Он замыкает магический круг, откуда нет возврата.
Белле кажется, что даже тонкие восковые свечи по контуру ритуального кольца не светят, а поглощают свет. Когда творится магия, чья тьма темнее антрацитов в глубине подземной штольни, последнее, что хочется делать - это оказаться у нее на пути. У каждого любопытства, у любой жажды знаний есть свой предел, и женщина прекрасно знает свой. Ей нет сюда хода. Беллатрикс медленно и осторожно обходит место ритуала, не приближаясь ни на дюйм более.
Лорд Волдеморт произносит слова тихо. Они больше похожи на шелест волн - не тот, с каким холодное море вокруг проклятого острова бьется о скалы, воет и ревет, призывая несчастных узников оборвать свою никчемную жизнь быстро и почти безболезненно. Точно быстрее, чем медленная агония в объятиях дементоров. Волшебная палочка в его руках чертит замысловатые фигуры, одну за одной: некоторые вспыхивают и повисают в воздухе, некоторые уходят в землю, а какие-то невидимы и неосязаемы - от них под ложечкой сосет сильнее прочего.

Тугая пружина ритуала раскручивается, но всякая упругость однажды достигает максимума. Пружину резко и сильно дергает назад - стражи Азкабана тянутся за ней, как приклеенные. Черная, рваная масса тел толпится вокруг стоящего на голой земле волшебника, бьется заскорузлыми руками в барьер. Он говорит с ними, но Беллатрикс не может разобрать, что и о чем.
Может быть, уже пообещал скормить им леди Лестрейндж на десерт, а она и не в курсе.
Конечно, она готова погибнуть ради общего дела. Но не здесь, не сейчас и не так. Обидно было бы как-то, знаете ли.
- Поторопи остальных, - Его приказ прорывается резким, неприятным скрежетом сквозь ватный гул магии и природы.
Белла отрывисто кивает и запускает руку в свой маленький, почти игрушечный клатч, что крепится на серебряную клипсу пояса на юбке. Из недр зачарованной сумочки в ладонь прыгает простая маска - такая же, как у всех последователей, без вычурности, без отличий. Кожу неприятно тянет, когда остывший метал пристает к ней, садится как влитой, то ли прилипая, то ли прикипая, повторяет черты лица и сглаживает их, делает неприметными. С такой маски не напишешь портрета под крупными буквами "Разыскивается" и "Вооружен и очень опасен".

Теперь она жалеет, что разнесла вход. Потому что самой нужно пробираться через груду камней, из-под которых виднеется чья-то нога. Просто нога, в дешевом ботинке и шерстяной штанине. Выше коленного сустава, кажется, и нет ничего, словно конечность выдрали чрезмерно неловкими, но очень сильными движениями. Где обретается остальное тело, женщина не знала.
Жаль. Это было бы забавно.
Волшебница расчищает себе дорогу несколькими экономными движениями и накидывает на волосы капюшон, пряча последнюю особую примету. Цепляется подолом за какой-то выступ и тратит драгоценную минуту на то, чтоб убрать клок ткани, даже крохотные ниточки с обломков, чтобы не дать министерским шавкам отыскать себя по следам. "Видела бы меня сейчас матушка" - с налетом иронии думает она, представляя, как окаменеет от возмущения бледное лицо мадам Блэк: не для того кровиночку растила, чтобы она по грязным тюрьмам ползала вместо блистания на светских приемах и очаровывания всех лиц мужеского полу без разбора, невзирая на наличие законного супруга и старательно скрываемого от общественности наследника.
Из бокового прохода ей наперерез то ли выскакивает, то ли вываливается молодой стражник с ошалелым взглядом; его прическа напоминает воронье гнездо, только перьев не хватает для полноты картины.
- Авада Кедавра! - заклинание вырывается прежде мысли.
Смертоносный луч врезается в стену за левым плечом мужчины - в этой пыльной полутьме Беллатрикс даже не может с уверенностью сказать, сама ли она ударила мимо или же несостоявшаяся жертва, снова метнувшаяся теперь в какой-то закоулок Азкабана, увернулась, демонстрируя поразительную удачливость. Досадно, но не гоняться же за ним теперь, не тратить драгоценное время.
На раскрытую ладонь она кладет собственную палочку; та, выждав несколько секунд, вращается на манер стрелки компаса. В нагромождении этажей и лестниц это слабое подспорье, но хотя бы становится понятно, куда сворачивать.

Беллатрикс успевает увидеть, как мальчишки сражаются с человеческими стражами - потусторонние все еще заняты переговорами с Темным Лордом, и она не хочет знать, что им обещано. Или кто.
- Диффиндо, - резко чертит короткую линию, направляя палочку на оставшегося в здравом уме и трезвой памяти.
Заклятие, режущее ткани и цепи, прекрасно подходит и для перерезания чужих глоток. Ножницам, в сущности, все равно, что кромсать, если их направляет сильная и недобрая рука.
- Все еще возитесь? - Белла говорит спокойно, но тонкие прорези маски возле рта превращают речь в шипение. - Милорд велел поспешить.

- Быстрее, - Эван протягивает Вигдис руку и тащит ее по лестнице, аккуратно обходя дырку. Облако дыма рассеивалось и теперь шансы угодить в ловушку были минимальными, - Немного осталось, - говорит маг и старается ускоряться. Внизу он слышал голос кузины, значит там все быстро закончится. Розье всегда считал себя каким-то безумцем, полностью преданным Темному Лорду, пока не оказался плечом к плечу с кузиной, которая, как оказалось, отдается делу сполна. От того, как Беллатрикс пытает грязнокровок сводило все мускулы, потому что какая-то часть боли жертвы, казалось, переходила на молодого человека. С Блэк, а теперь уже Лестрейндж никто не сравнится в искусстве пыток и Эван всегда восхищался сестрицей. Тем более Макнейр остался ей помогать, да и Натаниэль захватил власть над одним из охранников. Все складывалось просто идеально. Осталось только убить этих мелких флоббер-червей, которые пытались их остановить. Ну, ничего, как только они освободят Блетчли, они станут еще сильнее. Розье даже прихватил с собой дополнительную палочку, потому что им потребуется безумство Аттикуса, чтобы выбраться отсюда. С ним они станут еще сильнее и жалкая кучка отбросов, которых заставили охранять тюрьму, им ни за что не помешает. На удивление, не смотря на разный возраст и, порой, сложные взаимоотношения друг с другом, они сегодня отлично сработались, объединенные одной целью.
- Мы тебя заждались, - кричит он вниз, на секунду остановившись и глянув на небольшую бойню там. Ухмыльнувшись, он срывается с места и уже не бежит, а дет быстрым шагом. Жаль, что под маской Вигдис не видела его довольного лица. Ну а как иначе, когда они снова почти наедине, а еще близок к освобождению тот, кто здесь, можно сказать, из-за него, - Они разберутся со всем, а нам осталось чуть-чуть. Будь осторожна, - Розье делал каждый шаг, ожидая, что Азкабан в один прекрасный момент обрушится, но этого не происходило. На самом деле аккуратность в это деле не помешает, ведь нет сомнений, что здесь хватает ловушек. Было бы обидно попасть в капкан, когда цель так близка, - Никто из нас не был здесь внутри, и никто не сбегал отсюда, - рассказывает он норвежке, - Поэтому о том, какая тут защита, можно слагать легенды, - Эвану не нравится, какой его голос под маской. Но ради собственной безопасности снимать ее не стоит. Иначе слишком много людей будут знать, что отпрыск Розье один из Пожирателей Смерти. Одно дело слухи, которые, если не находят подтверждение, как и остаются слухами, а тут все иначе. Если лицо окажется открытым, то придется убить здесь всех, без исключения, чтобы остаться на свободе, которую маг слишком сильно любил.
- Стой, - Эван вытягивает руки по обе стороны от себя и взмахивает палочкой, - Вингардиум Левиоса, - негромко произносит он и поднимает в воздух небольшой булыжник, который на вид весил фунтов двадцать. Розье опускает его вплотную к своей ноге и неторопливо производит замещение, - Теперь иди вперед, - говорит маг Вигдис и сам, убрав ногу, поднимается вперед ступенек на десять. После этого он убирает камень со своего места, и не было ничего удивительного в том, что из стены вылезла сотня острых копий, которые пронзили бы их, в одну секунду отняв жизнь, - Я понял все, как только понял, что моя нога что-то нажала. Умно. И будь я хоть чуточку менее внимательным, мы бы погибли, но все обошлось, - и снова на его лице улыбка, которую скрывает маска. Они со Сьёгрен продвинулись еще дальше, а это означало, что они еще ближе к Аттикусу. Наверняка Блетчли стал таким же худощавым, как и Розье, - Я уверен, что у нас на пути еще будут ловушки, так что осознанно делай каждый шаг, - молодой человек видит ее глаза и знает, что она не подведет. Эван еще в первую встречу понял, что норвежка – умна. Возможно, даже слишком. Ну и он определенно был рад тому, что среди Пожирателей появилась такой прекрасный цветок, позволяющий ему хоть ненадолго отвлекаться от мыслей об Ифе.

Она держала палочку в вытянутой руке, готовая атаковать. Лицо норвежки полностью закрывала черная маска, как ни странно, это скорее делало акцент на глаза. Единственное, что было видно сквозь прорези.

Черные пряди выбивались из-под туго заплетённой прически. Быстрее бы покончить с этим, а то ситуация начинает накаляться. Глаза горят и бегают как сумасшедшие. Пот испариной проступает на коже. Вигдис тяжело дышала.

Девушка крепко хватается за предложенную руку как за спасательный круг и подтягивается ближе к Розье. Если бы не он, могло случиться куда более худшее. Стресс не лучший спутник, а при таких обстоятельствах можно и о собственную ногу споткнуться.

— Теперь без тумана легче, — тихо говорит она вслух, скорее просто констатируя факт. Она на секунду оглядывается назад, потом снова вперёд попутно пытаясь смотреть под ноги и не упасть. Глаза цепляться за всё, что только можно, но слова спутника немного успокаивают её. Норвежка машинально кивает, зная, он конечно же не видел этого.

Как же сейчас хотелось остановить время. До того, как кожа скатиться лохмотьями под ноги от очередного заклинания врага, а светлые глаза утонут в крови. Всё это нервы. Сколь не бери себя в руки, а паника периодически накатывает. Накрывает с головой твоё нестабильное психическое состояние.

Сьёгрен сделала ещё несколько рваных вдохов и наконец выдохнула, однако дрожащие плечи всё ещё выдавали не стабильность её состояния.

Замедление даёт ей время на передышку, она старается не смотреть вниз с высоты. Буйство непонятных ощущений сжимало всё внутри душевной болью и сейчас можно было ожидать от себя, всё то, о чем нельзя было бы и помыслить.

Идем дальше. Вигдис спокойно поспевает за Розье, несмотря на разницу в росте.

— Да… разберутся…— совсем на автомате слетает с губ. Это было скорее брошено в пустоту, чем считать это за полноценный ответ. Не хотелось ничего говорить, лучше слушать. Вигдис слушала его.

Тут они вдруг останавливаются, и девушка отходит назад, стараясь не мешать манипуляциям товарища. Всё играет на нервах как на струнах какого-нибудь инструмента. Только не так нежно и осторожно, а очень яростно, в попытках вырвать эти струны с корнем.

Норвежка напряглась ещё больше, старалась не мешкать, а послушно выполнила его команду проходя вперёд. Она оборачивается чтобы посмотреть на происходящее и глаза её под маской испуганно округляются как пара монет. Внутри это порадовало её, что с ним всё хорошо.

— Главное сейчас мы в порядке, —это скорее ей нужно быть ещё более внимательной. Он среагировал быстро и хладнокровно, а она наверняка бы запаниковала. Дура, какая дура.

И вот снова кивок на автомате, Вигдис смотрит на него, и паника постепенно уходит на второй план. Он верит, что всё получится и она поверит.

Отредактировано Vigdis Sjögren (2019-01-13 20:17:50)

[indent] Стоит научиться видеть красоту во мраке.

[indent] Темнота прекрасна. Она порождает тени, заставляя фантазию работать с новой силой. Формирует страхи, впитываемые вместе с молоком матери в раннем детстве. Она создает иллюзии, оценить кои смогут лишь немногие, восхищаясь вычурностью формы и легкостью исполнения. Она искусна и не осязаема в своих причудах. Темнота не может пугать, если научиться наслаждаться ею. Постигать и изучать, подобно магии. Ловить любое мимолетное движение тени, окутывающие привычные предметы во мрак. Вот они были и через секунду исчезли, превратившись в сплошное черное пятно. Ей не нужны цвета, чтобы заявить о себе.
[indent] Тьма сопровождает каждого с рождения.
[indent] Она старше нас.
[indent] Она поглотит каждого из нас и это неизбежно.

[indent] Возможно, время уже наступило.
[indent] Он делает шаг, тихо выходя из тени. Окажись на его месте кто-нибудь другой и «крадется» стало бы лучшим описанием происходящего. Если бы это был кто-то другой. Возможно, неудачник, получивший срок за убийство друга в пьяной драке в баре. А, может, не чистый на руку воришка из числа тех, что снуют в переулках, выискивая очередную жертву. Вот он запустил руку не в тот карман и через секунду, не успев опомниться, произнес запрещенное заклинание в надежде спастись от «нападающего» всего лишь защищающего свое имущество. Жизнь слишком переменчива. Только что этот воображаемый вор прожигал свою жизнь, размениваясь на мелкие махинации и вот, он в Азкабане, молит о помиловании каждый раз когда один из дементоров оказывается слишком близко. Он слаб и жалок. Он мог бы красться из тени.

[indent] Как хорошо, что я – не он.

[indent] Аттикус не крадется. Он никогда не позволит себе подобную слабость, опустившись до уровня какого-то воришки и не важно, что герой этой истории и был простым плодом больного воображения, набирающего обороты с тех самых пор как Блэтчли очутился в стенах Азкабана. Здесь все было реально, пусть даже никто не видел того же, что и он. В конце-концов, реальность – это всего лишь точка зрения. Стоит захотеть и все окажется правдой. Никто не переубедит его в обратном и это факт.

[indent] Как удачно.

[indent] Он сжимает чужое горло, максимально притягивая к себе фигуру мужчины. В какой-то момент ему кажется, что слышен хруст костей, столкнувшихся с преградой в виде решетки темницы Блэтчли.
[indent] - Ну, здравствуй, - лицо непроизвольно растягивается в улыбке, которая, по мнению многих скорее будет похожа на гримасу. Аттикусу нравилось думать, что его мимика производит эффект на окружающих и искаженное лицо напарника «жертвы» было тому подтверждением, - Давно у меня не было гостей, - он чувствует как фигура пытается сопротивляться, медленно ослабляя напор. Он не привык убивать руками, предпочитал использовать палочку, как и все цивилизованные маги, но, признаться, чувство затихающего пульса под руками заставляло душу трепетать.

[indent] Кажется, игра началась.

[indent] - Ну же, сделай это, - Аттикус отвлекается от своей жертвы, уставившись на напарника, чье имя он не удосужился запомнить. А, может, и вовсе не знал. Эти лица сновали то тут то там, превращаясь в унылую массу. Одни уходили, другие приступали к работе. Все боялись дементоров и уж точно не хотели с ними целоваться. В общем-то это было не важно, в конце-концов они все умрут. Стоит ли кошке знать имя мышки? Пустое.
[indent] - Ну же, - он выжидательно смотрит на мужчину, с интересом наблюдая за реакцией. Его лицо было слишком мягким. Вряд ли такой человек переступит через себя, произнеся запретные слова. Максимум оглушит, но ведь это совсем не интересно.

[indent] Ску-ка.

[indent] - Авада Кедавра, - он взмахивает палочкой, ранее полученной от «жертвы», все еще зажатой в тиски, собираясь добить горе переговорщика, но осекается, чувствуя толчок. Злится, что не смог выполнить начатое и ослабил хватку, мысленно причислив тело, зажатое возле решетки к числу покойников. Рано, слишком рано. Сидя в клетке он совсем растерял хватку и теперь вот так просто опозорился.
[indent] - Приношу свои извинения, - Аттикус картинно улыбается, разве что, не снимая с головы воображаемую шляпу в традиционном поклоне, - Давно без практики, соскучился по зрителям. Может, попробуем еще раз?, - он слегка приспускает «жертву», чтобы в последующий момент припечатать к решетке с новой силой, - Круцио.

[indent] Все не так.

[indent] Аттикус злится, осознавая, что эта игра стала совсем противной, без хоть какого-то намека на вдохновение. Ему обещали веселье, а вместо этого подсунули поломанную палочку и  сразу два неудачных заклинания. Стыд и позор, никто не должен узнать.
[indent] - Какая досада, - он бросает разочарованный взгляд на трещину, тянущуюся через всю палочку и смотрит на «зрителя», дважды ускользнувшего от смерти. Счастливчик, - Что же, значит у нас есть время познакомиться поближе, - он слышит крики за спиной переговорщика, уже еле различимое дыхание жертвы и снова растягивает губы в улыбке, на этот раз без какого либо удовольствия. Просто в предвкушении.

[indent] Это должно закончиться.

[indent] - Вот и славно, - Аттикус обращается к темноте, из которой выходят сразу несколько фигур. Актеров стало еще больше, это уже был не просто мелкий перфоманс, а целый концерт с множеством действующих лиц и хитрых сплетений ролей, - А я уж заждался, - он наигранно вздыхает, переставая обращать на фигуры хоть какое-то внимание. Блэтчли и без того знал какие маски носят актеры. Он чувствовал их восторг, смешивающийся со страхом двух мышек, оказавшихся в западне.
[indent] - Ну что же вы стоите? Проходите, - заботливый хозяин.

[indent] Приступим.

[nick]Atticus Bletchley[/nick][icon]https://i.imgur.com/BJezOEP.png[/icon][sign]©ЯСНЕТЬ[/sign][status]безумие[/status]

Отредактировано Silvestri Greengrass (2019-01-24 01:19:41)

В помещении становится душно, здесь еще и охранники. Она не заметила их так сразу, ей не было дела до чужих жизней. Вигдис с отвращением смотрит на них.  Её внимание привлекает Эван который ещё и друга подколоть умудряется в такой обстановке. Девушка качает головой, но, не ей его осуждать. Мололи, какую дружбу они раньше водили. Вигдис практически ничего не знает о  товарищах, оставалось только фантазировать и строить теории.

Улавливает его жест и кивает в ответ. Палочка и так была на готове, но как норвежка её держала. Если бы её руки не были в перчатках, могло показаться, она вот-вот сломает палочку. Она была уверена в том, что костяшки пальцев сильно побелели.

Лишь молча наблюдая, изучала. То с какими людьми она столкнулась, и как они себя показывают. Их повадки, мысли и решения. В бою может быть и прикроют, а может и выставят тебя вперёд. Еще мало времени прошло, чтобы понимать кого они из себя представляют.

Как всё пойдёт дальше после этого дня. Кажется, это прибавит норвежке больше мнительности. Ощущения того, что за ней наблюдают и эти наблюдатели знают кто она на самом деле. Судьба иногда столь неясно подаёт знаки. Тяжелый вздох.

До сего времени она так и не увидела того, за кем они всё ж таки пришли. И удача сопутствовала им в этой вылазке. Как таковых представлений не имелось, в голове у девушки, но всё же. Дверь открылась и молодого человека стало видно чуть лучше. Пожалуй, вид у него был не из лучших. Вот, что может сделать Азкабан даже с пожирателем смерти или он уже был таким, с проблесками безумия в глазах.

Вот их догоняет еще один мужчина, но Вигдис не припоминает его имя. Возможно, ещё просто не слышала или как-то прошло мимо неё. С остальными аналогичная ситуация. Она отошла в сторону, когда фигура подошла ближе.

Постепенно помещение заполнилось людьми, а время на исходе.

С окончанием вылазки, сердце и душа успокаивались. Всё приходило в норму, но это значило, что и чувствительность возвращалась. Кончики пальцев ног и рук замерзали, холодный пот проступал на затылке. Не хватало ещё заболеть.

Чувствовалась усталость и желание поскорее отдохнуть, для норвежки это была первая вылазка. Ничего нельзя сказать о физической форме, здесь всё в порядке. А, если дать девушке посох, как враг она станет грознее. Здесь большую роль сыграл стресс, который и выкачал большую часть сил.

В смятении Вигдис покидает стены Азкабана вместе с остальными пожирателями.

Отредактировано Vigdis Sjögren (2019-02-13 19:20:34)

[indent] Полет фантазии безграничен.

[indent] Аттикус провел в стенах Азкабана достаточно времени, чтобы представить свой побег во всех красках и бесчисленных вариациях. Словно книга, чернила на страницах которой выцветают вместе с рассветом, не смотря на то, что в стенах темницы появление солнца почти не заметно. Его история не была привязана к дням, часам или минутам. Он начинал ее с начала, стоило только захотеть. В один миг он умудрялся бежать, отобрав палочку охранника, а через мгновение уже срывал дверь своей клетки с петель, наблюдая, как куски кладки разлетаются по небольшому помещению. В своих мыслях он был изобретателен и ловок, намного сильнее, чем в действительности. Конечно, Блэтчли не считал себя совсем уж бесполезным, но не каждый из Пожирателей может «похвастаться» заточением в Азкабане.

[indent] Это как гордость наоборот.

[indent] Подобное секундное помутнение случалось не впервой и, в конечном счете, сводилось к одному и тому же упреку в собственный адрес. Аттикусу не нравилась подобная слава, он бы предпочел никогда не оказываться в стенах тюрьмы. Впрочем, само времяпровождение в заточении было более чем полезным для воспитания ума и развития фантазии. Раздражала некая слава, без которой подобные события не обходятся. Маловероятно, чтобы кто-то всерьез обвинил Блэтчли, но от этого сам резонанс события не становился меньше. Досадное стечение обстоятельств, как ни крути.

[indent] Это пора прекратить.

[indent] Двойной промах с палочкой более чем омрачил столь знаменитое событие как побег. В голове Аттикуса все должно было случиться по-другому. Не при одном из вариантов развития событий, столь досадных проблем как сразу две осечки в заклинаниях не возникало. Можно было остановиться и подумать, которая из них расстраивала больше. Скорее всего, Круцио, ведь Авада Кедавра действует мгновенно и не приносит такого восторга в разглядывании деталей собственных поступков. Впрочем, времени рассуждать было ничтожно мало. За ним пришло. Не хорошо заставлять друзей ждать.

[indent] И кульминация.

[indent] - Вы просто не сможете ничего сказать, - он хищно улыбается, не обращая внимание на то, что в полумраке темницы его лицо еле заметно и вряд ли кто-то из присутствующих оценит маленький перфоманс по достоинству. Второй раз за день Блэтчли думал о том, что его промахи куда более заметны, чем «победы». С этим определенно стоило что-то делать, но раздумья резко сменились интересом к посетителям.
[indent] - Вот это сюрприз! Дружище, - он расплывается в улыбке, уставившись на одну из масок Пожирателей с таким видом, будто сквозь нее можно было рассмотреть лицо носителя. Имени Аттикус не назвал, но и без того было ясно, к кому обращено данное приветствие. Конечно, вряд ли кто-то из охранников переживет эту встречу, чтобы сообщить, кто скрывается под масками Пожирателей, но это ни на миг не отменяло правил. Блэтчли был безумцем, а не идиотом, пусть даже эти понятия не редко путают.
[indent] - Проходи, сам все увидишь, - он продолжается улыбаться, еле сдерживаясь, чтобы картинно не изобразить гостеприимного хозяина. Впрочем, что мешает немного поразвлечься? В любом случае, пленникам бежать особо некуда. Это особенно возбуждало. Тот миг, когда охотник становится жертвой. Впрочем, а разве было иначе?

[indent] Ну же.

[indent] Дверь противно скрепит и он буквально ощущает некую свободу. Визуально мало что изменилось и камера не стала более привлекательной, но для Аттикуса изменилось многое. По сути – все.
[indent] - Благодарю, - он вежливо склоняет голову в характерном жесте, словно действительно хочет выразить признательность одному из охранников. Игра затянулась, стоило кончать, начиная с избавления от злосчастной палочки. Впрочем, жалкое подобие, отобранное у охранника, с трудом можно было назвать чем-то подобным.
[indent] - Позволь?, - Блэтчли выходит из камеры и тянет руку, настойчиво глядя на палочку Эвана. Она вряд ли сравнится с его собственной, но уж точно окажется куда более полезна, чем кусок древесины, брошенный возле решетки, рядом с ползающим по полу мужчиной.
[indent] - А вот этого не стоит делать, - Аттикус склоняет голову на бок, наблюдая как жертва ползет в направлении своего оружия, - Можешь пораниться. Очень не хотелось бы, - он картинно взмахивает палочкой Розье, - Круцио.
[indent] Это заклинание было ему особенно близко. Ровно на столько, чтобы никуда не спешить, рассматривая в деталях все, что происходит с жертвой в тот миг, когда заклятие поражает тело. В этом было что-то красивое. Некая скрытая эстетика, рассмотреть кою было по силам далеко не каждому, а Блэтчли видел, при чем во всех деталях и подробностях.

[indent] Время, его всегда мало.

[indent] Еще недавно он был узником камеры. Тем, кому не было дела до скоротечности минут и часов. Теперь же, каждая секунда была на счету и проклятые часы тикали не в пользу Аттикуса. Розье умел об этом напомнить, стоит отдать должное.
[indent] - Вот умеешь ты испортить кайф!, - он закипает, резко «снимая с крючка» охранника, замертво упавшего на пол. Вот только он все еще дышал. Аттикус ощущал это на расстоянии нескольких шагов.
[indent] - Авада Кедавра!, - он резко оборачивается ко второму из своих «пленителей» и наблюдает как безжизненное тело падает на пол, глухо ударяясь о каменный пол, - Никакого удовольсвия и грации, - последняя фраза относится к Эвану, буквально вынудившему так быстро закончить игры.
[indent] - Этого оставляю тебе, - он возвращает другу палочку, недовольно поморщившись. Маэстро отвлекли. Вдохновение его покинуло, - Умею делиться, - холодно добавляет Аттикус, хищно склоняя голову на бок.

[indent] А вот и финал.

[indent] - Ну, пошли, - он все еще смакует тот крик, что издала жертва, перед тем как присоединиться к своему коллеге в загробной жизни, если такая, конечно, была. Блэтчли было все равно, просто так «смерть» звучала куда загадочнее, чем просто конец никчемной жизни. Впрочем, вряд ли это утешало кого-то из его жертв. И когда это его начали волновать подобные мелочи?
[indent] Сейчас он покидал Азкабан, будучи уверенным, что больше никогда не вернется в эту сырую темницу, окруженную лишь страданиями и страхом.

[nick]Atticus Bletchley[/nick][icon]https://i.imgur.com/BJezOEP.png[/icon][sign]©ЯСНЕТЬ[/sign][status]безумие[/status]

Худшая из ошибок - недооценивать врага, упиваться собственной силой и якобы неуязвимостью, которой не достиг пока даже их Лорд. Но об этом тсс, молчок, не время для досужих домыслов и лишней информации даже в мыслях, потому что сторожат Азкабан, конечно, неудачники, но уж никак не сквибы - и даже они способны на так называемые подвиги, если зажать их в угол. Как и любая чумная крыса.
Грязнокровная чума, против которой сражается лишь горстка неравнодушных, не слепых, не потерявших своей истории и своей гордости.

Белла не отвлекается, но пропускает один выпад, опаздывая лишь на какую-то секунду или даже ее долю. Чем удивительно прекрасен черный цвет - на нем не видны следы крови, что бы там ни говорили про алые одежды. Сквозь сжатые зубы волшебницы вырывается шипение; скорее от досады, чем от боли, и под маской не разглядеть, как невротически дернулась бровь, когда женщина вообразила, как Он будет смотреть на нее, разочарованно, презрительно, за то что она - она! - позволила министерской шелудивой псине подобраться на расстояние укуса.
- Империо, - проворачивая в ледяных магическое орудие.
Охранник еще пытается дернуться, отступить, а потому по незнанию отводит глаза. И значит, что он проиграл тут же, сию минуту, не дав даже начаться поединку двух воль  - ее собственная ввинчивается в мужскую тонким серебристым сверлом, безжалостно пробивая дыры на своем пути, ломая синаптические связи, сдавливая в тисках любые эмоции.
- Сломай палочку, - отрывисто приказывает Беллатрикс. - И убей себя.
Хруст древесины ласкает слух. Хруст грудной клетки, которой с силой немолодой мужчина бьется о каменные стены раз на разом, рождает улыбку - в особенности когда переходит во влажные всхлипы поврежденных легких, которые он выхаркивает розовой пеной сквозь развороченную челюсть. Лестрейндж не опускает палочки, пока он не ударяется на последнем издыхании в острый выступ всем телом, оставляя на нем черный от окружающей темноты след.
Инстинкт самосохранения толкает человека на решительные поступки, но когда он обращается против владельца, с той же ошеломительной мощью обрушивается на хрупкий, в сущности, мясной куль, лишь по недоразумению названный венцом творения.
Грязная кровь тоже красная, но ей суждено стекать в грязь, мешаться с землей и испражнениями - выпавшие петли кишечника лопаются от напряжения.

Им не увидеть и не узнать, что происходит за казавшимися незыблемыми стенами Азкабана - это так смешно и так абсурдно, что женщина даже усмехается вслух, едва не позволив хохоту вырваться из глотки.
Но милорд - милорд уже отбыл, оставляя своих верных последователей на растерзание дементорам, а их глупых жертв голодным чайкам, которые в нахальстве своем не побоялись даже мрачной тюрьмы на богами забытом островке, где пища перепадала не так уж и часто. Мог бы и предупредить, конечно же, но зачем, правда? Бесплотные стражи всей своей черно-серой, рваной и страшной массой устремляются внутрь, к живому теплу, к мятущимся душам, к самым остаткам человеческой природы, что еще не успели высосать, сожрать, растворить своими пищеварительными соками - самой тьмой.
Внутри холодает.

Беллатрикс делает шаг назад, чтобы человеческие останки не подобрались к подошвам изящных ботинок, безнадежно портя дорогую кожу.
- Эванеско, - она очерчивает кистью экономный полукруг, уничтожая следы только собственной крови.
Из почти бесполезного в этот раз клатча призывает бинты, молча и быстро накладывает повязку, чтобы не отметиться багряной цепочкой капель где-то еще среди местных...достопримечательностей.
Мертвый охранник, кажется, глядит ей вслед - свернутая под неестественным углом шея ломает изгиб позвоночника, создавая дикую, но занимательную инсталляцию. Глядит, потеряв отломок скуловой кости, а потому демонстрируя всему миру округлый, застывший глаз в лопнувших прожилках.
Картина, достойная пера какого-нибудь уличного художника, потому что на большее этот цирк уродов просто не тянет. Если найдется среди британских творцов желающий запечатлевать батальные сцены - что же, миссис Лестрейндж даже, возможно, приплатит ему за мазню.

- Великодушно извините, что отрываю вас от взаимных любезностей, - с сарказмом произносит женщина, поднимаясь наверх и предусмотрительно собрав в горсти подол мантии таким образом, чтобы не показать ни разреза на ткани, ни собственной идиотской раны, царапины даже, но сам факт, сам факт... - Но дальше пусть здесь играется министерство.
Едва обозначенный и неуловимо издевательский кивок Макнейру. Мальчишке Розье с его приятелем - оплеухи бы, но пусть их воспитанием занимается Лорд на свое усмотрение.
И домой. В холод, в полумрак, к горячему кофе, обеззараживающему зелью - домой.
Сжигать одежду, закуривать сигарету, живописать супругу подробности и ждать.
Просто ждать.