- Никки, если бы это была забегаловка, люди бы заходили, выпивали, и уходили. - Посмеивается и засовывает руки в карманы пальто. - Сейчас там забито под завязку, я позвал кучу народа пару дней назад и они все еще там. - Вольф не знает, на что будет похоже его заведение, когда вечеринка, наконец, закончится. Всем крышу посносило, но этого Вольфи и добивался. Два дня назад ему стало скучно и он решил забить паб народом. Просто спонтанная идея. В прошлый раз все длилось три дня, и закончилось, только когда некоторые супруги присутствующих, скооперировавшись, решили найти своих жен и мужей, которые пошли выпить и не вернулись. Несколько скандалов, несколько обещаний скорого развода, пара разбитых стульев и дюжина перебитых стаканов стали завершающей нотой. Неспавший две ночи, но знатно отдохнувший, Вольфганг смотрел вслед понуро уходящим гостям, жалобно оборачивавшихся на так резко оборвовшееся веселье. Впрочем, сейчас его там не было и все веселились без него. - Я могу их выставить за три минуты. - Говорит с уверенностью в своих словах. По сути, хватит одного слова, чтобы заставить всех уйти. Основное время нужно для того, чтобы стоящие на ногах смогли вытащить своих друзей, которые стоять на ногах не в состоянии.
- Я? Одинокий? - Прыскает от смеха и качает головой. - Брат, то, что я не моногамный, не значит, что я одинокий. Даже наоборот. - Вольфганг обладает какой-то непонятной харизмой, которая притягивает к нему женщин. И кто он такой, чтобы отказывать? - Твоя взяла, я возьму кого-нибудь с собой. Но пока не знаю, кого именно. - Скорее всего ту, что подвернется под руку. - Но если я приду не один, у Софии прибавится, но я всегда рад с ней поболтать. - Из всех родственников поддерживает кое-какие отношения только с Крамами. С некоторыми. Потому что им то ли все равно, что он сделал, когда еще был в Норвегии, то ли не знают подробностей. И еще потому что они не поддерживают контакта с Хольцерами и Фенриссонами. Так, мать и сестра не узнают, где он и что делает. Вольф дал обещание матери, что будет держаться подальше. Особенно, от Фрейи. Вольф держит свое слово.
Разговор прерывается появлением гадалки. Вольфганг одаривает ее скептическим взглядом. Женщина бросает взгляд в сторону пьющих ирландцев, щурится и беззвучно что-то произносит. Затем поворачивает голову к Вольфу и сморит на него снизу вверх: - Незадолго до начала фейерверка яблоки посыпятся по мостовой. - И ее внимание уже не с Вольфи, оно переключается на Крама. Вольфганг вслушивается в разговор, но краем глаза все равно следит за группой рыжих громил. Знает, что она как минимум верит в то, что говорит. Откуда знает? Не уверен. Всегда умел чувствовать, кто лжец, а кто - нет. Слова гадалки расстраивают Викторию, и Вольфганг понимает, что пора отправить эту говорливую женщину своей дорогой: - Иди, хуже будет. И мне не нужен дар, чтобы это понимать. Думаю, тебе тоже. - Говорит серьезно. Когда говорит так, все обычно начинают слушать и опасаться. Вольфгангу никогда не нужно было повышать голос, чтобы заставить прислушиваться. Смесь угрозы, командного тона и чего-то еще обычно вынуждает окружающих замолкать. Наверное, что-то от отца в нем есть. Вольфи мысленно отмахиваться от всех мыслей, касающихся Фенриса Хольцера и властно смотрит на гадалку.
Видимо, у подошедшей ведьмы и ее спутника была схожая идея. Вольфганг знает, кто они. Но не знает их. Осматривает с ленивым любопытством, от серьезности уже не остается и следа и Вольф снова такой, как всегда. Первое, что делает, оказавшись в новой стране, узнает, кто есть кто. Обычно хватает поверхностной информации. Хватало, когда Вольф нигде не задерживался надолго. Решение остаться пока что в Лондоне вынудило провести более тщательное исследование. Знает имена и фамиилии всех их священных семей, знает имена и фамилии тех, кто кажется важной фигурой. Вольфганг любит обладать информацией. Представляться, однако, не спешит, никогда не представляется первым. Ему и не нужно обычно. Обычно, люди и так знают. Если не в лицо, то знают имя и его репутацию. - Склонен не согласиться, науку может освоить любой, при наличии капли интеллекта, а вещи вроде прорицания, они требуют таланта. - Говорит с легкой улыбкой и, достав из кармана фляжку, отпивает. Краем глаза улавливает, что поспешившая удалиться гадалка взглядом говорит посмотреть в сторону. Поворачивается туда и видит, что продавец яблок поравнялся с группой пьющих ирландцев. Где-то начинается давка, а Вольфганг смотрит, как высокий и крепкий ирландец в клетчатой рубашке под серой мантией встает и его кулак отправляет на мостовую сразу несколько объектов - самого продавца, его тележку, которую тот тянет с собой, пытаясь удержаться на ногах, и все его яблоки. Вольфганг переводит удивленный взгляд туда, где до этого была гадалка, но ее там уже нет. Есть только толпа людей, начинающих сбиваться в кучу, чтобы не пропустить салют.

Этой войне, казалось, не видать окончания. Война, которая нарастающими волнами билась о сердце Виктории. Война, которая разрывала ее на части. Война, которая сводит ее с ума. Война, в которой виноват только Крам.

Йенсен мысленно останавливала себя, чтобы ее голос не перешел на крик, чтобы ее действия не показались окружающим безрассудным. Правда, ей было плевать на то, что думали другие, но сейчас девушка чувствовала себя опустошенной. Слова незнакомой женщины буквально забили гвоздь в ее голову; ржавая длинная железка мешала здраво мыслить, расценивать остановку, обдумывать слова, которые так хотелось произнести буквально несколькими мгновениями ранее. Норвежка окончательно и безоговорочно запуталась. Конечная остановка. Назад дороги нет.

Точно коршун впиваясь пальцами в плечо жениха, Вика спряталась на его широкой спиной, не желая вновь с кем-то разговаривать. Уткнувшись носом в темную ткань, шатенка закрыла глаза и мысленно напевала ту мелодию, которую ей пела матушка в детстве. Это немного успокаивало, но только совсем чуть-чуть. Снежная буря готова была вырваться наружу, а руки словно сами тянулись наложить на себя заклинание, которое бы навсегда оборвало маленькую жизнь внутри нее. Но норвежка была выше этого, ведь подобное действие означало бы лишь одно - она слабая и трусливая девчонка, испугавшаяся надвигающегося лета в ее царстве бесконечной зимы.

Кто-то появился на рубеже - Вики слышала тон голоса Никола, по которому становилось понятно, что Крам явно знал тех, с кем здоровался. Желания поприветствовать незнакомцев у девушки не было, но жених решил это за нее. Йенсен открыла глаза и предстала перед незнакомыми лицами, вызывавшими у Виктории лишь приступы накатывающей тошноты. Да, она ненавидела абсолютно все общество мужчины до самых малознакомых персонажей, которые лишь отчасти были связаны с жизнью болгарина. Единственным исключением из всех правил был Фрейр, именно к нему девушка не испытывала ровным счетом ничего, некую пустоту, которая никак не склонялась ни в сторону ненависти, ни в сторону приятельства.

- God kveld, - произнесла Вики тихим голосом и слегка поклонилась. Ее губы еле заметно исказились в улыбке, но это скорее напоминало разочарование, чем радость. Девушка знала, что на таких мероприятиях накладывают заклинание, которое помогает понимать друг друга носителям абсолютно разных языков. А поэтому норвежка заранее огораживала себя от этой магии, не желая, чтобы кто-то понимал ее, когда слышал, лишь изредка позволяя заклинанию завладеть ее голосом. Однако это было крайне невежливо, но слишком в стиле Йенсен.

Прекрасная Беллатрикс, как произнес Крам, совершенно таковой не показалась в глазах норвежки. Скорее наоборот. Виктория неосознанно вновь начала хвататься за руки Никола, притягиваясь к нему подобно магниту. Нет, это не из-за великой любви к нему, ведь, как говорится, "держи друзей близко к себе, а врагов еще ближе". Значит так тому и быть.

Салют вот-вот должен был начаться, и Вика устремила свой взор вверх, словно вела лишь ей ведомый отсчет. Еще немного, и, возможно, она уговорит жениха отвести ее в свои покои, потому что норвежку одолевало странное предчувствие. Это нельзя было объяснить словами, но легкий холодок по спине пробегал уже не первый раз, будоража мурашки и искореженную фантазию шатенки.

Это такая забавная игра - знакомиться заново с человеком, с которым преотлично знаком. Знакомиться прилюдно, с соблюдением всех приличий, сочиняя поводы и темы для беседы и ни изгибом рта, ни движением брови не выдавая заинтересованности в совсем других вопросах. Они играют в это с детства, культивируя двуличие и считая лицемерие чем-то вроде достоинства, этой пластичной маски и непробиваемого щита.
Белла приветственно наклоняет голову. Хватит с квиддичного игрока и его безвестного кузена - лицо его кажется смутно знакомым, как при дежва вю - пары миллиметров, так, чтобы подбородок все еще оставался параллелен земле. И, делая скидку на отсутствие у болгарина приличествующих случаю манер, руку для поцелуя не протягивает - оставляет конечность при себе, наполовину пряча в складки мантии, чтобы уберечь от февральского ветра.
- Это характеристика не нации, а ситуации, - подпуская в голос едва различимую насмешку. - Будь игра в какой-нибудь Черногории, ее жители точно так же оголтело стремились бы к дармовым развлечениям.
Когда женщина глядит на Викторию, в ее нутре колышется нечто, до смешного напоминающее отвращение. Как будто можно настолько не уважать себя, чтобы прятаться за мужское плечо, словно ширму от всяческих невзгод, проявляя недопустимые эмоции среди толпы. Будь они в высшем свете - девчонку уже сожрали бы, выплюнули тонкие птичьи косточки, перемыв их на все лады. Мысль о том, что названная невестой может, в общем-то, и любить своего нареченного, в голову Беллатрикс даже не закрадывается - эта концепция не нова, но непривычна в связи с отсутствием практики применения и наблюдения. Северное наречие же приносит за собой раздражение - скорее, от того, что женщина крайне не любит, никогда не любила оказываться в ситуациях, когда она чего-то не могла, не знала, не понимала. Языки Скандинавии входили в ее сферу интересов, равно как и в учебный план гувернанток и приглашаемых менторов, если не в последнюю очередь, то что-то около того.
- Конечно, - говорит она с ленцой и чуть склоняет голову к плечу. - Интересно взглянуть, на что же тратятся налоги британских подданных.
И с вечеринок не уходят перед их кульминацией - если, конечно, не знают исхода наперед и не сбегают от встречи с жестокой реальностью.
На Родольфуса она не шипит. Не вырывается и не меняется в лице, лишь едва заметно перенося вес тела, чтобы упорядочить свое расположение в пространстве. В обществе только друг друга - что же, дорогой супруг изрядно схлопотал бы за подобные проявления родственных чувств, но здесь, в толпе, которая становится плотнее и истеричнее, эдакая семейная компактность представляется даже выгодной.
Нет, и все же этого патлатого иноземца она где-то встречала. Не говорила лично, не обменивалась приветами для дальних родственников, которым втайне желаешь мучительной смерти, а вслух справляешься о здоровье и желаешь долгих лет. Не вела с ним дел, не передавала заказов, не покупала у него ничего...но на самой грани свербит что-то незначительное, но назойливое, как комариный писк. Эта новая загадка занимает ее ненадолго, и из-за плеча дражайшего мужа было удобно искоса поглядывать на этого Вольфганга, срисовывая личину, чтобы поразмыслить на досуге.
- А что же, игроки не наблюдают огни сверху? Зрелище, должно быть, прекрасное.
Первые робкие хлопки почти не слышно из-за гомона зрителей, мелкие искры над головами привлекают внимание только тех, кто заранее жадно всматривался в небо, запрокинув бедовую голову и оттаптывая ноги всем окружающим.
А потом громыхает близкой грозой, над стадионом расцветает огненный шар, трансформирующийся сначала в цветок, а после в золотых геральдических леопардов, встающих на дыбы. Патриотичное начало, перетекающее в форменную безвкусицу под восторженные крики зевак: вот вам болгарский флаг, вот пляшущие румынские птицы - как дань уважения проигравшим.
Беллатрикс чуть морщится - от гула и ярких вспышек тугое кольцо мигрени снова начинает сдавливать виски. И остается только потерпеть еще несколько минут, чтобы стало прилично отбыть из этого паноптикума.

Рабастан не обратил на слова Беллатрикс никакого внимания. Не стоило предавать слишком много значения змеиному шипению - издавать другие звуки змея попросту не может. Разве что вы по глупости предварительно не снабдили ее трещеткой. Тогда она, скорее всего, сможет трещать, а вы успеете умереть от головной боли и раздражения раньше, чем начнет действовать яд. Эта змея определенно была ядовита и только и ждала момента чтоб его укусить, но, если честно, он не слишком боялся змеиных укусов. Для большей части ядов давно существовали противоядия. Например то, что подходило для этого, родилось с ним в один день.
Иногда Рабастан думал, что они и умрут точно так же.
Со своего нового места он прекрасно видит как чета Лестрейндж расшаркивается с Крамом и его спутниками. Странно, что их не берут в заложники фанаты - эти ребята порой до того теряют берега, что становятся опаснее тех, о ком говорят только шепотом. Ему не нравится, что Родольф потащился туда, ведомый женой. Осталось только запустить в небо метку и помахать белым флагом, показывая господам аврорам куда бить, так чтоб наверняка. Впрочем, брат его человек взрослый и самостоятельный, а Рабастану еще слишком дорога его голова, чтоб пытаться брата воспитывать.
"Один уже довоспитывался," - думает он, поднимаясь на ноги. Людей вокруг становится больше, все толкаются и мешают друг другу. Кто-то разливает чужое пиво. Кому-то локтем заезжают в нос. Еще немного и дошло бы до драки, но небо расцвечивают огни и все задирают головы, как птенцы в ожидании пищи. Волшебник в форме аврора замирает с неловко вывернутой рукой - он тянулся за палочкой, чтоб утихомирить разбушевавшихся гостей, но вытащить ее так и не успел.
Людям для восхищения порой нужна такая малость, что это даже смешно.
Рабастан не смотрит на фейерверки - ему нет до них никакого дела.
Дают второй залп. Огни в небе меняют цвета и форму, ненастоящие птицы трепещут крыльями, рассыпая вокруг искры. Толпа подается вперед, вжимая стоящих в первом ряду в ограждение. До хрипов и ругани, до хруста, до того, что вот-вот кто-нибудь перевалится через парапет, рухнет вниз и свернет себе шею.
"Чудо если никто не пострадает. Зачем мы здесь? Они ведь прекрасно справились бы и сами."
Море волнуется раз.
Для того чтобы не попасть в этот прилив, Рабастан забирается на скамью с ногами. Рядом с ним стайка вчерашних школьников, последовавших его примеру. Он рассматривает их в пол глаза и не хочет думать о том, придется ли ему ударить кого-то из них. Лица у них еще совсем детские, но Сириуса среди них нет. И на том спасибо.
Море волнуется два.
Прямо перед ним в проход выталкивают девушку. Рабастан сначала подхватывает ее под локоть, не давая упасть, и только после всматривается в перекроенное вспышками света лицо... узнавая.
- Какая встреча, - замечает он, позволяя Катрине освободится. - Не думал, что встречу вас здесь.
Она пытается пролезть вперед и вряд ли ради того, чтобы постоять в первом ряду.
"Нет, маленькая мисс Розье совсем не такая, правда ведь? И кого она зовет?"
Море волнуется три и отбрасывает Катрину обратно. Рабастан ловит ее в объятия и затаскивает к себе - на два фута вверх.
- Мне жаль, но теперь я вас пожалуй не отпущу. Не знаю, что за "Дэнни" вы ищете, но в такой толпе и в лесу, лучше оставаться на одном месте, если не хотите потеряться еще сильнее, - говорит он ей на ухо, так чтоб расслышала наверняка.
- Я слышал, вы все же ушли из дома, - добавляет он чуть тише. - Я впечатлен, правда.
Два года назад он никак не ожидал, что эта куколка способна хотя бы отстоять свое право не пить чертов чай, если ей этого не хочется или закрыть дверь перед носом у незваного гостя.
Теперь, он придерживает ее за пояс, не позволяя сойти с их импровизированного пьедестала. Как бы она ни хотела оказаться как можно дальше от него, прямо сейчас, эта встреча возможно самая большая ее удача.

Отредактировано Rabastan Lestrange (2019-02-21 23:40:11)

Бло видно, что Виктория чувствует себя неуютно. Она так жалась к мужчине, что он испытывал недоумение по поводу того, что ее так напугало. Впрочем, невеста с самого начала казалась не слишком радостной от того, что пришлось оказаться на матче. Он понимает, что, будучи беременной, наверняка ей хочется сидеть дома в полной безопасности, а не находится среди этого шума и гама. Никола это прекрасно понимал. Но им нужно соответствовать каким-то глупым требованиям и ожиданиям магов. В обществе принято появляться на таких мероприятиях со своей парой. И было бы странно, не будь Йенсен рядом с ним. Это бы грозило кучей слухов, а сейчас им это не нужно. Да и Виктория, если в прессе появятся какие-то теории, наверняка поверит всему, что там будет написано, как она однажды поверила, что он бабник и, возможно, до сих пор так думает. Болгарин ничего не мог с этим поделать и в один момент прекратил все попытки донести до нее правду, потому что выбить из головы беременной какие-то навязчивые мысли, казалось Краму чем-то нереальным. Да и плевать, ведь совсем скоро у них свадьба и все, что говорят за их спинами, не будет иметь абсолютно никакого значения, потому что пути назад не будет. А сейчас нужно вести себя, как того требует общество. Если быть абсолютно честным, то за сегодня он перенасытился толпой и восторженными фанатами.
- Да, соглашусь, что с организацией здесь все отлично, - кивает болгарин, - я редко вижу, чтобы все было настолько идеально сделано, - кивает он Родольфусу, - В этом британцы отличились, - организация напоминала точный механизм, который функционировал без каких-либо заминок. Словно часы, сделанные самыми искусными мастерами. Но любой механизм давай сбой, даже тот, который не давал сбоев сотни лет, - Мне кажется, что это один из лучший чемпионатов и по составу, и по организации, несмотря на то, что это не мировое соревнование, - болгарин не ждал какую-то похвалу и восторг от четы Лестрейндж. Они не казались теми, кто будет слепо восторгаться тем, кто ниже их по рангу, происхождению. Крамы хоть и были чистокровными, но их род не такой знаменитый и древний, по сравнению с супругами напротив него, - Я налетался за сегодня, пора постоять на земле. Иногда от этого устаешь, - улыбается он, взяв Йенсен за руку, - Или ты хочешь подняться выше? – спрашивает он у нее. Возможно, лучшим решением за сегодня все же будет – уйти отсюда. Не важно, куда, лишь бы оказаться в тишине и покое, - Или ты хочешь уйти? – он не может напрямую сказать Лестрейнджам, что хочет уйти, это будет не слишком вежливо. Да и, все же, его больше утомляют все эти маги вокруг. И не было сил и желания притворяться, что он не знает магов напротив, и что у них на руках нет черной метки, которая их объединяла.
- Обязательно найди нас, - кивает Никола, когда Волфганг изъявляет желание покинуть их. Ему остается только догадываться об истинных причинах поведения его кузена, но устраивать расспросы перед посторонними он не будет, - А что до Вас, - маг возвращается к разговору с Лестрейнджами, взглядом провожая Фрейра, - вы вдвоем или Рабастан тоже с вами? Столько слышал от брата про него, что не мог не спросить, - ему слабо удается проявлять заинтересованность, но нужно было о чем-то говорить. Смысла в этом было немного, но они не были друзьями, но и не пытались делать вид, что им приятнее общаться друг с другом, чем на самом деле. Их связывали сугубо темные дела. И хоть Краму удалось побывать в Лестрейндж Холл на Рождество, это не было тем, что способствует сближению. Вряд ли они смогут когда-то быть друзьями и постоянно совершать друг к другу дружеские визиты. Слишком разные семьи с разными взглядами. Все же наблюдались огромные отличия в магах, в зависимости от территории, на которой они выросли. И Крам был другой. И не желал меняться, чтобы хоть немного походить на британцев. Они ему, все же, не нравились. Но в то же время болгарин не считал, что лучше их. Просто другой.
- Вам не кажется, что вокруг стало беспокойно? – спрашивает Никола, оглядываясь по сторонам. Непроизвольно он сильнее сжимает руку Йенсен, - Нужно уходить – у него плохое предчувствие, - Но после того, как найдем Вольфганга, - он не шепчет, но в такой шумихе трудно услышать то, что говорят люди напротив, - Мы собираемся покинуть праздник, - громче говорит Никола, кивая на Викторию. Чем она ближе к нему, тем спокойнее, - Если хотите, можете к нам присоединиться, только мы заберем моего кузена. Думаю, в обстановке Лютного будет куда более приятно общаться, где никто нам не помешает, - он предлагает скорее из вежливости, а не из желания провести вечер в компании Лестрейнджей. Скорее всего, они отправятся домой. Йенсен стоит отдыхать, а у него болели мышцы после игры. Срочно необходимо было принять горячую ванную и выпить, - Но я ни в коем случае не настаиваю, - кивает болгарин, глядя поочередно. На Беллатрикс и Родольфуса. Это все напоминало брак по расчету, который так и не перерос во что-то большее. Или он ошибается.

Олень подстреленный хрипит,
Лань, уцелев, резвится,
Тот караулит, этот спит -
И так весь мир вертИтся…

Всё вразнобой. И всё не на своём месте. И всё не так. Родольфус, у которого определитель этого самого "не так" вшит куда-то между спинным и костным мозгом, не задумывается о том, почему оно 'не так' - просто знает. И то, что Беллатрикс недовольна, а Рабастана нет (родственные чувства орут, что он просто за спиною, выжидает время и место для идеального удара, но Родольфус давно наступил им на хребет и теперь внимает этому речитативу, словно герой - Хору) только подтверждают это особое чувство.
— Рабастанъ тоже съ нами. Былъ. Онъ еще молодъ и его влечетъ дорога приключеній. Даже если это всего лишь ​разсыпаніе​ яблоки.
Ни слова больше. Не станет же он сообщать мистеру Краму, что никогда ничего не слыхал от брата ни о нём, ни о любом из его родичей. Впрочем, Родольфус куда больше удивился бы, кабы Рабастан внезапно принялся потчевать его историями о своих знакомых любого рода. Это было бы анти-рекомендацией такого масштаба, что хуже, наверное, только добровольная работа на Министерство.
Нет.
Вежливо уделяя внимание барышне мистера Крама Родольфус в лице также не меняется - будь у него  способность к мимике, он бы с трудом преодолевал гадливость и пренебрежение - дама его круга вести себя так не могла, а дама полусвета, ведущая себя так слишком много говорила о своём патроне. Причём такого говорила, в чём Родольфус, имея счастье мимолетного знакомства с Крамом, усомнился бы. По счастью ему не было нужды смирять свои чувства по отношению к этой леди из скандинавии - бесстрастное выражение его лица оставалось бесстрастным, а для того, чтобы заметить в глазах некоторую брезгливость, стоило заглянуть в них куда пристальнее, чем то принято между двумя джентльменами.  И эти два джентльмена сейчас уверенно и учтиво играют в игру "я приглашу вас, но извольте отказаться" - в этом Родольфус не сомневается ни секунды.
Он сомневается лишь в том, что желает играть по правилам и в том, что ему не-интересно, почему именно мистер Никола Крам всё же выдавил из себя формальное приглашение.
— Пожалуй вы правы, здѣсь становится скучновато. Изъ спортивныхъ достиженій и побѣдъ дѣлаютъ мѣщанскій праздникъ, не доставляющій особой радости
Он оставляет фразу висеть в воздухе, не поясняя, в чем именно прав мистер Николя Крам и не уточняя, в чем именно и на что, собственно, он сейчас согласился. Родольфусу скучно, он желает веселиться и оттого косит нечестивым глазом на собственную жену, оставляя последнее слово за ней: в обществе ирландских пожирателей яблок, но здесь, или в лютном, но в компании троих не-британских магов. Родольфус иногда очень хороший муж, послушный, податливый, почти что подкаблучник.

Отредактировано Rodolphus Lestrange (2019-03-23 08:29:34)

[indent] Нотт раздраженно пнул подвернувшийся под ноги булыжник, проследив за тем, как тот закатился под один из многочисленных прилавков. Как. Можно. Быть. Таким. Идиотом?! Нет, он частенько ловил себя на том, что творил неведомую чертовщину, осознавая это только когда уже было достаточно поздно чтобы что-то предпринимать, но нельзя сказать, что подобное поведение хотя бы раз его беспокоило. Однако за последние несколько месяцев общения с Катриной, его отношение к жизни кардинально изменилось и иногда эта внутренняя конфронтация выводила его из себя. И вот вроде как мозги даже начали вставать на место, но привычку сначала делать, а потом думать оказалось не так уж и просто искоренить. Все же когда ты двадцать с лишним лет жил под девизом "слабоумие и отвага!", вдруг стать взрослым и здравомыслящим человеком - весьма проблематично. 
[indent] Он продолжал лавировать среди толпы волшебников, надеясь отыскать среди многочисленных лиц свою спутницу, но Катрина словно бы сквозь землю провалилась. Вдобавок ко всему, разумеется, никто её не видел и вообще «моя твоя не понимать», «сами мы не местные» и «ой, какой салютик!». Дэнни отчаянно пытался сохранить самообладание, чувствуя, как беспокойство начинает перерастать в агрессию. Видит Мерлин, еще парочка таких «обозревателей» и он устроит тут такой дебош, что Розье и сама сможет его найти просто потому, что где разборки – там и Дэнни.
[indent] Свернув с главной улицы, слизеринец позволил себе немного перевести дух, чтобы с новыми силами отправиться на поиски, когда заметил в стороне уже знакомую ему гадалку, о чем-то беседующую с представителями аврората. Нотт внутренне передернулся от вновь нахлынувших воспоминаний и рефлекторно вжал голову в вязанный шарф. Он не слышал их оживленной беседы и поспешил убраться подальше, лишь бы вновь не столкнуться с этой женщиной. Не потому, что он верил её словам или придавал хоть какую-то ценность, а просто потому, что ему категорически не нравились те ощущения, что он испытывал находясь рядом с ней. Даже если бы в ту минуту ему объявили, что его здесь не убьют и он могу преспокойно отправиться восвояси, гулять на этом празднике жизни и ни о чем не беспокоиться, это не нарушило бы его безразличия. Его прошлое «я» сказало бы, что все люди смертны и какая разница, сколько тебе осталось ждать – несколько часов или несколько лет, но сейчас Дэниел преследовал только одну цель: найти Кэт и свалить с этого мероприятия, как можно скорее.
[indent] Вновь вернувшись на центральную площадь, Нотт очутился рядом с алкогольным прилавком и счел это хорошим знаком, решив, что старый добрый огневиски ему сейчас точно не помешает. Подойдя к продавцу, он без лишних слов заплатил за одну порцию и залпом осушил сосуд, надеясь успокоить свои нервы.

[indent] Крепкий алкоголь мягко обжигал горло. Дэниел давно привык к этому ощущению и лишь прикрыл глаза, позволив легкой волне мурашек пробежать по всему телу. Согревающий импульс оказывал скорее отрезвляющий эффект, чем в действительности опьянял его, что помогло слизеринцу быстро собраться с мыслями. Медленно выдохнув, он вновь окинул взглядом толпу зевак на площади, прикидывая в голове новый план действий. Неплохим вариантом было бы забраться повыше и попробовать осмотреть ярмарку сверху. Очевидно, что приставать к окружающим с расспросами - идея максимально бестолковая, но и от его бессмысленных петляний по периметру также не будет результата. Он может бесконечно бродить по улицам, но пока те не опустеют, в этой толкучке Кэт ему не отыскать. Он вдруг представил, как будет недовольна девушка, когда он наконец её отыщет. Наверняка скажет что-то вроде "я же говорила!" и явственно намекнет на то, что им следовало уйти сразу после матча. Удивительным образом, перспектива подобного разноса вовсе не беспокоила его, а напротив, вызывала улыбку, мотивируя на скорейшие поиски.
[indent] Нотт опустил взгляд на парный браслет, холодно поблескивающий на его запястье. Сама температура металла дарила ему мнимое ощущение спокойствия, ведь пока серебро не начало нагреваться - с Розье все будет в порядке. Оставалось только надеяться, что данное явление не изменится в ближайшее время и они смогут спокойно покинуть этот праздник жизни, вернувшись домой. Он постарался уцепиться за эту мысль, чтобы не дать волнению взять верх и отставил стакан в сторону, когда стоявший рядом мужчина неожиданно решил угостить его выпивкой.
[indent] - Весьма любезно с вашей стороны. - Ухмыльнулся Дэнни, вежливо кивнув своему благодетелю в знак признательности. - Что ж, всегда приятно встретить человека со столь хорошим вкусом. - Продавец без лишних слов и суеты разлил алкоголь, лишь слегка подтолкнув его к своим посетителям. Дэнни и не думал отказываться от столь щедрого предложения, а потому лишь осторожно взял свою порцию.
[indent] - Дэниел, - он протянул руку своему новому знакомому для рукопожатия. - Дэниел Нотт. Рад знакомству.
[indent] Слизеринец отсалютовал наполненным бокалом, мысленно повторив про себя имя собеседника. Германия? Швеция? Норвегия? Ему было сложно определить что-то конкретное. Скорее всего он прибыл сюда исключительно на матч, хотя по разговору можно было судить, что он далеко не первый день в Британии, несмотря на акцент, а следующий комментарий о переулке окончательно подтвердил эту теорию.
[indent] - Вполне возможно. - легко согласился Нотт, - я действительно там работаю. К сожалению, не могу сказать того же: я точно не встречал тебя прежде. - чуть виновато добавил он, пожав плечами. Во всяком случае, слизеринец с уверенностью мог сказать, что Фрейр никогда не заглядывал к Куинси в его смену, ведь редких клиентов старика он знал наизусть, причем как обычных дневных посетителей, так и частных ценителей.
[indent] - Кажется, ты ему нравишься. - Дэнни проследил за подошедшим псом, пригубив алкоголь, не сдержав легкой улыбки. - Кстати, ты давно здесь стоишь? Я ищу одну девушку, мы разминулись в толпе, может ты её видел? – Поинтересовался Нотт, решив попытать счастье в последний раз без особой надежды на успех.

Отредактировано Daniel Nott (2019-05-07 14:58:59)

Вокруг полно свидетелей, да и аврорские рожи так и сияют в толпе: вот только никого не интересует выясняющая отношения парочка. Даже если они якобы не вместе, даже если девица шипит как кошка, не хватало еще лезть на рожон из-за того что кто-то кого-то не вовремя пощупал через мантию. Так и самому недалеко огрести, даже если побуждения твои были самые благие, нет уж, лучше остаться в стороне.
Все попытки мисс Катрины Розье повысить голос и привлечь чужое внимание приводят лишь к тому, что одни стыдливо отводят глаза, вторые фыркают себе под нос "снимите номер", а третьи... третьи не прочь посмотреть и на такое представление. Особенно такое, с изюминкой, когда дамочка делает вид что вырывается.
Люди вообще голодны до зрелищ. И за собственными фантазиями им совсем не видно, что мисс Розье вовсе не делает вид.
"Хотя могла бы вырываться получше. И чему ее только учили?" - думает Рабастан, продолжая придерживать девушку за пояс. Формально, ограничивая ее свободу, а фактически страхуя от падения. Как маггловский ремень безопасности в автомобилях или на их головокружительных аттракционах.
- Бросьте кричать будто я лезу к вам под юбку среди бела дня. Отпущу вас и вы ведь снова кинетесь вниз, где  вас чего доброго превратят в отбивную безо всякого колдовства. Если вам вдруг вздумалось умереть, то есть куда более гуманные способы самоубийства.
Он даже идет ей на небольшую уступку. Хват ослабевает, давая Катрине немного личного пространства - ровно на пол-ладони. Так чтобы снова взять в кольцо, если решит сверзится вниз.
Он не знает зачем делает это - они с Персеем все еще коллеги, но никто не скажет ему ни слова, если с дочерью Персея случится что-то плохое. В этом не будет его вины. Потому что его работа заключается совсем не в том чтобы спасать чужих дочерей, когда они оказываются там, где не следовало бы.
То что он держит ее рядом - иррациональное желание. Как тогда, в их доме, когда Катрина оказалась с ним один на один. Он мог бы уйти и не расставлять ловушки, но хотелось ему другого.
Сейчас тоже.
- Мне от вас? Ничего, - отвечает Рабастан. То что от криков о помощи она перешла к диалогу (пусть и на повышенных тонах) можно было считать шагом навстречу. Если не к примирению, то хотя бы к принятию.
- А Ваш отец не всесилен и не всеведующ. И я не оказываю ему никаких услуг. Вы удивитесь, возможно, но эта встреча совершенно случайна. Опять. А вы все еще не верите в фатум.
Он вздыхает, оглядывая толпу через ее плечо. Где-то там внизу - Родольфус и Беллатрикс расшаркиваются с Крамом, растерявшим часть своей свиты.
Может они даже договариваются о чем-то, хотя вряд ли. В такой давке любой план полетит в Тартар к исходу первой же минуты, а потому лучше не загонять себя в рамки. Довольно знать того, какого эффекта нужно добиться и не стеснять себя в средствах его достижения. И не обременять спутниками - все равно велик шанс что вас отрежет друг от друга.
Размышляя об этом, Рабастан в очередной раз утверждается в собственном решении действовать в одиночку. Мисс Розье ему не союзник, но и помешает едва ли.
Он поворачивает ее, так что каблуки выцарапывают в дереве неровные спирали - пока она не оказывается к нему лицом.
Рабастан не наклоняется, к ней, чтобы не провоцировать лишний раз. Смотрит поверх ее головы и только заговорив бросает на девушку взгляд.
- Будь по вашему. Я вас отпущу. Прямо сейчас. А вы постараетесь быть благоразумны и не полезете вниз. Хотя бы попытаетесь, Катрин, я вижу что для вас это сложно. Дождитесь своего драгоценного Дэнни здесь и идите хоть на все четыре стороны. Или вам до того тошно находится со мной рядом лишние пять минут?
"А ведь она и половины не знает, - думает он. - Вряд ли Персей рассказывал своей принцессе такие сказки на ночь".
Там внизу кому-то становится дурно и человеческое море сперва расступается вокруг упавшего тела, а после смыкается снова. Если несчастного затопчут напишут ли об этом в газетах? Будут ли полоскать устроителей чемпионата, охрану, Министерство? Или запишут эту случайную жертву в список к другим, тоже случайным, но пострадавшим совсем от другой напасти?
Можно ли верить хоть кому-то, вот в чем главный вопрос.