. Даже если ему не хотелось этого делать, он не мог сдерживаться. Таким слабым и беззащитным его мало кто видел. И это к лучшему. Сейчас лучше побыть одному и поискать помощи там, где он ее бы ни за что не искал. Но что ему терять? Уже нечего. Так, может, если он уподобится магглам, то что-то изменится и его кто-то услышит? Хотя, глупо на такое рассчитывать.
Болгарин входит внутрь. Дверь, на удивление, не закрыта и жутко скрипит. Крам закрывает за собой и идет вперед, к алтарю, между десятком рядов длинных деревянных скамеек из темного дерева. Маг осматривается по сторонам, но никого нет. Лишь впереди горят свечи. Болгарин берет в руки одну, затухшую и достает палочку, - Инсендио, - тихо шепчет он и ставит ее на место. Внутрь было мрачно, потому что солнце еще не поднялось слишком высоко и не просачивалось через окна. Но так и лучше, быть в темноте.  Миновав огромные колонны, болгарин проходит еще немного и становится на колени перед иконами маггловских святых.  Кто-то из них обладал магией, Крам помнил из истории, но не помнил конкретных имен. Впрочем, сейчас это не так и важно. Какое-то время он сидит так с опущенной головой, не зная, с чего ему начать. Внутри слишком много всего. Какое-то время Никола рассматривает иконы и крест перед собой. Он никогда не понимал, почему магглы так свято верят в Бога, а для кого-то это целый культ, но потом вспоминает про квиддич, который стал для него своего рода религией. У каждого своя вера, и болгарин только сейчас об этом задумался. Может быть, это утро позволит ему понять что-то новое и измениться навсегда. Но лучше не загадывать наперед.
- Не знаю, как к тебе обращаться, - начинает Крам. Он не торопится, делает много пауз, - И что вообще мне нужно. Но я зашел в тупик. Все эти события на матче. Не знаю, возможно, это испытание. Только зачем? – Крам задавал много вопросов. Риторических, потому что знал, что ответа не будет, - Я чувствую себя виноватым за то, что потащил Викторию на этот матч, что она потеряла ребенка. Будь она в Норвегии с родителями, этого бы не произошло, - Она хотела этого, а он настоял на том, что ей всегда нужно быть рядом, - Не знаю, что между нами, это все сложно. Но я хотел этого ребенка. Он был бы моим наследником, - Краму жаль, на самом деле жаль, что так вышло. Совсем недавно он не был никому и ничем обязан и занимался только квиддичем. С появлением в жизни Йенсен, он словно летел между туманных гор, где каждый раз приходилось резко поворачивать, чтобы не разбиться, - А теперь у меня ничего нет. Ну и что, что мы победили? Я напился и мне совсем не важно, - морщится Никола, поднимая голову выше, - Я убивал, влезал во всякое дерьмо, чтобы защитить тех, кто мне дорог. А что в итоге? Я здесь, говорю с тем, в кого верят магглы. Берд какой-то, - Ладонями он прикрывает глаза и трет их. Он жутко устал.

Говорят, что когда выговариваешься, то тебе становится легче. Ни капли. Крам как чувствовал себя хуже некуда. Поговорить еще? Высказаться о том, что его еще волновало? На это уйдет слишком много времени, а ему хочется, чтобы отпустило прямо сейчас. Была у Никола такая особенность, что он не мог ждать результата. Делал все для того, чтобы получить желаемое сию же секунду. Только вот он его не получил. Ему нужно искупление, чтобы ему отпустили, все грехи и все снова стало так, как было пару лет назад. Не было Йенсен, был отец. Не хочется признавать, но он готов был обменять ее жизнь на отца. Он бы сделал все, чтобы вернуть Златана. Но, к сожалению, это невозможно и стоит забыть об этом как можно быстрее. Хочется выкинуть эти мысли из головы как можно быстрее, потому что уже ничего не изменить. Не вернуть Златана, не вернуть их с Викторией ребенка. Все уже произошло и, увы, время не повернуть вспять. Да, есть один вариант, но возвращаться так далеко в прошлое… Он не уверен, что это возможно, но не стоит забывать о необратимых последствиях. Жизнь станет совсем другой, не похожей на эту. И в ней может не быть квиддича. А без него он не может. Единственное, что пока хранит в нем огонь.
- Проваливай, - на болгарском отвечает Никола, не оборачиваясь. Ему было плевать, кто здесь. И, судя по речи, это кто-то не местным. Наверняка он не понял ни слова из сказанного. Сейчас Крам был больше не взводе, чем спокоен и лучше его не трогать, чтобы в один момент случайно не лишится зубов. Ему ничего не стоило встать и избить до полусмерти того, кто ему помешал. Только это никак не поможет. Кажется, уже ничто не в силах решить его проблемы, - сам решу, куда мне идти, - огрызается маг. Болгарин не любил, когда ему дают советы. Особенно иностранцы. Это ясно по его акценту. Явно какой-то славянский, но не болгарский, - если хочешь  дальше дышать перегаром, то выбери другое место, - мужчина явно выпил, а еще у него был слишком слащавый голос. Крам был слишком зол, чтобы догадаться обо всем. Но когда он на эмоциях, он совершенно забывает про контроль. И сейчас он дал себе установку продержаться хотя бы пару минут, пока этот пьяный забулдыга не свалит куда подальше. Он не верующий и его не сильно волнует, что убийство в церкви – грех. Если его не оставят в покое, то он сделает это. Попросит очередное прощение перед лицом маггловского бога и уйдет. Но ничего внутри не изменится. Ему как было хреново, так и будет. Потому что вера не работает. И не нужно ничего говорить про искренность.
Но шаги становятся все ближе, Никола начинает злиться. Только его в один момент отпускает, когда он понимает, что это чертов назойливый Ванке. И что он много чего слышал. Но на него руку Крам не поднимет. Тот сложится пополам, даже если сделать это в половину силы, - Я был готов встретить тебя везде, но только не здесь, Мортен, - болгарин поднимается с колен и поворачивается к поляку, - Или ты за мной следил, или это чертовское совпадение, - во второе Никола не сильно верил, но слишком хорошо знал Ванке, который не настолько отбитый, чтобы выискивать Крама. Он делал так только тогда, когда что-то случалось, а сейчас он не похож на того, у кого что-то не так, - Я говорил лишь о том, что считал важным и если ты пытаешься меня в этом упрекнуть, то прекрасно знаешь, что это бесполезно, - Никола отводит безразличный взгляд в сторону. Он не хочет смотреть Ванке в глаза и понимать, что этот алкоголик и музыкант может ему на самом деле помочь. Но он слишком гордый и вряд ли еще хотя бы раз в жизни снизойдет до того, чтобы кого-то о чем-то попросить. Он привык решать проблемы самостоятельно. А Мортен… Он сам ходячая проблема. Сложно даже представить, что за столько лет терпение Никола не лопнуло.
- Это не твое дело, - огрызается Крам, совершенно не намеренный обсуждать с Ванке то, что происходит у него в жизни. Он ни с кем не делился новостью о ребенке. А, тем более, о том, что они его потеряли во время нападения оборотней на празднике после матча. С тех пор Краму казалось, что жизнь стала напоминать какой-то ад, - Забудь то, что ты слышал и всем будет проще, - Никола говорит это достаточно спокойно, сжимая руки в кулак. Ванке сложно манипулировать, он все равно сделает то, что хочет и с этим ничего не поделать, - Почему я не удивлен, что ты ранним утром в церкви? – куда только алкоголь не заносил поляка. Но это не вопрос, чтобы узнать предысторию, а попытка отвести разговор от темы, которую он совсем не хочет обсуждать, - меня наверное будут искать, - команда рано или поздно спохватится, что Крама нет, вот только к ним он не хочет возвращаться сейчас. Просто мысли вслух. Размышлять немного проще, когда проговариваешь все от и до, - мы выиграли вчера, - он не знает, что еще говорить. Мортен слишком мало знает о том, что сейчас происходит и почему-то кажется, что лучше бы так и оставалось дальше. Он слишком любит драматизировать, а еще высока вероятность, что эта информация пойдет по рукам, а это ему нужно меньше всего.

Многих удивляло, как у такого, как Крам, есть друзья. Он был груб даже с ними и никогда не стеснялся высказывать свою точку зрения. При чем он делал это грубо, не думая о чувствах других. Люди из его окружения знали, на что идут, когда начинали с ним общаться. Вызывающее поведение всех Крамов было привычным. И Ванке знал, на что идет. Знал, когда вступил с ним в спор и отстоял свою точку зрения. В голосе слышалась какая-то обида, словно болгарин ему что-то должен. В какой-то мере дружба подразумевала это, но только не в случаи с ним. Иногда он не понимал, почему кто-то такое долгое время рядом, но, видимо, иногда он был хорошим другом, способным на многое ради кого-то, раз все так складывалось. А ведь он, на самом деле, горы сдвинет, порвет заживо. Кажется, Мортен это и так понимал без слов, раз он все еще здесь не смотря на то, что Крам прямым текстом говорил ему валить. Как минимум Никола обязан с ним поговорить. Не обо всех происходящем, он не готов. Обо всем, что только угодно. Ванке заслужил, чтобы его не послал к черту, а хотя бы проявили немного уважения. Крам не умел этого делать, но сейчас лучшее время для того, чтобы переступить через себя и сделать что-то не типичное для своего поведения. Непонятно, конечно, зачем, но ему казалось, что так правильно.
- Не драматизируй. Хотя, для тебя это слишком сложно, - выдыхает Никола. Ванке всегда все представлял в таком свете, словно случилась трагедия и уже ничего не вернуть. Тут дело не в том, что болгарин ему доверяет меньше, чем кому-то другому. Крам вообще, если так подумать, верит только себе и давно научился ни на кого не надеяться. Да и, если так подумать, чем Мортен поможет ему? Добрым словом? Это никогда не действовало на болгарина. Только друг все равно обижается, слышно по голосу, - Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что ты мне мой друг и важен мне? Мерлин, неужели я правда должен произносить это вслух, - сквозь зубы шипит Крам. Мортен был таким человеком, которому всегда нужно слышать в свой адрес похвалу, чувствовать себя причастным ко всему важному. Это всегда было сложно принимать, но раньше такое поведение не так сильно раздражало. Сейчас же хотелось кричать, мол, какое тебе дело? Это же не твоя жизнь. Только Ванке переживает, ничего больше, а он ведет себя как куча драконьего навоза. Признаться, Крам и чувствовал себя так же. Даже хуже. Хотелось зарыться глубоко в землю, чтобы забыться хотя бы ненадолго. Но у него было лишь это время.
Идея поговорить с маггловским богом показалась ему глупой сразу. А после того, как ему никто не ответил, так еще и его побеспокоили, он окончательно понял, какая это глупая затея. Бесполезно обращаться к тому, кому не интересны твои проблемы. Это все сейчас казалось таким надуманным, - Видимо, нас обоих обвели вокруг пальца, - говорит Крам, который окончательно перестал верить в адекватность своей затеи, - Что ж, мне сразу показалось, что я зря это сделал, - отмахивается Никола. Его немного отпустило, и он уже не рвался гнать Ванке или самому сбегать. В какой-то момент понимаешь, что нужно остановиться и будь что будет, - В который раз убеждаюсь в примитивности магглов и что они готовы поверить во что угодно. Наверняка, если они видят магию, они считают, что это все сделал их так называемый бог, - Крам глухо усмехается, но видно, что он делает это через силу. Веселиться он не намерен, - Как многого они не знают, - и это, на самом деле, хорошо, потому что пока магия в безопасности, как минимум нет угрозы в виде магглов, которые явно будут считать, что это что-то невозможное и неправильное. Как бы ни хотелось это признавать, но пока они являются самой главной угрозой. К сожалению, их инстинкт самосохранения настолько силен, что они готовы убить все, чего не понимают.
- Ты в этой шубе выглядишь, как будто в стоге сена, - подмечает Крам, - лучше согреться магией и не выглядеть так… - он не знал, что сказать дальше. Мортен всегда выглядел эксцентрично, как ему казалось. Это болгарин всегда выбирал темные и сдержанные цвета. Отчасти это отражало то, что происходит у него внутри, - На самом деле, здесь красиво, - он редко подмечал такие факты, а тем более, говорил о них вслух, - И тихо, - их голоса с Ванке разносились достаточно звонко по церкви. А звук отражался от высоких стен и возвращался негромким эхо, - Я первый раз в церкви. Хоть наша семья и упоминает всегда Мерлина, мы верим только в себя и никогда не рассчитываем ни на чью помощь, - Ванке это и так прекрасно знал. Они знакомы много лет и, как бы болгарину не хотелось признаваться себе в этом, глитнирец знал его слишком хорошо, хот и не всегда оперировал этими знаниями, которые есть у него в голове. Поляк прекрасно знал, как и в какой ситуации себя нужно вести рядом с Никола, но все равно делал все иначе. Ему так казалось. Сейчас такое время, что не всегда можно верить тому, что ты видишь или в чем уверен, - Но, кажется, это первый и последний раз. Ничего не произошло, - Он хотел сказать иначе, но какая уже разница? Все равно вместо ответа Бога он получил алкоголика-барда, который не оставит его в покое.

В чем-то Ванке был прав, никто не умеет читать его мысли. Но а нужно ли? Он всегда держал почти все в себе. У него не было надобности в том, чтобы кто-то пытался его успокоить, дать совет. Болгарин сам в состоянии решать свои проблемы. И, скажем так, Мортен никогда не был лучшим товарищем, если дело казалось того, что ты попал в какой-то дерьмо. Не важно, решается оно или нет, с огромной вероятностью поляк бы предложил напиться в усмерть и пойти к девочкам. Если он окажется не прав, то это будет как минимум удивительно. Может быть, Никола не слишком хорошо узнал Мортена за все это время, но почему-то создавалось впечатление, что он совсем не думает о последствиях. В общем-то, Никола был таким же. Только знал, когда нужно включить голову, а когда этого можно не делать. Ванке же, кажется, никогда не думал о последствиях. Но он не был тупым, просто жил на полную катушку. Не сказать, что Крам мечтал о таком образе жизни, но иногда, честно, он немного завидовал. На нем слишком много ответственности. А когда хочется просто пить и не думать о том, что будет завтра. Сейчас, увы, такое невозможно. Как минимум нужно думать о Виктории и том, что делать. У него не было никаких идей на этот счет, но рано или поздно нужно вернуться домой.
- Ничего интересного, Мортен. Если я о чем-то не говорю, то мне хотелось бы оставить все, как есть, - Если честно, какая-то часть Никола хотела всем поделиться. Ему было тяжело, хотелось кричать, а в итоге он говорит с каким-то несуществующим богом, который ему даже не отвечает. Его вера была слаба, болгарин всегда рассчитывал только на себя, но сейчас все пошатнулось, - Нет, никто не лазил по моей голове. Если бы кто-то попытался, я бы сломал ему шею, - натянуто улыбается Никола, словно это все шутка, и он никогда бы так не сделал, - Ты так скривился, словно в твоей голове когда-то кто-то бывал, - маг смотрит на друга сквозь узкие щели. Ванке слишком просто попасть не в те руки, а он слишком много знает. Это опасно, но болгарин ничего не будет делать. Разве что постарается дальше как можно меньше говорить в его присутствии, особенно, когда он пьян, - Ладно, я не хочу об этом все знать, по крайней мере, не сейчас, - отмахивается болгарин, - почему-то я уверен, что у тебя в постели были все, в буквальном смысле слова, - Никола имел в виду разнообразие рода деятельности. Когда Ванке видел какую-то красотку, его было просто не остановить. Точнее, его эго. На что только он не шел, чтобы оказаться в одной постели с очередной избранницей. И ведь хитростью и обаянием он добивался почти всех.
- А толку в том, что они верят? Все равно ничего не происходит. Что-то я не вижу, чтобы после разговора с ним произошло какое-то чудо. Разве что, встреча с тобой, это не какой-то знак, - Если Мортен – предвестник чего-то, то лучше сразу сдохнуть. Он приносил в их жизнь хаос, как в школе, так и после, но без него было как-то сложно, - Я зря сюда пришел. Надеялся, что это как-то поможет, но все это глупость, - он пялится в пол. Не хочется говорить ничего конкретного, но болгарин был подавлен. Ванке никогда не был отцом и ему просто не понять того, что в голове у Крама, - Надо меньше пить, тогда не будет желания поговорить с кем-то, кого я не знаю, и является выдумкой, не больше, - Никола считал, что его разум просто затуманился на короткое время, а теперь он видит всю ситуацию ясно, как белый день, - Вера… Почему мне кажется, что все это навязали магглам. Наверняка это все стоило огромную кучу денег, ты так не думаешь? – внутри было все достаточно богато, сложно не заметить какие-то золотые элементы. Даже странно, как их не вынесли. Наверное, они на самом деле верят, - был бы глупее, продолжил бы искать, во что верить. Но эта случая встреча с Морти заставила «протрезветь».
- Ну и во что ты снова вляпался? – Крам прекрасно понимает, что если он не спросит сам, то Мортен все равно все расскажет. Впрочем, что ему никуда торопиться. Сейчас чертово утро и он в церкви, скитается, словно зверь, пытаясь разрешить трагедию своей жизни, словно время можно отмотать назад, - Опять убегал от чьего-то мужа? Но ты не виноват, потому что она сказала, что свободна и сняла кольцо? – кажется, эта ситуация достаточно типична для Ванке. Возможно, болгарину бы стоило послушать версию друга, но высока вероятность, что все именно так, - Мортен, тебе бы пора найти одну единственную и подавлять твоего мелкого дружка, когда он говорит тебе об обратном, - это плохой совет, но когда-нибудь Ванке снова вляпается, а никого не будет рядом, - Ладно, это все твое дело… - Бесполезно учить друга жить. Он никому не позволял учить себя и не стоит говорить, как нужно, другим, - Надеюсь, ты помнишь, что скоро свадьба, и я не хочу, чтобы ты был там с фингалом? Желательно, чтобы еще со всеми конечностями, - Никола знал, что Мортен придет. Он ни за что не пропустит такое событие. Это же сколько будет незамужних дам, которых захочет очаровать поляк. Сложно даже представить. Будь его воля, он бы всех выгнал и оставил с десяток самых близких, но в данном случае его с Йенсен желание тишины и спокойствия никого не волновали. Об этой свадьбе просто должны знать все.

Чем больше Никола думал о том, каким беззаботным было их юношество, тем сложнее воспринимать реальность. Они все выросли, только лишь иногда можно было позволить себе побыть тем неуправляемым подростком, как десять лет назад. Кажется, что все было только вчера, а оказалось, что прошла почти треть его жизни. И Крам, безусловно, не терял время зря. Построил карьеру, показал всем, что Болгария заслуживает того, чтобы о ней говорили. Даже почти завел семью. Это все замечательно, но это не то, чего Никола хотел от жизни. Ему нравилось не быть никому должным, летать сутки напролет. А в итоге что? Он стоит, словно идиот, в маггловской церкви и пытается сделать вид, что все в порядке, хотя он начинает ломаться. Медленно, но на его сердце расходится трещина, которую скоро вряд ли как-то можно будет заделать. Мортен вряд ли понимал, что сейчас чувствует Крам. Не потому, что наивный и беззаботный бард, а потому что не чувствовал ничего такого на своей шкуре. Если честно, то сам Никола ничего не понимал. Это все слишком сложно, непонятно, ново. Но вместо того, чтобы отшивать одного из самых близких друзей, он мог бы попытаться поделиться проблемой. Только вот нет. Никаких намеков на свою слабость. Он же Никола Крам – самый без эмоциональный человек, которого вы только можете знать. Самим собой он был лишь рядом с близкими, и то, в лучшем случае, лишь наполовину.
- Морти, ты никогда не можешь без приключений, - качает головой Крам, - за это я тебя и… - не нужно было дальше продолжать. Никола с трудом сдерживает искреннюю улыбку, потому что понимает, как ему этого не хватало. Но не хватало потому, что он сам виноват. Никогда не знал про ребенка. А уж тем более про то, что него нет, - Думаю, бесполезно говорить о том, что стоит вернуть шубу владельцу, - Крам был не за справедливость, а за то, чтобы Ванке избавился от этого куска меха, который заставлял поляка выглядеть еще более нелепым и глупым. Хотя, казалось бы, куда больше? – Я понимаю, что она тебе приглянулась, но, Мортен, нет, - твердо говорит Крам. Он был уверен, что из этого всего достаточно ясно и четко следует, что это все не идет другу и лучше сжечь где-то за церковью, если так не хочется возвращать обратно, - А драка была не из-за того, что не умеешь не снимать трусы в неподходящий для этого момент? – Крам слишком хорошо знал поляка. Он любил приукрасить. И не, обычно это не вызывало негативных эмоций. К такому очень быстро привыкаешь, - Представь себе, я вырос в Болгарии, и почти круглый год проводил в тепле. Ты что, не помнишь, каким испытанием стал для меня Дурмстранг в первый год? – Ванке не застал этого лично, зато должен был слышать истории об этом. Кажется, тогда Никола одевал все, что у него только было, чтобы не отмерзли конечности. Кажется, Олсену и Фенриссону тогда все было по барабану. Чертовы снеговики.
- Через неделю, Ванке, все написано на приглашении. Если ты все забыл, то прочти его еще десять раз. И там четко написано, что никаких песен. Ты – гость и я разобью твою «чудную» лютню, если услышу хотя бы один звук ее струн, - Крам был предельно серьезен, - скажи, где ты будешь завтра и я снова вышлю приглашение. И снова скажу, что не стоит брать лютню с собой, - Никола столько раз занимался ее поисками, что имел полное право ее разбить к чертовой матери. И списал бы это на свадебный подарок, - Будет много гостей, но я не смог остановить Софию и родителей Виктории, - часть вопросов они решали сугубо между собой и у Никола не было права голоса. И если Йенсенам он мог возразить, то мать вертела им как хотела. Крам знал, что сделает ради нее все. Впрочем, это касалось всех трех ее сыновей, способных горы свернуть ради матери, - Найдешь себе даму сердца. По крайней мере, хотя бы на вечер, - хмыкает Никола. Ванке не упустит возможность очаровать какую-нибудь прелестную деву. Особенно, если она только-только окончила Дурмстранг. То ли это случайность, то ли Мортен, на самом деле, падок на таких. Что ж, многие любят помоложе и в этом нет никакого греха. А если бы это было не так, маггловский бог вполне бы мог попасть молнией в задницу поляка. Только что бы изменилось?
- Ты слишком много слышал, - лицо Никола быстро меняется. Эмоции пропадают, он становится грубым и хмурым, - Не хочу делать из тебя идиота, Мортен, - Кажется, он много раз так делал, но все было по-детски, невинно. Сейчас же отрицать правду слишком тяжело и глупо, - У меня не было цели оказаться здесь, - честно признается болгарин, - я просто шел, бесцельно, хотел найти ответы на свои вопросы. Наивно думал, что магглы что-то знали, раз до сих пор все не передохли и я смогу что-то понять, - Крам зашел издалека, что было для него странно. Обычно он совсем немногословен, но сейчас в нем накопилось столько эмоций, впечатлений, переживаний, что это все требовало выхода наружу, - Йенсен ничего для меня не значила. Мне было плевать на нее, я думал о том, чтобы быстрее разрушить чертову помолвку. Но когда я узнал, что ее трахает другой, я озверел, - не нужно было конкретизировать, как именно Никола себя почувствовал, потому что он знает это как никто другой. Не ощущал на себе, потому что не игрок в квиддич, но, тем не менее, - Она стала моей. И у нас должен был родиться ребенок. Которого уже нет, - Крам говорит все не глядя в глаза поляку. Ему сложно. Даже братья не знали всего, что происходило в его жизни. Возможно, это было не совсем правильно. Ведь что-то привело его в чертову церковь перед рассветом. И явно не желание посмеяться с других, кто верит в чертового Бога, от которого нет абсолютно никакого толку.

Была у Мортена одна особенность, о которой он, наверное, даже не догадывался, а Крам никогда не говорил об этом, чтобы бард не зазнавался. Он мог вызвать улыбку даже у мертвого. И это неправильно, но Никола на минуту забывает, что с ним произошло. Просто начинает думать о том, почему он до сих пор общается с Ванке. С ним сложно, он никогда не сидит на месте, никогда не затыкается, но друг из него хороший. Слушатель из него, признаться, не важный, но и болгарин не мог похвастаться такими же навыками. Если ему могло стать легче, то стало. Лучше не станет, по крайней мере пока. И в роли того, кто вытащит это из этой ямы, он мог видеть кого угодно. Только вот не поляка. А теперь Крам понимает, что никто бы не справился лучше. Иногда ему казалось, что он забывает дышать. Приходилось специально думать об этом. Крам даже смерть отца не так тяжело переживал. Да, скорбь была более затяжная, но сейчас ему было намного больнее. Пару лет назад он потерял того, кто породил его. И если так подумать, если бы не он, то он бы никогда не был с Викторией. Они бы вряд ли заговорили при встрече, начали общение, потрахались. И чего ему не хватало? С Манолис все было проще, он обо всем этом не думал. Неужели это все значит то, что он начинает стареть?
- Мне кажется, если бы музыка была бы женщиной, ты бы от нее не отошел, - качает головой Никола, - ты иногда отвратителен, но я привык, - Мортен всегда такой воодушевленный и такой беззаботный, словно никому в этой жизни ничего не должен. Хотелось бы и Краму так жить, но уже поздно. Да и фамилия обязывает всегда соответствовать, - Да пей ты сколько влезет. Чтобы я тебе что-то запретил? Это невозможно, Мортен, ты все равно делаешь, что считаешь нужным, и тебя никто не остановит, - Вообще, вся их компания, когда дело касалось алкоголя, никогда не могла остановиться. Хоть бы один из них сказал «хватит». Сейчас Никола был пьян, но не слишком, в Мортене явно было больше алкоголя. Хотя, если посмотреть на его телосложение, то болгарин мог выпить поболей школьного друга, - Я не хочу, чтобы ты наблевал на кого-то из гостей, а так – у тебя полная свобода, - хотелось бы верить, что он сможет держать себя в руках, - конечно, Гера там будет, - это немного больная для него тема, но хотелось бы верить, что она не закатит какую-нибудь истерику. Если сложить все самое худшее, что может произойти, то эта свадьба явно станет катастрофой, - не думаю, что она будет тебя беспокоить, если ты не будешь попадаться ей на глаза, - Никола был бы рад перевести тему. Гера его наверняка ненавидит, но не даст Йенсен это увидеть.
- Хотелось бы мне, чтобы я испытывал столько же радости, сколько ты, но я не умею, - Никола смотрит на Ванке, несколько мгновений проведя молча, - Возможно, я повидал слишком много дерьма, чтобы позволять себе веселиться, - он редко, когда был таким серьезным с поляком. Но было ощущение, что сейчас он все поймет, - Я хочу, чтобы эта свадьба быстрее прошла. Там слишком много гостей и не всех я хочу видеть. Огромное количество гостей лишь ради Софии и Йенсенов. Было бы спокойнее, если бы мы собрали лишь близких людей. Но кого волнует мое мнение, когда такое торжественное событие? – Крама это угнетало. Впервые им пытались помыкать и впервые он со все соглашался. Ему тяжело было идти против матери, учитывая, что не так давно она потеряла мужа. Она вила из сыновей веревки. Может быть, не специально, но София держала все под контролем. Может быть, из лучших побуждений, но все равно, стараясь сделать своих детей счастливыми, она пытается сделать все так, как хотел бы Златан. Если от отца Никола такое ожидал, то мать просто продолжала то, что делал ее муж – решал все за всех. Его безумно не хватало. Эта твердость в решениях в полной мере никому не присуща из его трех сыновей. Нет, они знаю, чего хотят, добиваются этого, но до отца им далеко.
- Мортен, я теряю кого-то уже не в первый раз. Мне сложно делать вид, что все в порядке. А когда рядом хмурая Виктория, то я тем более не могу держать себя в руках, - Ванке вел себя, как настоящий друг, пытался поддержать, решить проблему, только это не достаточно помогало. Мортен не мог повернуть время вспять, - Все должно было быть иначе, - Никола думал и понимал, что таким откровенным он ни с кем не был, - эта свадьба должна была все решить все проблемы, но нет, - он усмехается, а его голос эхом раздается по церкви, - я ее люблю, кажется, но все не так, - Крам никогда никого не любил в жизни, кроме своей семьи. И никогда не признавался в этом. Никому, - Я не думал, что меня так сломает вторая смерть. А людям это свойственно, - даже нерожденным, - Не знаю, как можно все исправить, - и никто не знал, - Иногда я ненавижу свою жизнь за то, что в ней не хватает такой легкости, как в твоей, - он бы все отдал за то, чтобы не нужно быть кому-то должным, - Хотелось бы так же раздавать советы, как ты, - Ванке прав, но следовать его наставлениям сложно. Нужно перестроить все в своей голове от и до, - Я хочу лишь заниматься квиддичем, это просто, в отличие от остального происходящего в моей жизни, - во время полетов можно отключать голову и отдаваться этому полностью.
- Держаться ради других – слабость, - задумчиво говорит Крам, глядя вперед, - Ты хотя бы раз видел, чтобы кто-то из Крамов проявил слабость? – Нет, он уже заранее знал ответ. Их фамилия всегда ассоциировалась с силой и властью, причем не только в Болгарии и на территории Совета, - Для нас даже обращаться за помощью – проявление слабости, а то, что происходит сейчас даже стыдно ощущать, - губы Никола кривятся в усмешке. Когда Мортен не давал советы, он чувствовал, что ему стало немногим легче, а сейчас снова удалось погрузиться в отчаяние и боль, потому что он делится этим всем, хотя понимает, что толку от этого мало, - Ты же ведь не понимаешь ничего? – возможно, это прозвучит для поляка обидно, но вряд ли он хоть раз в жизни терял своего ребенка. Или он что-то скрывает. Вряд ли, У Ванке душа нараспашку. Он готов поделиться любым горем и любой радостью с остальными, когда Крам является полной противоположностью и всегда все держит при себе. И он считает, что это правильно. Чем меньше о тебе знают окружающие, тем проще поддерживать свой образ, который ты сам же и создал за столько лет, - Это все так, теории, которые каждый может строить, но от этого они не перестают быть всего лишь теориями, - включается защитный механизм, где он готов разорвать каждого в пух и прах, только бы не потерять ощущение своей силы и превосходства.

Иногда с Мортеном сложно. Он не понимал, каково это иметь семью и кого-то терять. Создавалось впечатление, что он не знает, что такое веселье. Но если так подумать. Краму редко нужна была поддержка и возможность услышать в свой адрес доброе слово, но сейчас ему хотелось этого, как никогда. Не смотря на то, что ситуацию это не исправит. Сейчас Никола слаб и он понимает, что это время в церкви – единственное, когда он может себе это позволить. Не многие видели, как ему плохо после смерти отца. Нынешнее состояние лицезрели единицы. И только перед Ванке он как ребенок, который потерялся и пытается делать вид, что все в порядке. Сложно держаться, когда за последнее время потеряно уже два важных для него человека. Может быть, уже хватит? Вообще, стоит принять тот факт, что никто не может жить вечно. И что стойко выносить все печальные события не сможет никто. Раньше болгарину было на все плевать. Когда это касалось только его и никого больше. Сломал он что-то – ерунда. Не выиграл матч – разве повод грустить? Только злиться и тренироваться с большей силой. А сейчас сложно понять, что же ему делать. Сидеть и жалеть себя – не вариант. Даже было интересно, как бы справились его братья, будь на его месте. Милошу намного проще представить, что он потеряет ребенка, ведь у него есть Виктор. Валко с этим сложнее.
- И что же ты переживал? – желания выслушивать сопли Мортена у него нет, но хочется хотя бы один пример того, что у него тоже тяжелая жизнь. Адекватный пример, а не рассказ того, как он чуть не лишился задницы. Ванке слишком любил чужих женщин, что никого уже не удивить его фантастическими историями. Удивительно, как он ни разу не попытался пристать к Виктории. Даже стало интересно, он побоялся или, все же, пытался, но ничего не вышло. Хотя, вряд ли бы поляк так поступил, слишком уж безобиден, - Никто и никогда не затыкал тебе рот, когда ты без перерыва говорил, - Крам, конечно, немного утрирует, при первой удобной возможности маг говорил другу заткнуться. Но все равно приходилось дослушивать до конца. Ладно, иногда это было неплохим развлечением, но только не сейчас, когда ничто не приносит радости, - Да, есть, Мортен, только вы не в силах вернуть все назад, - Крама ничего не могло остановить, он везде видел лишь что-то плохое, хоть и пытался улыбаться, - Мне противно смотреть на себя в зеркало, потому что я вижу лишь ничтожество и пустое место, - сейчас болгарин не преувеличивал. Внутри была такая пустота. Лишь ненависть к себе и окружающим иногда заполняла его с ног до головы, от которой было тяжело избавиться.
Речи Ванке, на самом деле, были вдохновляющими. И пару раз за то время, что он говорил, Никола на самом деле думал, что может поступить так, может сам взять все в свои руки. Но это не поможет справиться с горем, - Мортен, как бы сильно я не хотел взять все в свои руки, над чем-то я совершенно не властен, - хочется показать, что советы поляка хороши, но не достаточно, - я хотел играть – я пошел это делать. Мы выиграли. Только толку, если я сижу посреди утра в маггловской церкви? Морти, я в полном отчаянии, уже ничего, что помогало мне держаться на плаву, не помогает, - стоит взять себя в руки, стоит жить дальше, а не сидеть и жалеть себя, рассказывая при этом, что все плохо. Он второй раз в жизни чувствует тоже самое, и не хочет хотя бы раз испытать это еще раз, - Я не смогу плакать, - нервный смешок, он пытался, только не удалось выдавить из себя слезу. Никола часто называли бесчувственным, и было легко соответствовать этому образу. Даже друзьям, он уверен, непривычно видеть Никола таким. Ванке просто хорошо держится, это у него в крови. Советы наверняка давались наобум, мол, что-то обязательно должно подойти, не может же быть так, что ничто не способно помочь болгарину.
- Когда был жив Златан, все было проще. Если бы все дошло до свадьбы при нем, то я бы уже давно был окольцован. Сейчас мы смогли тянуть время, только толку? – рассуждает болгарин, потирая бороду, - Свадьба неизбежна, мы знали это с самого начала, но если у нас мог быть наследник, которому бы досталось все, то сейчас его нет, - в стиле Ванке будет рассказать, откуда берутся дети, чтобы Крам и Йенсен попробовали еще раз, только вот вряд ли Виктория позволит ему к себе прикоснуться, тем более, снова трахнуть, - Я жалок, Мортен, я знаю, - отмахивается он, - Хорошо, что это видишь ты, а не кто-то другой. Наверное, мне только перед тобой хотя бы немного не стыдно сейчас за свое состояние, - от других он, скорее всего, дождался бы больше помощи, но только здесь и сейчас он говорит то, что думает. Гера, будь он с ней в ладах, завела бы разговор о том, что он ничтожество и все это из-за Йенсен. Бьерн бы просто выслушал и вряд ли бы смог дать какой-то совет. Вольф бы ретировался, это все далеко от него. Валко попытался бы выбить дурь, Милош не видел бы в происходящем проблемы. А Ванке. Он не сидит на месте, всегда пытается что-то сделать. Иногда хочется, чтобы его энергия была направлена в другое русло. Но будь так, Мортен бы не был самим собой.

Эгоизм почти всегда брал верх и если в большинстве случаев Крам не оправдывал себя, но сейчас пытался убедить себя, что все нормально, что ему такое позволительно, но поляк дал понять, что не все крутиться вокруг него. Никола меняется в лице. Ванке никогда не был откровенен с ним, а если и рассказывал, то какой-то бред. Видимо, это было попыткой защититься от насмешек, но где здесь повод? У болгарина такого не было, но почти каждый, он уверен, страдал в своей жизни от несчастной любви. Впрочем, отношения с Викторией сложно назвать счастливыми и она многое для него значит. Крам любит ее, своей странной любовью, которая не сильно похожа на светлое чувство, о котором юные девушки читают в книгах. Такое вообще бывает? Никто из окружения Никола не мог похвастаться здоровыми отношениями. Разве что, его родители. Они всегда были примером того, какая должна быть любовь. Казалось, что у него такого не будет, но он ни разу не жалел о том, что все так. Но ему не нравилось, что все было так. Намного проще, когда ты никому ничего не должен. Но в его жизни все стало слишком сложно в последнее время. Как отмотать время назад до того момента, как Златан и София решили его женить? С тех пор их с Викторией жизнь пошла под откос и все, что бы они не делали, приводило к еще большим проблемам.
- Тебя не касается, чем я занимаюсь, - он имеет в виду дела Темного Лорда. Мортен не идиот, видит, что иногда он с Валко исчезает, но повода бояться никогда не было. Он был груб, но бард знал это не по наслышке. Во-первых, он никогда не видел с ним никакую девицу дважды, а во-вторых – она просто, видимо, была больна, раз сама нарисовала Краму или кому угодно образ дьявола, который способен убить. Никола не был таким фанатиком, который готов был вырезать всех, кто не имел в родителях магов. Иногда сам Ванке вел себя так, словно в один прекрасный момент болгарин может сорваться. Он уже срывался, и не раз, но никогда бы не навредил кому-то, кто не виноват, - Ты делаешь из меня какого-то монстра, - он отвечает грубо, и не хочет, чтобы Мортен продолжал. Сейчас ему очень сложно, ведь бросает из одного эмоционального состояния в другое, - Тебе всегда помогали с защитой, если кто-то тебе угрожал, помогли бы и ей. Но если она сбежала, то, может быть, она никогда не любила тебя? – это жестко, это резко, но правда, - Если бы она тебя любила, то ни за что бы не убежала. А ты что, думал жениться и сбежать? Вот просто так и никому об этом не сказать? – это задело Никола. Казалось, что Мортен рассказывает все и обо всем, а тут выясняется, что ничего он не знал.
- Рукоприкладство? Я поверю только в то, что это она тебя ударила, не наоборот, - Ванке всегда был безобидным и сомнительно, что он поднимет руку на женщину. Он всегда был тем, кто получает подзатыльники. Или это умелый план, чтобы обезопасить себя? Мортен не создавал впечатление продуманного человека, но болгарин начинал сомневаться в том, что знает хоть что-нибудь о друге, - Ладно, соглашусь, - поджимает губы Никола, которые и так сложно увидеть за бородой и усами, - У тебя не такая сладкая жизнь, как я думал, но большая часть проблем надумана, - если обесценивать жизнь Мортена, то становится немного проще, - От тебя сбежали, потому что ты не можешь держать член в штанах, а прикрываться можно чем угодно, - Никола поверить не мог, что хотя бы немного виноват в том, что произошло в жизни Мортена, - Как меня можно бояться, если я ни разу ее не видел? – не исключено, что это не совсем так, но эмоциональный поляк сейчас же выдаст всю историю и все станет на свои места, - Кто она? – существует ли она вообще или это просто плод фантазии. Мортен всегда любил приукрасить, но до таких трагичных историй не доходило, - Здесь безопаснее, чем в Британии, и ты это знаешь, - там творился хаос и он был его частью.
Ванке не мог сидеть на месте, постоянно жестикулировал. Если это поведение раздражало болгарина, то сейчас было немного привычно. Но не хотелось, чтобы он прекращал. Это помогало чувствовать себя живым, - Я просто понимаю, что вызываю у нее отвращение, она не хотела этого ребенка. А в тот момент, когда она, как мне показалось, оттаяла, то… - он не хотел вспоминать тот матч, оставь он дома Йенсен, все сложилось бы иначе. Он винит себя и от этого на душе еще паршивее, а еще Мортен подливает масла в огонь. Ванке думает, думает правильно, но так формулирует мысли, что это сущий кошмар, - Я справлюсь, ведь как-то пережил смерть Златана. Я уже тогда понимал, что хуже не будет, - Жизнь решила знатно потрепать Никола и вставляет между ребер ножи. Что будет дальше? Он хочет быть готов ко всем ударам, но это невозможно, он знал, - Весь смысл в огне. Есть вещи, которые разжигают меня и поддерживают этот огонь, а его хотят затушить. И какой в этом толк, если от меня ничего не останется? – Один из скрытых страхов Никола, потерять себя и то, кем он является. У него есть талант, но если он его потеряет – он никто. Ванке даже не представляет, что будет, если он потеряет голос или пальцы. Что с ним станет, если он не сможет играть? Ему будет хуже, чем сейчас Краму.