Вольфганг Фрейр не фанат спорта как такового, но сегодня по нему не скажешь. Да, не вопит вместе с толпой, не показывает шумной радости за сборную Болгарии. Но смотрит заинтересованно. Только потому, что один из игроков на поле – его кузен. Вольф сидит, раскинувшись на трибуне, как будто она принадлежит ему. Пьет из фляжки, которая никогда не пустеет и внимательно следит за тем, что происходит на поле. Раздается сигнал, сообщающий о завершении матча и комментатор громко объявляет о победе сборной Болгарии. Вольфганг неспеша поднимается с места. Выбраться из этой толпы может оказаться относительно сложно. Слишком много людей, и половина из них даже не собирается покидать стадион. Кто-то громко обсуждает матч, пытаясь перекричать гул голосов. Какой-то седеющий мужчина с круглыми от страха глазами пытается найти в толпе своего маленького сына, который был рядом с ним каких-то десять секунд назад. Его басистый выкрик «Джейсон!» заглушает все вокруг. Мужчина протискивается сквозь толпу и рыщет глазами. Со своего места Вольфгангу прекрасно видно, что там происходит. Мальчишки нигде не видно, его отец начинает заметно волноваться и слишком грубо убирает с дороги пару тучных волшебников с мордами, разрисованными цветами болгарского флага, решивших пообсуждать игру, заняв весь проход. Они тут же перестают разговаривать и как один гневно смотрят на того, кто посмел их так сильно оттолкнуть с дорого. Но, встретившись с ним глазами, бурчат что-то и пропускают его вперед. Через трех убранных с дороги волшебников, мужчина находит своего сына. Тот активно машет улетающим с поля игрокам. Перестает это делать и громко вскрикивает, когда отец хватает его за ухо и тянет к себе со словами «ах ты мелкий паршивец». Что он говорит дальше, Вольф уже не слышит. Зато закатывает глаза и начинает тоже продираться через толпу. Никогда не понимал такой реакции. Как будто некоторым становится стыдно за панику и страх, поэтому выплескивают столько злости и раздражения. Размышляет на эту тему, пока не доходит до места, которое указывал Ник. Вскоре они прогуливаются по ярмарке втроем. Вольф, его кузен Ник, и Виктория, с которой познакомился недавно. Не уверен, сколько она про него знает. Открывать эту тему не собирается.
- Неплохой матч, Никки, здорово сыграли. – Говорит, как всегда, правду. Вольф заглядывается на огненное шоу, устроенное неподалеку. С организацией действительно постарались. Но логика местного министерства проста. Дай людям хлеба и зрелищ, и они будут довольны. – Я насчитал сорок авроров, и это только за последние минут пятнадцать. Как бы боком не вышло. – Что делают Пожиратели, пока добрая половина аврората обеспечивает безопасность на чемпионате? Вольф не знает, но уверен, что они должны были воспользоваться ситуацией. Он бы воспользовался на их месте. Но Вольф не на их месте, и никогда не будет. Хоть дома прилюдно отрекся от их политики, за что, собственно, и поплатился, принимать противоположную сторону тоже не спешит. Вольфганг вообще не любит ярлыки. И старается держаться от войны как можно дальше. Хотя, любая война хороша для бизнеса. – А ну стой. – Успевает схватить за руку длинноволосого немытого мальчишку, на вид которому не больше десяти. А мальчишка не успевает даже вытащить руку из кармана пальто Вольфа. – Зовут как? – Спрашивает у мальчугана. Тот смотрит на него испуганными глазами и не знает, что сделать. Решает ответить. И верно решает. Вольфгангу кажется, что он видел уже этого оборванца в лютном. Он пытался уговорить пьяного и разбушевавшегося отца пойти домой. Может, не он был. Хотя, оборванцы везде одинаковые.
- Малькольм, сэр. – Вольф ухмыляется. Надо же, вежливый какой. Продолжает крепко сжимать запястье мальчика. Внимательно всматривается в худое лицо и говорит: - Малькольм, воровать надо не у богатых. А у богатых идиотов. Понимаешь разницу? – Малькольм смотрит смущенно, но все же кивает. – Вот смотри, вон тот, в шляпе, - указывает взглядом на полноватого волшебника. Вольф знает его, та еще сволочь. Разбогател на махинациях, и готов родную дочь продать. Это его слова, не Вольфа. – Он не замечает, что у него шнурок развязан. Да и видно по нему, что идиот. Иди. – Отпускает руку пацана. Он стоит в замешательстве. Ожидал явно не этого. Оживленно кивает: - Да мистер, спасибо, мистер! -  и убегает в сторону волшебника, на которого указал до этого Вольфганг. Считает, что у паренька есть право украсть. В конце концов, он имеет выбор. Так если выбирает воровство, пусть делает это правильно. К тому же, от потери пары золотых, тому волшебнику не будет ни холодно, ни жарко.
- И так, когда свадьба? – Интересуется. Мимо пробегают несколько фанатов и чуть не сбивают с ног успевшего надоесть волшебника, громко предлагающего яблоки в карамели. Его заезженная пластинка сменяется руганью в адрес гиперактивных фанатов, которые на бегу развернулись, чтобы быстро извиниться, и тут же скрылись из виду. А продавец яблок сбился с ритма и решил сделать передышку, перед тем, как снова завести свою надоедливую шарманку.

Отредактировано Wolfgang Freyr (2018-12-11 06:16:50)

Как же она не любила эти массовые скопления людей, отдавая предпочтение одиночеству. И даже с появлением в ее жизни Крама ничего не изменилось: уж лучше быть с ним наедине, чем болтаться невесть с кем рядом. Ей не хватало лишь одного Фрейра рядом - она все равно чувствовала себя незащищенной и общедоступной. Возможно, положение-таки сказывалось на общем состоянии Йенсен, и она во всех окружающих ее незнакомых лицах видела врагов и недоброжелателей. С какого-то момента ей стало казаться, что абсолютно весь мир желает зла Никола, а следовательно, и их будущему ребенку, о котором шпионы прознали. У нее начиналась мания преследования, но Виктория всеми силами подавляла желание убить каждого встречного, лишь бы защитить то хрупкое создание, росшее внутри.

Нервно пожимая плечами, девушка на протяжение всего матча почти не смотрела в сторону игроков, пристально следя за каждым, кто стоял рядом, кто оглянулся и посмотрел на нее, кто прошел мимо. Наверняка ее спутник даже и не заметил этого смятения на лице норвежки, потому что та выглядела совершенно спокойно. Мимика ее не выдавала, быть может, лишь глаза.

Матч пронесся также незаметно, как Крам появился рядом. Казалось, что Тори не слышала криков фанатов, журналистов, вспышек фотокамер. Она смотрела куда-то вперед, заметив невысокую фигуру впереди. То была старуха, что изредка поворачивалась и целенаправленно смотрела в глаза девушке. В ушах Йенсен звучало лишь: "Ты носишь в своем чреве будущего монстра и тирана. Ты должна убить его. Убить его. Убить. Всё против вас, все против вас. Ты не спрячешься от нас, даже не мечтай!" Гул в голове усиливался равносильно страху, от которого бешено колотилось сердце. Девушка нервно нащупала очертания волшебной палочки на бедре, как вдруг гул прервал голос Никола.

Словно выйдя из транса, Вика обернулась на голос жениха, а затем попыталась снова найти в толпе ту женщину, но безуспешно. Это лишь плод ее воображения, чертова иллюзия, подпитанная словами ненавистников и завистников семьи Крама. На появление болгарина девушка отреагировала довольно спокойно, лишь улыбнувшись, когда он коснулся ее. Теперь он рядом, теперь ничего не страшно, и лишь бы он снова не оставил ее одну, не ушел столь внезапно.

Виктория молчаливо следовала вперед, подозрительно и нехотя оглядываясь по сторонам: ей снова казалось, что мнимые тени скользят в толпе, что окружала их. Но стоило ей поднять свой взгляд на Крама, как тут же сердце успокаивалось. Нежно касаясь своего животика, норвежка загадочно улыбалась. И лишь резкие слова Никола заставили ее вновь сокрыть улыбку под ледяным настилом серьезной женщины. - Не нужно никому руки отрезать. Каждый имеет право на шанс. Вики явно возмутилась столь жесткому ответу жениха, еле ущипнув его в районе ребер. Виктория понимала до сих пор, что они слишком разные, и что ей придется скруглять те углы в характере будущего мужа, которыми он будто упирается в небеса.

На этом потрясения не закончились. Никола снова начал шокировать Йенсен своими заявлениями. "Что значит "не в гордом одиночестве"? Ты рехнулся?" - подумала про себя норвежка, толкнув возлюбленного в бок. - Ты с ума сошел? Давай не здесь хотя бы. Озадаченно оглядевшись вокруг, норвежка сильнее прижалась к Краму, лишь бы ее больше никто не задел.

В детстве Рабастану было не до квиддича.
Сперва не было возможности, после - желания, и так по кругу. Он не пытался попасть в команду, даже возможность испытать себя отмел сразу же, хотя с метлой управлялся весьма недурно. Дело было не в том, что Лестрейнджу не к лицу было заниматься подобными глупостями - вот еще, подобные мысли следовало бы оставить Родольфу - просто в школьные времена ему было чем заняться помимо полетов и попыток не получить блэджером по лицу. Тем более, что по лицу он и так получал достаточно часто. Большая удача, что с такими крепкими семейными узами он вообще дожил до окончания школы - будь он менее удачлив, эти самые узы вполне могли бы его задушить.
Сейчас, в свои тридцать, он как ворона взгромоздился на ограждение (чтобы лучше все видеть), а для того чтобы не свалиться со своего места уцепился ногами за столб. В отличие от своих не в меру напыщенных родственников, он выбрал ряд пониже - люди здесь были попроще и не прикидывали стоит ли здороваться с тобой исходя из количества нулей на твоем счету в банке, но еще не дошли до того чтобы обчищать карманы соседей не отвлекаясь от матча.
А еще, это было, пожалуй, самым приятным: все эти люди были искренне увлечены игрой.
В то время как наверху леди и джентльмены обменивались дежурными великосветскими сплетнями и поливали друг друга грязью за глаза, на нижних рядах от каждого спорного момента игры закладывало уши - болельщики обеих команд орали во все горло, хлопали, свистели и улюлюкали не щадя ни себя ни окружающих. Рабастан не отставал от них и даже успел хлопнуть бренди из одной фляги с соседями по трибуне - пожалуй только это и не дало ему окончательно охрипнуть. К концу матча он разгорячился так, что пальто пришлось расстегнуть, а от очередной порции "согревающего" отказаться. Ощущение это было ему уже знакомо - пальцы чесались, а сидеть на месте было так мучительно, будто восседал он по меньшей мере на муравейнике.
Распрощавшись (до скорой встречи) с соседями и вскользь наблюдая как те штурмуют очередь к игрокам победившей команды, Рабастан вертел головой и выискивал среди зрителей брата с женой. То что Родольф притащил с собой Беллатрикс не было секретом, как и то, что по доброй воле ни один из них здесь не появился бы. Неприятным было скорее то, что даже после восьми лет жизни бок о бок, Рабастан доверял ей куда меньше чем Родольфу. И это при том, что Беллатрикс пока что ни разу не пыталась его убить.
Краем глаза он заметил внизу как один из игроков отошел в сторону, а потом к нему присоединилась парочка зрителей. Кажется это был Крам, а вот рассмотреть его приятелей Рабастану не удалось - ну да ладно, никуда они отсюда не денутся, раз уж оказались в котле, а пока стоит вернуться к более насущным делам. Ему нужно было разыскать брата прямо сейчас, раз уж на время игры он позволил себе не смотреть на эти постные физиономии.
Соскользнув с забора, он направился наверх, по дороге столкнувшись с торговцем сладостями и обретя свое недолгое счастье в виде яблока в карамели. Палочка, на которой оно держалось сломалась еще через десяток ступенек и Рабастан недолго думая сцапал его в ладонь.
Родольф и Беллатрикс шли через поредевшую толпу как нож сквозь масло, и нож этот судя по цвету был сделан из обсидиана. Рабастан двинул им наперерез - еще не хватало упустить этих двоих, а потом искать их снова и думать куда до поры припрятать тело того бедолаги, который не успеет отскочить у них с дороги.
- Судя по всему болели вы за Румынию, - он встал точно перед ними. Надкушенное яблоко пачкало ладонь алым и липким, на губах пятнами горела карамель, как будто Рабастан уже успел откусить от кого-то хороший кусок. Ну, или уже нарвался на драку и ему пытались прорядить зубы. - Что за траурные лица, мы ведь не на кладбище. Спорить готов, на похоронах отца у тебя и то не было такой кислой рожи.
"Судя по лицу, до порошка Родольф еще не добрался. Интересно почему, раз уж ему так тошно? Из-за жены или из-за того что он весь такой правильный и не поставит дело под удар только из-за того, что ему скучно до жути?"
- Если у тебя болит зуб, братец, то у меня есть отличное лекарство. И главное действует очень быстро.

Отредактировано Rabastan Lestrange (2018-12-23 16:58:49)

Внешний вид: Одет в графитно-чёрное пальто нараспашку поверх теплого свитера темно-синего цвета. Брюкам предпочел более комфортные джинсы, на ногах черные замшевые ботинки чуть выше щиколотки. Шея замотана в синий вязанный шарф.
С собой: Во внутреннем кармане пальто лежит волшебная палочка, на запястье один из двух родственных браслетов, подаренный Катриной Розье. Из-под свитера виднеется серебряная цепочка от зачарованных карманных часов, в джинсах лежат монеты на возможные развлечения и прочие расходы.

[indent] Если Дэнни что-то и понял о семье Розье за свою жизнь, так это то, что весь их род - это параноик на параноике. Без вариантов и исключений.
[indent] Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как они с Катриной вернулись в Лондон, обустроившись в лавке Старьевщика и, двумя месяцами больше, с тех пор, как из него сбежали. Казалось бы, что это довольно приличный срок чтобы привести мысли в порядок, элементарно отпустить произошедшее в Империи и спокойно себе жить дальше, но девушка упрямо видела опасность во всем, что двигалось, а что не двигалось - двигала и боялась. Иногда Нотта начинала раздражать эта мания преследования, что выражалась просто в абсурдных мелочах. Первое время Кэт не то, что сама на улицу не выходила, так ещё и его не выпускала без какого-нибудь маскирующего заклятья. Выводило ещё и то, что конструктивные беседы у них выходили через раз на пятый, и большая часть обсуждений выливалась в самую обычную ругань с банальным "ты меня не понимаешь!" и прочим бабским бредом. Куинси к подобному выяснению отношений уже давно привык и смирился, молча накладывая на лавку звукоизолирующие заклятье, чтобы не слышать очередных разборок двух баранов. Нет, слизеринец честно шел на компромиссы и даже профессионально скрывался на протяжении всего декабря, но ведь всему должен быть предел и провести так остаток своей жизни ему совершенно не хотелось. Да гриндилоу его подери, если он продолжит вот так прятаться от всех и вся, и сидеть в этих четырех стенах, как последний трус. А потому, когда ему выпала возможность попасть на чемпионат по квиддичу, Дэниел решил, что его ничто не остановит.
[indent] О, это было нелегко. Но твердое и все из себя беспрекословное "нет" Розье, разрушилось о ее собственный замкнутый круг из "я никогда не пойду - это опасно" и "нет, одного тебя тоже не отпущу – я же с ума сойду...". Когда Нотт устал убивать себя фейспалмами, ему пришлось доказывать девушке, что охрана на подобных мероприятиях безопасность была возведена до максимального уровня, и что за матчем будут следить толпы авроров и стражей порядка, что никому и в голову не взбредет нападать на кого-то в такой толпе. Честно признаться, когда Кэт все же соизволила согласиться после долгих споров и бесконечных уговоров, слизеринец был даже удивлен принятым ею решением, но упускать возможность, разумеется, не стал. И не зря.
[indent] Матч был превосходным, и Дэнни ни разу не пожалел о принятом им решении. В конечном итоге, суть вылазки была даже не в том, чтобы поглазеть на волшебников и волшебниц, рассекающих поле на своих метлах (хотя пикси их дери, как же он давно мечтал выбраться на этот чемпионат), а чтобы отвлечь девушку от переживаний и напомнить ей о том, что жизнь не стоит на месте. Им давно следовало развеяться, и Нотт был бесконечно рад, что у них, наконец-то, появился для этого повод.
[indent] - Эй, Кэт, не хочешь яблоко в карамели? - Кивнул юноша на снующего в толпе торговца. - Уверен, что оно не отравлено, а если и так - мой поцелуй всегда к твоим услугам, я уж постараюсь тебя вернуть к жизни. - Ухмыльнулся он, чуть пожав плечами. - А если серьезно, то тебе надо расслабиться. Ты своим серьезным видом привлекаешь только больше внимания.
[indent] Впрочем, в следующую секунду Дэниел и сам едва заметно напрягся, мельком заметив в толпе Лестренджей, очевидно тоже прибывших посмотреть на игру. Реакция была скорее рефлекторной, чем действительно осознанной. Тем не менее, после того, как ему выпала возможность лично побеседовать с миссис Лестрейндж после нападения на переулок, он не мог просто так игнорировать её присутствие. Интуитивное чувство тревоги, вперемешку с необъяснимым чувством уважения, заставили его вынырнуть из общего потока людей, утянув слизеринку за собой, и затормозить напротив девушки, что так умело управлялась с огненной стихией, лишь бы избежать случайной встречи.
[indent] - Организаторы действительно здорово постарались, ничего не скажешь. Осталось только посмотреть салют и сразу отправимся домой, как я и обещал.

Отредактировано Daniel Nott (2019-01-27 17:56:58)

Крам не понимает, почему его пытаюсь успокоить. Он же не собирался в буквальном смысле слова навредить мальчишке прямо сейчас, когда вокруг столько зрителей. Мужчине не оставалось ничего, кроме как закатить глаза, стараясь сдерживать гнев внутри. Он безумно не любил, когда его пытались успокоить. Не смотря на вспыльчивость, он видел, где проходит граница дозволенного. Стоит отметить, что он ее чаще всего видел, но отнюдь не всегда. Иногда он намеренно переступал грань почти со всеми, даже с важными для него людьми. Еще недавно он готов был задушить Йенсен за то, что она его позорит. А теперь не отпускает от себя, боясь, что что-то произойдет с его наследником, - Планирую уйти отсюда до того, как тут нельзя будет пройти, не наткнувшись на болельщиков, которые не могут связать пары слов, - Крам не отпускает Викторию, считая, что когда она вместе, то так намного безопаснее, - Лучше уж вернуться обратно в Лондон и выгнать всех из твоей забегаловки, пес, - Никола не слишком любил такое шумное веселье. Он уже получил свою минуту славы, когда его чествовал аплодисментами весь стадион – а большего ему не нужно. Интересно, как невеста реагировала на то, что с ним хотят сфотографироваться молодые девушки. Обуревала ли ее ревность или она понимала, что он принадлежит только ей? Как и она ему. Только вот Крам ревновал будущую жену ко всем. Возможно, немного к Вольфгангу, хотя не было ни малейшей причины так думать.
- Да, мне повезло с Викторией, - кивает болгарин и на его лице даже появляется улыбка, - Впрочем, как и ей со мной, - это нормальное общение для него и Фенриссона, учитывая, что их забавляло кичиться друг перед другом. Это своеобразное дружеское соревнование, которое им за столько лет все еще не надоело, - Только ты у нас одинокий пес, - не сказать, что одинокий Волфганг сильно напрягал Никола, но это было ради собственной безопасности. Еще совсем недавно он просил кузена найти ему убийцу, чтобы избавиться от ухажера Йенсен, якобы для того, чтобы избавиться от слухов и только. Он соврал, что она ему не нужна, а сейчас, глядя на него и норвежку ни за что не скажешь, что это все наигранные эмоции. По крайней мере, по сверкающим глазам болгарина легко понять, что она на самом деле ему дорога. Для себя он еще не успел понять, сейчас он с ней из-за того животного влечения, которое между ними или все из-за ребенка. В любом случае, он ее не бросит, потому что испытывает к ней чувства. Непонятно, конечно, какие, но это не так важно сейчас, когда все только и делают, что говорят о победе болгарской сборной. Никола, наоборот же, уже немного устал от повышенного внимания. Матчи очень выматывают и после них, порой, ничего не хочется. Просто лечь в постель и закрыть глаза. Но только не сегодня. Победа над Румынией словно придала мужчине сил.
- Возможно, со стороны Виктории будет кто-то, подходящий тебе, а учитывая, что с моей стороны будут почти одни только родственники, - мужчина поджимает губу, - которых ты и так всех знаешь, то не думаю, что это хорошая идея, - Крама это забавляло, ведь нередко в чистокровных семьях браки заключались между родственниками, порой не самыми далекими. Его же такая участь миновал, - Но если придешь один, то я уверен, что тебя утащит куда-то София, - мать всегда любила Волфганга и относилась к нему так же, как и к своему ребенку. Спустя столько лет она будет просто счастлива задать Фенриссону миллион вопросов, - Что не так? – с недоумением смотрит он на Йенсен, которая пихает его в бок. Он хмурит брови, не понимая, что он сказал не так. Ведь что плохого в том, что его кузен придет в компании какой-то приятной дамы, которая будет его спасать от общества родственников? Возможно, Вика подумала о том, что он имеет в виду ее и ребенка. Это напоминало паранойю, но, в общем-то, все можно оправдать. Он сам видит в каждом прохожем потенциальную угрозу для их ребенка. А у нее просто сработал материнский инстинкт. Будь они наедине, он бы высказался ей, что не стоит так сходить с ума и все будет в порядке, но не при Вольфганге. Тем более он достаточно прорицательный, наверняка уже обо всем догадался. Этот пес достаточно умен, чтобы лишний раз не поднимать тему, которая, пока что, держится втайне.
Прогулка по ярмарке, чтобы дождаться салюта в честь болгарской сборной, и отсюда можно смело уходить. Больше ничего не держало среди этого скопления людей. Да и Йенсен лучше лишний раз не перенапрягаться. Никола сурово смотрит на уличную гадалку, которая пытается вешать что-то на уши Фенриссону, - Мерлин, да кого вы хотите обмануть, несете какую-то чушь, - кузен был прав, слишком размытые предсказания, которые могут относиться к кому угодно, - не верю, что среди этого хоть слово правды, - ухмыляется предложению Вольфганга, - к другим идите, - отмахивается он, оттягивая невесту немного назад, - скажешь, что ожидает меня, и если это сегодня сбудется, я дам тебе двести галлеонов? А если нет, то я убью тебя, если еще раз встречу – ему нравились споры, особенно те, в которых он заведомо выйдет победителем, - Ну же? – он смело протягивает руку ладонью вверх, - Вижу, как кричишь в агонии. Боль не физическая, а в душе, - от этого Крам лишь рассмеялся, - Моя команда только что выиграла румын, мою душу ничто не потревожит, - на его лице широкая улыбка, но Йенсен он держит подальше. Еще скажет что-то про ребенка. Она же с ума сойдет.

приложение выполнило недопустимую операцию и будет закрыто

- Ещё немного, - обещает он Беллатрикс одними губами.
Да, на похоронах отца Родольфусу вовсе не было скучно, это точно. Осознание собственной свободы еще не настигло его тогда, маяча на горизонте с мучительностью еще не достигнутого оргазма, но дело было даже не в этом. Родольфусу до последнего момента было невыразимо страшно, что сейчас, теперь, крыша сдвинется, и... Это вот "не добил" пугало его тогда куда больше съехавшихся на торжество родственников, половина из которых с радостью закопала бы его заодно, пока не утвердился в правах наследования. Поддетая кольчужная рубашка, дополнительные защитные артефакты, палочка и фамильный артефакт отодвигали это опасение на задний план. От страха же у Родольфуса сводило мышцы, а меж ребер резвился выводок ядовитых змей.
Счастье, что тогда нужно было просто перетерпеть. Терпеть Родольфус умел прекрасно, он и сейчас не то, чтобы именно страдал. Просто времени было жалко, а его можно было бы потратить и на удовольствия. Впрочем, здесь он тратил время не ради себя и это лишь умножало его терпение.
-Я не могу позволить себѣ болѣть за Румынію.
Ну да, потому что союзники играют за Болгарию. И пусть претензии Румынии как страны Лестрейнджу ближе идеологически - румыны поддерживали Гриндевальда, - "болеет" он за живых. Вон они, к слову, отлично видны. Правда вокруг них поклонники и прочие жаддущие. Туда Родольфус не торопится - ему незачем подтверждать на людях то, что с Крамом они знакомы. Лишнее. Особенно сегодня. Так что он в сторону болгар даже не косится.
- И тебѣ не совѣтую.
Выговор от жены он слушает с таким вниманием, будто в ложе не было его. Ему, внезапно, интересен этот le triangle, который они образовали, словно перепутавшиеся хвостами змеи. Это придает жизни красок, почти как волшебные снадобья и чудные курева, а, главное, без вступления и сразу. Главное, чтобы никого не убили, пока он не успел наиграться с этим дивным многоугольником. Главное, не пропустить, когда начнется совсем иной праздник.
Выводок змей, угнездившихся глубоко в ребрах, поднимает головы, а Родольфус словно бы вовсе теряет интерес к происходящему вовне. Разве что Рабастан. Родольфус даже не совсем отдает себе отчет в том, что смотрит на алый, перепачканный брата рот, едва заметно сдвинув светлые брови.

Отредактировано Rodolphus Lestrange (2019-01-17 12:36:53)

Иногда Белле хотелось забыть о магии, забыть о своем благородном происхождении, о том, что приличной леди не нужно знать, где вообще находится кухня в ее поместье - для всего этого есть слуги и рабы, под настроение. Забыть, чтобы взять в руки упоительно тяжелую и раскаленную сковороду, кажется, из чугуна или чего-то столь же металлического и неприглядного на вид, чтобы расколоть ею череп дорогого деверя со звуком столь непередаваемым и восхитительным, что его не добиться ни одним заклинанием, которое цепкая до колдовства память рачительно хранит на любой случай.
Слушать Рабастана противно. Кажется, будто он делает все назло, из чувства противоречия собственному брату - который тоже, как и она сама, не отличается поведением праведника, но неукоснительно держит лицо на публике, оставляя семейные развлечения достоянием этой самой семьи. И еще, пожалуй, Лорда, если того требует общее дело.
Рабастану вроде и не тридцать лет, а два-три года, когда не впихнутые в рамки приличия детишки отрицают навязываемые скучными воспитателями правила, кричат "я сам", "уйди" и прочий неразборчивый лепет; как, например, Родольфусов выродок, хмуря при том белесые, в папеньку, бровки и в подражанием неведомым взрослым пытаясь топать ногой - недолго, до первой угрозы познакомить с розгами.
Беллатрикс приподнимает левую бровь на миллиметр - с трех шагов мимического движения уже не увидеть.
- Оно и видно, - тихо и буднично бросает в пространство, словно и не обращаясь ни к кому из присутствующих, но лишь им давая возможность услышать. - Что болеешь. Бедняжка.
Куртуазно-развязный поцелуй размазался по тонкой материи перчатки, оберегая от потребности брезгливо вытирать кисть о платок.
Даже интересно, как быстро свихнется та несчастная, на которой родственника однажды все-таки заставят жениться во имя рода и долга. Пусть бы и под Империусом, тем веселее, если учесть, что ритуальный брак расторжению не подлежит - а пока, что же, нужно лишь сдержаться и не убить нахала. Или убить его хотя бы не быстро.
Он, конечно, нужен милорду.
Но ведь и у леди Лестрейндж, как и у любой женщины, есть свои потребности, в конце концов.
- Пройдемтесь еще, Родольфус? - произносит уже чуть громче, для любопытной публики, что глазеет на них, краем глаза сама провожая причудливую траекторию перемещений распроклятого мужнина брата.
Как славно было бы, если бы на подобных мероприятиях не только ложи, но и зоны отдыха разделялись по статусу, не мешались в одну пеструю толпу добропорядочные и не очень граждане, и не было бы нужды следить, чтобы некая деревенщина, разинув рот шатающаяся меж палаток, не испачкала своими подошвами подол мантии. Но сидеть, стоит признаться, она устала изрядно.
Не спешащая редеть толпа подле одного из героев сегодняшнего матча тягуче расходится в стороны - как перед пророком Моисеем море, освобождая путь. Беллатрикс глядит поверх голов, не выражая лицом ничего, супруг являет собой столь же идеальную статую, лишь по волшебству способную ходить, говорить и дышать.
- Вон отсюда, - сладко шепчет женщина на ухо не успевшей повернуться к ней гадалки, и сладость эта полна отравой. Отравой равнодушной, безжалостной, и если это убожество и впрямь способно видеть будущее - что же, пусть изволит углядеть в своей судьбе самые разнообразнейшие пытки, что только может представить человеческий разум; и чуть более того, для разума не столь человеческого и зашоренного.
Нет, само собой, ведьма не поднимет руку на юродивую среди праздных зевак, под прицелами фотокамер и пронзительными взглядами авроров, наверняка во множестве наводнившими матч. Цепные песики министерства даже матчем насладиться не могут в свое удовольствие, какая жалость, бедные детки.
Но никто и ничто не помешает ей найти жертву чуть позже. Завтра. Через неделю. Спустя пару лет. У Беллатрикс времени предостаточно, терпения только вот не столь много.
- Не пугайтесь, моя дорогая, прорицание самая неточная из наук и не терпит суеты, - небрежно переводит она взгляд на жмущуюся к Никола девушку, лишь едва скользнув по болгарину и его собеседнику взглядом.
Они знакомы с Крамом, конечно же, но пусть это станется за кадром, за кулисами - пока не раскланяются мужчины, не поиграют в свои ритуалы с представлением, обменом любезностями и лобызанием рук присутствующим дамам.
Скучно.

[indent] А Розье более ничего не ответила. Дэнни был прав - она слишком паниковала. Однако понимать это и быть способной это контролировать - вещи совершенно разные.
   [indent] Неожиданное прикосновение оказалось для Розье той маленькой каплей, которая переполняет чашу, чтобы все скрытое внутри водной глади вдруг вырвалось наружу, сметя напускную сдержанность. Заметно вздрогнув, Катрина тут же едва не выхватила палочку свободной рукой. Кэт ненавидела, когда её трогали назнакомцы. А уж слова недоделанной сивиллы и вовсе вогнали Розье в ступор. Что-то произойдет? С близким человеком? Быстрый, почти панический взгляд на Нотта - с ним? Катрину на миг замутило. Угроза или настоящее предсказание, но пожилая гадалка попала в больное для Кэт место.
    [indent] Катрина шумно вдохнула. Благослови Мерлин Дэнни, который быстро избавил девушку от холода чужих пальцев на руке, когда сама Кэт застыла, как вкопанная. Но даже после того, как гадалка отпустила руку Розье, у той осталось стойкое липкое ощущение на коже. Девушка попыталась стряхнуть его, но ничего не получилось.
     [indent] От полного неподдельного ужаса тона женщины по спине Кэт прошла волна холода. Если это была шутка, то очень несмешная!
[indent] - Пойдем. На таких сборищах всегда полно любителей легкой наживы. Не хватало еще на карманников нарваться.
[indent] Катрина совсем не хотела куда-либо идти, но двинулась вслед за Ноттом, крепко за него держась. Короткий эпизод, буквально мимолетная встреча с какой-то странной женщиной, и все так старательно выстраиваемое буквально по кирпичику спокойствие Кэт, едва начавшаяся возрождаться уверенность снова растоптаны почти что в пыль.
[indent] - Дэнни, это плохой знак. Может, пойдем домой...? - тихо, без особой надежды предложила Розье. Ей не хотелось смотреть в глаза Дэнни. Он бы снова тот час увидел, как она напугана. Катрине часто было стыдно за себя, но перед Ноттом даже больше, чем перед самой собой. Будь Кэт мужчиной, она бы не смогла терпеть рядом такую истеричку. А ведь хотелось, чтобы было наоборот, чтобы она казалась ему лучше, чем была. Чтобы в душе отыскалась смелость. Увы.
[indent] - Ты видел её глаза? Черт, Дэнни, она же верила в то, что говорит.
[indent] Ох, если бы она могла просто посмеяться над произошедшим и забыть? Нет же. Вместо этого нервы Розье начали наматываться на воспоминание о сивилле как пряжа на веретено. И её голос стоял в ушах. Но Дэнни улыбнулся, и на этом спор был окончен. Катрина поежилась, но более возражать не стала. Под курткой и кофтой раздражающе чесался шрам на предплечье, однако родственный браслет оставался прохладным, и Кэт хваталась за это, как за спасательную соломинку.
[indent] Вслед за Дэнни она прошла к свободному месту. Вокруг все также царило веселье - для празднующих волшебников отмечание победы любимой сборной или же отчаянное заливание печали от проигрыша оной шло своим чередом. За десять минут и правда ничего не могло случиться.
[indent] В небе взорвалась первая шутиха, разлетевшись над толпой оравой светящихся голубых пикси.

Отредактировано Catherine Rosier (2019-01-27 22:15:24)