Никола, конечно, был только за присоединение достойных магов к Пожирателям Смерти. Однако не всегда ему нравились методы, как это происходило. Кому-то угрожали, заставляли. Потому что они полезны Темному Лорду и вступления в его «армию» вообще не должно обсуждаться. Никогда принял метку добровольно, но не потому, что готов травить грязнокровок при любой возможности, они ему не мешают, если не лезут в его жизнь, а потому что в первую очередь думает о своей семье и ее безопасности. Учитывая, что Гриндевальд даже из Нуменгарда умудрился достать главу их семейства, сложно представить, что может быть, когда фамильный замок Крамов остался без мужчины, без своего защитника. Увы, даже это не заставило Никола вернуться обратно. Да и каждый уголок в том месте напоминает о ране, которая все еще не зажила. Но мужчина охотно приходит туда на праздники, чтобы София не чувствовала себя одинокой. Привычку собираться всей семьей они не утратили, не смотря на то, что давно выросли и кое-кто уже успел обзавестись семьей, а у кого-то ее создание, так сказать, было совсем на носу. У Крама были свои цели, добиваться которых в рядах Пожирателей Смерти было намного легче. Ну и, в общем-то, грех таить, что к ним лучше присоединяться добровольно. Иначе последствия могут быть непредсказуемыми.
Элизабет Пьюси была той, кого принуждали принять сторону. И это был как раз тот случай, когда она была полезла, а не, допустим, наоборот. Возможно, она бы прекрасно себя чувствовала в одиночестве, но, увы, после смерти Таддеуса ей необходимо было продолжить дело мужа. И Темного Лорда, естественно, не сильно интересовало, хочет она этого или нет. Конечно же, ей достаточно в грубой форме сообщили, что у нее нет выбора. Имел место и шантаж. Куда ж без него? Это не нравилось Краму. Казалось слишком жестоким и неправильным. Попросить оставить Элизабет в покое он не мог, но вот помочь ей – запросто. Это показалось мужчине хорошей идеей. Возможно, такое благородство никому не нужно, но если у него возникают резкие приступы помочь кому-то, то за это неплохо было бы уцепиться, чтобы совсем не окаменеть где-то внутри. Порой болгарин замечал за собой, что он слишком безразличен ко многому. Например, к чужому горю. Но близкое знакомство с Таддеусом не дало ему остаться равнодушным к его смерти. Почему-то он чувствовал себя обязанным его семье, и помощь Элизабет казалась отличной идеей. Словно он отдает дань уважение Пьюси. Не смотря на солидную разницу в возрасте, они всегда находили общий язык и Крам безумно это ценил. Таддеус слишком часто ему помогал, сейчас настала его очередь. И пусть это будет всего лишь добрый совет, но тот, скажем так, будет много стоить. И если Элизабет прислушается к его словам, то ей будет намного проще в будущем. Кто откажется от такой перспективы? Только глупец.
Крам аппарирует в знакомую улочку недалеко от имений семьи Пьюси. Конечно же, он предпочел бы прилететь на метле, но в пределах Лондона это смотрелось бы странно. Впрочем, из Румынии путь не близкий, а у мага не было времени на такие долгие путешествия. Квартал он проходит пешком, оказываясь у массивных ухоженных ворот, которые почти сразу открываются перед ним и он входит внутрь. О своем визите Никола не предупреждал, но надеялся, что застанет хозяйку на месте. В магическом обществе не принято приходить без приглашения, но это было последним, о чем мужчина думал прямо сейчас. Забот хватало на несколько лет вперед. Впрочем, он был уверен, что не только у него так. Дойдя до двери, мужчина несколько раз стучится в дверь, прежде чем она открывается, а у своих ног Никола видит домового эльфа, - Скажи хозяйке, что к ней пришел Крам, - он ведет себя немного нагло, словно пришел к себе домой. Но эта наглость пока не выходила за границы и была приемлемой, - Я подожду ее здесь, - он отлично знает, где что находится и со времен последнего визита сюда совсем ничего не изменилось, - Живее, - он не испытывает ненависти к домашним эльфам, но считает, что они обязаны исполнять приказы сию же секунду, будь то хозяин или незваный гость, которого он видит в сотый раз и прекрасно знает о манерах его поведения  о привычках.
Никола присаживается, закинув ногу на ногу, и отстукивает пальцами по дивану незнакомый ритм. Обычно мужчина не слишком разговорчив и ему сложно подобрать подходящие слова, дабы кратко и понятно донести до вдовы Пьюси, что ей лучше сотрудничать с Пожирателями Смерти сделать это добровольно. Ведь так будет наиболее безопасно и наименее больно. К счастью, хозяйка не заставила болгарина долго ждать, и он подскакивает, как только слышит приближающиеся к нему шаги. Никола легко кивает Элизабет, - извиняюсь за такой внезапный визит, - считает, что правильно начать разговор именно с этого, - но мне показалось, что я могу быть полезным, - он присаживается обратно, выжидая, пока Пьюси займет место напротив него. Хорошими манерами он никогда не обладал, но на людях старался это не демонстрировать. Отбросить все в сторону он мог на квиддичном поле, где правила поведения в обществе не имеют абсолютно никакого значения, - Не знаю, с чего начать, но, - Крам закашливается и подается немного вперед, упираясь ладонями в ноги, - мне бы очень хотелось тебе помочь, потому что я слишком уважал Таддеуса и, насколько знаю, у тебя есть кое-какие проблемы, - он не говорил вслух про угрозы и шантаж. Пьюси не дурочка, чтобы не понять, о чем речь, - с ними не так сложно разобраться, если правильно подойти к решению проблемы, - на его лице даже появляется легка улыбка.

Мужчине казалось, что Пьюси какая-то слишком уставшая. Хотя, возможно, она просто не пыталась строить из себя жизнерадостную мать и жену. По крайней мере, именно такой она показалась ему в прошлые встречи. Строить из себя заботливого и внимательного друга семьи болгарин не собирался. Это не в его стиле. Но помочь Элизабет он все-таки собирался, потому что понимал, во что она влипла. С одной стороны, это может показаться благородным, мол, Крам решает помочь. Но истинная причина лишь в том, что он слишком уважал Таддеуса и сам находился, скажем так, в такой же ситуации. Только его семья намного умнее и понимает, что лучше быть на сильной стороне. Они уже потеряли главу семейству оттого, что понадеялись на полную протекцию, но в это время не стоит забывать, что не нужно переставать надеяться на себя и поджидать опасность буквально везде. Только так можно остаться на плаву. Также не стоит забывать, что иногда стоит пойти против себя и согласиться на что-то добровольно, чтобы в будущем было меньше проблем. Именно так было у Пьюси. Из-за Таддеуса она должна оказаться втянутой в дела Пожирателей Смерти. И ей, определенно, лучше согласиться. Так будет проще для всех и цель сегодняшнего визита – объяснить, что у Элизабет есть только один путь. И Никола не заставляет по нему идти, а всего лишь советует. Этим  маг и отличался от Селвина.
- Как сказать, - Никола делает глубокий вдох, прежде чем продолжить, - и да, и нет, - иногда для болгарина длинные разговоры и беседы были чем-то сложным, что хотелось избежать, но в этой ситуации, как ему казалось, иначе никак, - Я не буду угрожать, тем более жизни твоего сына, - это было для него чем-то безумным, учитывая, что семья для Крамов была всем, - разрази меня Мерлин, если я хоть раз поступлю так, - непроизвольно усмехается, потому что  это звучит безумно, - Конечно, я хочу выразить свои соболезнования на счет Таддеуса. Он был потрясающим человеком, которого я безмерно уважал, - ни в чем не солгал, но снова повторился, чтобы подчеркнуть значимость своих слов, - И мне просто противно от того, в какой ты оказалась ситуации, - Крам потирает бороду, от которой уже не мешало бы избавиться, - Возможно, я не сделаю ничего существенного своими словами, но все же, мне хотелось бы дать совет, - мужчина ненадолго замолкает, давая Пьюси несколько секунд осознать, что он не враг, а друг. Чаще всего мужчина думал только о себе и своей семье, но ситуация Элизабет дала понять, что в этой ситуации можно оставить свой эгоизм хотя бы ненадолго. Ради Таддеуса и того, что вдова перед ним – мать.
- Не надо думать, что это какая-то уловка, - предполагает, что его визит вызовет вопросы, но он решил заранее расставить все точки над «i», - Я не сильно одобряю, что Чарльз был подослан с угрозами, - Крам отворачивается, - Может быть есть что-то выпить? – Ну и что, что первая половина дня. Это совершенно нетипичный для Никола разговор и нужно было как-то расслабиться, - Что угодно, - он любит ракию, но сомнительно, что она окажется здесь. Впрочем, Таддеус всегда заботился о том, чтобы любимый алкоголь болгарина всегда был в этих стенах, если вдруг он внезапно нагрянет с визитом, - Так вот, - продолжает он. По нему видно, что Крам с трудом подбирает слова, но не сдается, - Элизабет, чтобы там не предлагали – лучше согласиться, - он смотрит ей прямо в глаза, - Я знаю, что ты не имела никакого отношения к делам Таддеуса, но, когда его не стало, то все оказалось на твоих плечах, - он хотел назвать их хрупкими, но, учитывая, как она справлялась, то язык не повернулся это сделать, - и никого не волнует, кто сейчас владеет радио и всем состоянием и связями семьи. Есть цель и методы ее достижения не важны, - болгарин ненадолго замолкает, складывая руки в замок. Он немного волновался, стараясь как можно тактичнее объяснить, как лучше поступить Пьюси. Необычное для мужчины ощущение, учитывая, что он никогда не показывает свое волнение и всегда уверен в своих силах и способностях.
- Что говорил Чарльз? – Краму были известны лишь мелочи, которые, в общем-то, вполне ясно описывали ситуацию, но деталей все равно не хватало для того, чтобы описать полную картину, - Наверняка оперировал тем, что навредит сыну? – зная, насколько силен материнский инстинкт у Софии, то Никола бы не удивился, сделай Элизабет все для защиты своего чада, - Не вздумай бежать, хоть это и кажется отличной идеей, - мужчина выравнивается на диване, - Это самая глупая мысль, которая только может прийти тебе в голову, - Никола понимал, что рано или поздно ее найдут. И убьют. Если она исчезнет, отказавшись сотрудничать с Пожирателями Смерти. Это подписанный собственной кровью смертный приговор и себе, и сыну. Кажется, мужчина вполне внятно донес, что так делать не стоит, потому что так будет только хуже, - Я хочу, чтобы ты знала, что на нашу семью всегда можно рассчитывать советом в тяжелой ситуации, но никак не на защиту. Прости против него, - никаких конкретных упоминаний, - слишком глупо. И мы на такое не готовы, - мужчина говорил за всю свою семью не просто так. Они – одно целое и будут стоять друг за друга горой, если кому-то угрожает опасность. Златана они уже потеряли. Пожертвовать еще кем-то ради той, кого просто жаль – не лучшая затея.

Никола старался говорить мягко, не давить на Элизабет. Будь перед ним ее покойный супруг, разговор бы проходи совершенно в другом русле. Но Крам понимал, что перед ним женщина, которой, скорее всего, безумно страшно. Да, этот тон давался мужчине с трудом, но он понимал, что это нужно. Не столько ему, конечно, но не важно, - Я слышу сарказм в голосе. Зачем это? – Никола искренне не понимал, зачем тыкать ему в нос каким-то мнимым благородством, если сейчас им даже и не пахло, - Давай без этого, Элизабет. Я на самом деле пришел тебе помочь и меня удивляет такая реакция, - он хмурит брови, слегка приоткрыв рот. Конечно же, он хотел сказать больше, хотел ответить грубо, в своем стиле, но сдержался. Непонятно, зачем он это делает, но, хотелось верить, что Пьюси выключит дуру, и прислушается к его советам, которые смогут сделать ее жизнь намного проще. Но, если ей так будет проще, то, пусть делает, как ей хочется. Его дело – предупредить и дать хороший свет. А слушать его или нет… Это рушение полностью ложится на плечи вдовы. Видимо, она любит страдать, раз так себя ведет. Что ж, у нее и сына будут крупные проблемы. И Крам приложит все усилия, чтобы не участвовать в их создании. Это было бы подло с его стороны, учитывая, что он пытается ей помочь. Только, кажется, женщине это не нужно, раз она считает свою интонацию уместной. Или слышала, каким он может быть грубым и решила, что имеет право вести себя так же? Забавно, определенно.
- Во-первых, я бы хотел, чтобы этот разговор остался между нами. Он – сугубо моя инициатива, - У Никола были личные мотивы, которые, к слову, удовлетворяли желаниям Темного Лорда. В частности, добровольное сотрудничество Пьюси. Ей необходимо понимать, что хочет она того, или нет, ей придется согласиться. Самый ужасный вариант, который вырисовывался в голове Крама – ее смерть. При чем, возможно, даже будут потрачены какие-то усилия. Ее заставят передать радио кому-то из ближнего круга, и все равно все будет, как хочет Лорд. И разве такая жертва со стороны Элизабет будет иметь смысл? Сомнительно, - наличие эльфа я тоже не одобряю, - сурово смотрит он на него, но добавляет, - но выпивку принеси, - кивает он. Эльф, не смотря на то, что верен своему хозяину, мог быть верен Таддеусу, а не его супруге, что могло повлечь дополнительные проблемы, которых так сильно хотелось избежать, - Спасибо, что приняла меня, Элизабет, - пытается быть вежливым, но с каждой секундой это все сложнее. Как донести до Пьюси, что она должна послушаться. Иначе ничего хорошего не произойдет. Даже сложно представить, что произойдет, если она откажется.
Но мужчине казалось, что Элизабет не склонна совершать глупые поступки и поступит верно, но все же дать некоторые наставления было необходимо, - Не скажу, что я рад, что тебе некуда бежать, Элизабет, - на выдохе говорит мужчина, - но, как я уже сказал, тебе лучше остаться здесь и принять выдвинутое тебе предложение, - если в прошлый раз это все подавалось с угрозой, то Крам старался быть максимально дружелюбным, хотя на самом деле не являлся таким, - Ты не обязана принимать эту позицию, - говорит маг, - но не противься ей, - спокойствие сохранять очень сложно и дыхание учащается. А еще перед ним появился алкоголь. Половину стакана Крам выпивает залпом, морщась от сильного анисового вкуса. Есть время, пока алкоголь не ударит в голову. Хотя, слишком мало, - Элизабет, - ее имя он произносит твердо, выделяя его голосом, - Я пришел помочь тебе, а не им, - в предложении главное правильно расставить акценты, - Таддеус не простил бы мне, если бы я бросил тебя тонуть в этом болоте, - пока не поздно, он протягивает ей руку и вытащит ее одним рывком. Стоит только согласиться на помощь и, что немаловажно, признаться, что она ей нужна. Пьюси кажется ему сильной женщиной. Но перед Пожирателями Смерти эта сила не имеет значения.
- Я бы посоветовал быть со мной в хороших отношениях. И это не угроза, - Никола допивает содержимое стакана, - Я пытаюсь как-то помочь, потому что мне тебя жаль, - понимает, как со стороны это ужасно звучит, - Не потому, что ты слабая и беспомощная, - алкоголь обжигает и ему нужно немного подышать, - Но для того, чтобы оставаться в безопасности, нужно немного прогнуться, - самому неприятно это делать, но другого выхода нет, если ты преследуешь более высокие цели, так сказать, то учишься адаптироваться ко всему, что сейчас происходит в магическом мире, - Я не прост так здесь и сейчас. Я мог бы оставаться в Румынии и заниматься квиддичем, но вместо этого сижу здесь, в Лондоне, пытаюсь разрулить проблемы, которые меня совершенно не касаются, - по его голосу было слышно, что он вспылил. Сложно скрывать раздражения, когда на твои попытки помочь так реагируют, - это все ради Таддеуса и потому, что мне жалко твоего мальца, - мужчина набирает побольше воздуха в легкие, - не знаю, сколько раз нужно повторить все, чтобы до тебя дошло, что я спасаю тебе жизнь, а не пытаюсь получить какую-то выгоду, она мне не нужна, - маг злобно ставит стакан на стол, и толкает его вперед, за чем следует не слишком приятный звук, - мое время имеет цену и так считаю не только я, - начинает с себя, чтобы привести более явный пример, - Меня в команде, конечно, можно заменить, но это сложно, - Никола склоняет голову на бок, - Тебя же заменить очень просто, потому что ты просто владелица. Понимаешь? – болгарин считал этот пример весьма убедительным, - зато сколько пользы от неравнодушной к делу мужа владелицы, которая умно распоряжается тем, что ей досталось.

- К чему это? Мне казалось, что я не пытался приказывать твоему эльфу, а уж тем более тебе, - реакция Элизабет все еще вызывало сплошное недопонимание. Эта черта – отстраняться, когда тебе предлагают помощь, всегда удивляла Никола. Болгарину хотелось рассмеяться в лицо, вот только это казалось совсем неуместным в этой ситуации. Он не контролировал ее, в свою очередь это не получалось сделать и у владелицы дома. Они пока что на равных и ему не удалось перевесить в диалоге. Но это лишь вопрос времени. Крам умеет уговаривать. И ради достижения цели он, порой, использовал не только общепринятые способы, такие, как например, убеждение собеседника, приведение агрументов, контроаргументов. Вот это вот все. Болгарин запросто переходил к угрозам, а от них, не сложно догадаться, к действиям. И сейчас не дошло даже до угроз, а Пьюси уже выстроила вокруг себя стену, которую, конечно, не сложно пробить. Дело было в другом. Крам просто не хотел этого делать. Потому что она всего лишь жена человека, которого он уважал и уважает д сих пор, мать наследника Таддеуса. Элизабет мало что значила для него, но ее мертвый муж и ребенок заставили Никола прийти к ней в дом и помочь выжить в этой ситуации, где она, что уж отрицать, в одиночку не справится.
Крам закашливается, прикрывая ладонью рот. Хотелось бы верить, что чему не подсунули что-то отравленное. Но женщина не казалась ему настолько уж глупой. Тем более, Никола был ее единственным шансом на спасение, и ей стоило это принять наконец-то, - Время идет, Элизабет, - кивает он на часы в гостиной, - Я не буду бесконечно сидеть здесь и уговаривать тебя, - довольно резко говорит болгарин, - это нужно не мне, а тебе в первую очередь, - мужчина выпрямляется, слегка поворачивая корпус в сторону Пьюси, - Я очень хочу, чтобы ты сейчас сказала, что понимаешь происходящее, - он смотрит на женщину из-подо лба, - или хотя бы кивнула. Потому что я не вижу смысла мне снова распинаться, если меня не слышат, - он слегка скалится, - Итак, еще раз спрошу, ты понимаешь, в каком положении находишься? – он спросил это с нажимом, выделяя каждое слово, отчеканивая каждую букву. Ему всегда казалось, что в речи всегда проявлялся болгарский акцент, который с трудом удавалось скрывать. На норвежском он, тем более, говорил отвратительно, но Йенсен никогда его не поправляла. Вежливость или все не так плохо? Конечно же, лучше всего он говорил на родном языке, но не часто удавалось его использовать в повседневной жизни. С командой, с семьей. Наверное, близких из Болгарии у него больше и не было. Порой, что уж таить, было страшно потерять единственное, что в далеких краях связывало его с родной страной – язык.
- Конечно, было бы проще, Элизабет, - когда она начинает говорить, он расслабляет мышцы  тела и откидывается на диван, чувствуя, что, если он не напряжет позвоночник, то просто провалится в подушку, - Но сейчас мы имеем, что имеем, - спокойнее говорит болгарин, - извиняюсь за не самую красивую трактовку, но смысл, думаю, понятен. Я могу помочь, если ты начнешь меня слушать, - Крам немного повышает голос. Болгарин не намерен умолять Пьюси просить его о помощи, - Мои советы не сделают твою жизнь сказкой, - он даже усмехается, потому что думает, что кто-то верит в светлый конец, - Но помогут выжить тебе и твоему ребенку. А разве не это ли тебе нужно? – он ее совершенно не знает, но пытается сделать вид, что Никола видит насквозь, - Если я ошибаюсь, то, пожалуй, я зря трачу свое время, - болгарин говорит это безразлично, надеясь, что это заставит Пьюси почувствовать, что у нее может стать на одного врага больше, - Еще раз повторюсь, что нам лучше сотрудничать, - на выдохе говорит он, - ты боишься за семью? – глупый вопрос, конечно же, боится, - Возможно, это для тебя будет попыткой убедить тебя не рыпаться, но нет, - поднимает брови Никола, - Я тоже боюсь за свою семью, Элизабет. Это все, что у меня есть.
Ему даже было интересно посмотреть на ее реакцию. Станет ли Элизабет на шаг ближе, чтобы доверять мужчине? – Мне кажется, я ответил на твой вопрос, почему я с ними, - безразлично говорит он, а внутри какой-то ураган эмоций, потому что он выдал, наверное, самую большую тайну, которая у него только была, - Ты знала, что раньше наша семья поддерживала Гриндевальда? – уходит он от темы, не желая углубляться в детали, - мы лишились отца из-за него, - потому что подержали Волдеморта. Только после этого случая сильнее цепляешься за свое место в обществе, чтобы выжить и спасти тех, кто дорог, любой ценой, - Присядь сюда, - стучит он по дивану рядом с собой, - мне неудобно говорить, когда ты так далеко, - контакт «глаза в глаза» обязателен, - Сейчас не важно, чего хочешь ты, - Крам сам отводит взгляд, потому что его раздражает такая позиция, - Подумай о своем ребенке и его будущем, - у Никола не было своих детей, но был племянник, в котором он души не чаял. Даже думать не хочется о том, что он может пострадать из-за упрямства болгарина.

На кивки Элизабет и на ее слова, говорящие о том, что она понимает, во что оказалась впутана, Никола реагировал достаточно двойственно. Казалось, что ей страшно, что она согласна сделать и сказать все, что только потребуется, ради защиты своего сына. Это его определенно впечатляло, но и хотелось ей сказать в лицо, какая же она дура, что верит всем и каждому. Это Крам не обманывает ее и хочет помочь, но на его месте мог быть кто угодно, способный сломать ее в одну секунду. При чем, как морально, так и физически. Пожиратели Смерти не церемонятся и получают то, что им, как они считают, причитается. Никола немного от них отличается. Но лишь самую малость: он не забывает своих старых друзей и делает все, что в его силах, чтобы им помочь, не нарушая свои клятвы и обещания. По сути, цель будет достигнута и Пьюси станет делать то, что им угодно, но только благодаря Никола, который ведет себя более гуманно, нежели Чарльз Селвин. Хотя, мужчина всегда считал иначе. Что это он грубее и жестче. Оказалось, что все совершенно не так и он может считать себя овцой в волчьей шкуре. Это забавляло Крама, потому что он всегда позиционировал себя совершенно иначе, а тут все перевернулось с ног на голову. Вот что означает привязанность к людям. Она делает тебя слабее, уязвимым. Если у болгарина это сейчас было слабо выражено, то привязанность Пьюси к своему ребенку скрыть просто невозможно.
- Не удивительно, что ты не знала, ведь мы не говорим об этом направо и налево, - немного нервно усмехается Никола. Ему словно становится жарко и воздуха катастрофически не хватает. Он частично чувствует себя загнанным в угол и делает серьезное лицо, только бы не показать свою минутную слабость, - Но я к тому, что не стоит строить из себя мученицу, ведь остальным не лучше, - Его легко было вывести из себя, но не сейчас. Пришлось приложить не мало усилий, но пока у Никола получалось лишь немного грубить, а не «размазывать» слабую, по его мнению, Элизабет, по стенке, чтобы она наконец-то взяла себя в руки и собралась, а не страдала, что ей якобы угрожают. Это продолжится и дальше, если она не свыкнется с тем, что лучше занять сторону победителя и быть в безопасности, чем нажить себе кучу врагов, которые могут одним щелчком превратить жизнь в ад. Это никому не нужно, и Крам это прекрасно понимал, пытаясь донести это до Пьюси. Он не уверен, но, кажется, у него немного получалось, - Я в очередной раз напоминаю, что я делаю это все ради твоего мужа и ребенка, а тебя мне просто жаль, - Крам даже тихо фыркает. Соответствовать статусу непробиваемого двадцать четыре часа в сутки – сложно.
Он вздыхает и странно улыбается, пялясь в потолок, - Элизабет, - говорит он и ненадолго замолкает, - Нужно понимать, что никто не может гарантировать полной безопасности. Я бы мог соврать, но не буду, - достаточно резко говорит болгарин. Было миллион возможностей наврать ей и заставить делать то, что от нее требуется, но Крам так не мог. Это был тот редкий случай, когда в нем начинала говорить совесть, не позволяющая поступать так, как он считает привычным для себя, - будет проще, если я солгу? – он прикрывает глаза и опускает голову немного вниз, - Я не должен был этого делать, но стараюсь поступить правильно, - говорить напрямую всегда сложно, но Никола чувствует в этом необходимость, - Но в ответ я жду того же, а не глупых условий и клятв, которые я не смогу исполнить, - Крам скрещивает пальцы рук, немного нагибаясь вперед. Это все слишком сложно. Он выворачивает себя чуть ли не на изнанку, а от него требуют большего. Что-то пошло не так, не по правилам, которые он задумал, - Если я скажу, что сделаю все возможное, тебе будет спокойнее? – Никола бы человеком слова, он бы и за что не пообещал того, что не смог бы сделать. Не придерживайся он своих взглядов, все было бы намного проще, но иначе он не мог. Сейчас был такой прекрасный момент нарушить все свои обещания и клятвы, но он ничего не пообещал Пьюси.
Никола потирает свои глаза, глядя куда-то вдаль. Его немного разрывает от того, что от него хотят слишком многого. Сейчас он не может ничего обещать. Никому, - Я могу сказать, что сделаю все возможное, чтобы защитить твоего сына. Возможно, есть смысл отправить его к моему брату. Там, конечно, не лучшая обстановка, но будет безопасно, - Предлагать какие-то варианты сложно, потому что для Пьюси они все окажутся глупыми и опасными, - Этот вариант устроит? – он говорит это дерзко, словно у Элизабет нет выбора, хотя так на самом деле есть, - Если что-то случился с тобой, - Не дай Мерлин, ему не нужен чужой ребенок, - то я позабочусь о твоем сыне, - он старается говорить спокойно и сдержанно, словно пытаясь успокоить, - Но не думай об этом. Пока ты делаешь то, что от тебя требуется, никому ничего не угрожает, - Никола выпивает, прикрывая глаза. Ощущение, как алкоголь дает в голову – бесценно. После этого Крам резко поворачивается к Пьюси и смотрит на нее несколько секунд. Сквозь прищур сложно понять, что он чувствует в этот момент. На самом деле он был дико растерян, но не показывал этого. Он ведь Крам – выходец из семьи, которая ничего не боялась. Но это лишь обман. В мире хватало вещей, которые приводили их в ужас.
- Я всячески старался убедить тебя, Элизабет, - он словно подводит разговор к концу, но на самом деле был готов к спору, который запросто может разгореться из его слов, - Но если тебе не важна жизнь сына, потому что ты чертова эгоистка и не хотела продолжать дело… - он намеренно делает паузу, потому что нужно дать Пьюси время все осмыслить, - Твой муж, уверяю тебя, - начинает Крам, - был согласен далеко не со всем, что происходит. Но, тем не менее, исполнял свой долг без вопросов. Нужно поступать так же, собрав волю в кулак, - Никола тяжело выдыхает. Если Пьюси снова продолжит сопротивляться, вести себя дружелюбно, а, стоит поверить, так оно и было сейчас, он не будет. И причина кроется даже не в обвинениях, которые предъявляла ему Элизабет, сколько из-за ее упертости, которая, к слову, сейчас была совершенно ни к чему. Никола сам был тем, кто твердо следовал своим убеждениям и вере, но сейчас все было иначе. Впрочем, мужчина знал, как обычно маги ценят помощь и, если что-то случится, то он запросто сможет обратиться к девушке в будущем. Но в голову не пришло ни мысли, о чем же он может ее попросить, потому что сам может почти все. А если нет, то у него хватает связей для решения своих собственных проблем. Все же этот «договор» односторонний, но всегда приятно иметь того, кто обязан тебе по гроб. Эта мысль приятно щекотала виски Никола и на лице появилась едва заметная улыбка. После того, как Пьюси согласилась, разговаривать с ней станет намного проще, ведь не будет глупых попыток обвинить Никола в том, что он угрожает ей. Если бы Крам хотел этого, то давно бы сделал все, что хотел, а не бросался бы пустыми словами, - я думаю, что это можно назвать началом плодотворного сотрудничества, - салютует болгарин бокалом.

- С твоим сыном все будет в порядке, - холодно говорит Крам, - Я сделаю все, что в моих силах, но не больше. Я не пойду против своих, если до этого дойдет, - не сложно догадаться, что Никола имеет в виду Пожирателей Смерти, но об этом не обязательно говорить вслух. Мужчина до сих пор не может свыкнуться с фактом, что он все же собрался и навестил Элизабет. Он знает, что у него есть немало тех, кто поможет ему в трудной ситуации, когда опускаются руки, когда просто-напросто нет выхода. У Пьюси же, он прекрасно знал, таких людей не было. И, возможно, болгарин был единственным, кто в состоянии ей помочь. Пусть он не уверен, а Элизабет всячески это отрицает, все не будет иметь значения, если она с сыном завтра окажется убитой в собственном доме. Крам себе такого не простит, но и не имеет права переступать границы идеологии Пожирателей Смерти. Порой то, что они делают, может оказаться аморальным, но маг никогда не позволял себе отступать, потому что считал, что это признак трусости. Он слишком смел для того, чтобы не выполнить приказ. А, порой, казалось, что слишком глуп. Но это все не важно, пока он в выгодной для своей семьи позиции. Он готов выполнять всю черную работу, только бы не подвергнуть близких опасности со стороны Гриндевальда, который, хоть и был в тюрьме, но умудрился добраться до Златана.
Крам втягивает щеки и отводит взгляд в сторону. Он видит, что Пьюси готова если не разрыдаться и падать к нему в колени с мольбами, то, по крайней мере, пустить слезу. Никола ненавидел женские слезы. Он всегда относился к этому, как к самому пугающему, что только существует. Это вызывало у мужчины не сочувствие, а отвращение и только. Он не вспомнит, когда сам плакал в последний раз. Наверное, когда был совсем маленький. И то это все было от обиды, а не от боли. Даже тогда оба брата стойко выдерживали все царапины, укусы, порезы, сломанные конечности. Это было абсолютно нормально как двадцать лет назад, так и сейчас, - твой малец будет в порядке, - уверяет ее Никола, - Если что – я отправлю его в Болгарию, - София будет только рада тому, что у нее появится кто-то, о ком она сможет заботиться. Конечно же, она не заменит ему мать, о чем мужчина пока совершенно не хотел думать, но это самый лучший вариант, который у них был и пока никаких альтернатив на горизонте не маячило, - Думай сейчас о себе и о том, что тебе нужно делать, - он все так же суров, но не смотрит в глаза Элизабет, потому что не хочет этой неловкости, которая обязательно начнет подступать к горлу, как только он увидит слезы.
- Пока меня не за что благодарить, - негромко говорит Никола, переведя взгляд на Пьюси, - Я все же надеюсь, что до этого не дойдет, - Конечно же, ему не хочется ввязываться в это все, не хочется привлекать мать, которая и так достаточно настрадалась, но пока это все лишь далекие перспективы, о которых, возможно, Никола никогда и не вспомнит, - Я понимаю, что мои слова могут прозвучать как-то дико, но все же, - он кратко кивает головой, - Сейчас стоит отбросить свою мораль куда подальше. Она никому не нужна, кроме тебя самой, - Да и в этом Никола сомневался. Сейчас по Пьюси было видно, что она готова абсолютно на все, чтобы уберечь своего ребенка. И любой другой бы на месте Крама поимел бы какую-то выгоду для себя. Но нет, он все еще чтит память Таддеуса. Разговор с вдовой начался на такой ноте, что будь перед ним любая другая, он бы схватил ее за шею и приказал закрыть свой поганый рот. Он так не сделал и еще не понял, жалеет или нет. Скорее нет. Элизабет, может и не всегда за собой замечала, но иногда была слишком резка и Крам, будь он в худшем расположении духа давно бы поднялся и ушел отсюда. Но он сидел, пытался заставить Пюси думать головой, а не сердцем. Для него самого это было не сложно. Порой мужчине казалось, что у него нет сердца и спасибо за все действия стоит сказать лишь своим мозгам. Но болгарин не глуп и понимает, что так не бывает. Он привык давить в себе чувства и излишние эмоции, которые могут ему помешать в квиддиче, в делах Пожирателей. И Краму это хорошо удавалось.
- Я надеюсь, что на самом деле понимаешь, - с нажимом говорит Никола, скрещивая руки на груди. Ему даже не хотелось пить, алкоголь просто не лез в горло, - Потому что мне можно сказать все, что угодно, и я ничего не сделаю, потому что у меня есть линия, касательно твоей семьи, которую я не перейду. Но если к тебе придут другие, то такого дружелюбного разговора уже не будет, - он говорит честно и видит в этом предупреждение, а не угрозу. Если Элизабет считает иначе – это ее дело и Крама это никак не касается. Он сделал все, что мог. Теперь дело за ней. Перед ней ведь стоит выбор: быть вечной мученицей и отказываться делать то, что нужно Пожирателям или же проглотить гордость и подумать о сыне. Для Никола выбор был очевиден, но он не знает, что в голове у Пьюси. Впрочем, что мелочиться. Он в принципе не понимает, что в их голове. Женщин так много и все настолько разные, что болгарин давно бросил все попытки разобраться в том, что в их голове, - Если бы у тебя никого не было, я бы еще понял, но ты – мать и на тебе лежит ответственность за чужую жизнь, - он никогда никого в таком не упрекал. Считал, что каждый сам волен выбирать, как ему жить. Но тут использование этого аргумента казалось уместным. И, несмотря на то, что Элизабет согласилась, он считал нужным закрепить результат, чтобы наверняка.
Цель, кажется, была достигнута. И хоть болгарин не был в этом уверен, но у него не было целого дня, чтобы тратить их на уговоры колдуньи. Крам осушает стакан до дна, прервавшись лишь раз и на секунду, громко поставив посуду обратно на стол. Мужчина резко поднимается, выходя из-за стола, но ни на секунду не спускает взгляда с Пьюси, - Спасибо за гостеприимство, - в нем говорит лишь вежливость, не более. Сейчас хозяйка дома из нее была никудышная, - Но мне нужно идти. Я рад, что ты выслушала меня и, надеюсь, не совершишь глупостей, потому что решишь, что все получится, - В одиночку Элизабет ни за что не справится с натиском Пожирателей. Но кто знает, может в ее голову забредет мысль, что она сильная и сможет дать отпор. Глупости, - Всего хорошего, - болгарин кивает головой, не желая больше оставаться здесь и направляется к выходу. Была вероятность сказать что-то резкое. Кажется, Элизабет и так пережила достаточно сильную эмоциональную встряску рядом с ним. Нельзя назвать это жалостью, но, примерно так оно и было. Крам в очередной раз пожалел Пьюси и это все в рамках одного разговора. Он размяк. Раньше такого с ним не было и это не столько пугало, сколько злило.