Под Рождество всё как будто подуспокоилось: видимо, и у Пожирателей Смерти были семьи, которым нужно было уделять достаточно внимания. Лизе много думала над своим разговором с Никола Крамом, куда больше, чем о том визите Чарльза Сэлвина. Она знала Никола, он был из своих — магическая Европа была связана между собой куда теснее, чем Британия и остальные страны — и то, как он говорил о Пожирателях, не давало ей покоя. Никола не был похож на слепого фанатика. Он говорил о правильном выборе.
Но какой выбор был правильным? Её семья, узнай о нынешней деятельности дочери, племянницы, внучки, наверняка была бы в восторге. Мама бы ужаснулась – но мамы не было в живых, ей уже не придётся осторожно погладить дочь по голове и заверить, что всё образуется. Теперь ей самой придётся что-то с этим делать, искать способы, пытаться, чтобы всё «образовалось»… Не столько для себя, сколько для сына.
Эдриан был ещё слишком мал, чтобы понимать, что происходит, но иногда Лизе казалось, что он чувствует её состояние, несмотря на все её попытки держаться молодцом. Она всегда старалась быть рядом, держать его в поле зрения, не отпускать далеко от себя, несмотря даже на тот факт, что раньше была не прочь передать его на руки домовику или родственникам. Родители Таддеуса, в целом, были не против провести иногда время с внуком, однако Лизе пока опасалась и сама. Если в её дом братья погибшего супруга не придут, то в дом родителей заявятся без приглашений. Ей не хотелось, чтобы Эдриану угрожала хоть малейшая опасность, и хотя она не верила, что братья Пьюси могли бы навредить ребёнку, она всё же не знала точно. Она вообще не знала их, а то, что успела предположить, ей уже не нравилось. Да и Таддеус никогда не отзывался о них с любовью...
Поэтому сегодня встречу с Авророй Макнейр она назначила в парке, чтобы можно было взять Эдриана с собой. Домовика она тоже взяла, на случай, если вдруг придётся отвлечься на разговор и Эдриан отправится покорять не самые безопасные места. С Авророй они не были близко знакомы, однако женщина была ей приятна: обе они были жёнами серьёзных людей, пусть их и разделяла разница в возрасте. Дочь Авроры уже училась в школе, что оставляло ей чуть больше свободного времени на себя. Познакомились они довольно давно, почти сразу после приезда Элизабет в Британию, однако после рождения ребёнка на какое-то время Лизе выпала из светского общества. Благо, в обществе матерей и чистокровных с традиционными ценностями к этому относились с пониманием.
— Здравствуй, Аврора, — поздоровалась Лизе. — Надеюсь, всё в порядке? Отлично выглядишь.
Вернуть комплимент Аврора наверняка бы не смогла. Выглядела Лизе наверняка отвратительно: мало спала, много нервничала, как ни старалась, не могла поправить внешний вид заклинаниями и зельями. Она выглядела усталой, выжатой, точно лимон.
Домовик, повинуясь быстрому жесту Лизе, последовал за маленьким хозяином, который тотчас же устремился к очень заинтересовавшему его пню. Лизе проводила сына взглядом – как бы не упал, осторожнее – но окликать не стала.
— Присядем? — она указала на скамейку рядом. — Если захочешь чего-нибудь, я отправлю домовика, только скажи.

Аврора была вежлива, приятна, улыбалась, и Лизе даже почувствовала себя лучше. Всё-таки, всем иногда были необходимы даже если не друзья, то всё-таки приятные знакомые, которые скрасят тяжёлый день. Лизе казалось, что в компании она сможет ненадолго забыть о своих злоключениях, тем более, у Авроры не было шансов задать ей неосторожный вопрос — она была не в курсе происходящего, да и не могла быть в курсе.
На вопрос Авроры Эдриан ответил скомканным «хорошо» и спрятанным взглядом, пусть Лизе и кивнула ему, мол, давай, можно, — сын не слишком радушно реагировал на незнакомцев. Даже с другими детьми, если случались «игровые свидания» он вёл себя скорее настороженно, чем дружелюбно, мог игнорировать их, предпочитая компанию игрушек. В чём-то Лизе видела и свою вину в этом: она не была слишком уж компанейской душой, даже несмотря на то, что ей, по мнению супруга, больше и делать было нечего, кроме как налаживать контакты среди чистокровных жён. С другой стороны, сейчас осторожность сына играла ей на руку — сейчас, когда лучше было никому не доверять, чем доверять кому-то, кто может предать доверие.
— Точно, в этом возрасте дети часто торопятся вернуться в школу, — Лизе засмеялась. — У них там вся жизнь, друзья… В Дурмстранге примерно то же, хотя дети поступают раньше, в девять лет. Многие ещё скучают по родителям первые несколько курсов.
Сама она, став старше, тоже мечтала подольше оставаться в школе — только слегка по другим причинам.
— Да, — Лизе улыбнулась быстро и больше формально, чем искренне. — Не очень хорошо спится в последнее время. Мы дома одни, да и братья Таддеуса не были очень дружелюбны после похорон.
Если бы Аврора могла знать, что именно мешает Элизабет спать, возможно, она бы не захотела иметь с ней ничего общего. Лизе с трудом могла представить себе человека из простого, светского круга, который нормально относился бы к происходящему. Впрочем, многие одобряли действия Пожирателей Смерти, почему бы кому-то и не относится нормально к другим людям, которые пусть и не собственной воле, но всё же помогают их делу? Она не знала, что Аврора и её семья думают о Пожирателях, как относятся к их политике. Чистокровные всегда выделялись и всегда гордились своим статусом – большинство, некоторые тихо, некоторые громче. Однако это не означало запачкать собственные руки в чужой крови, даже если пальцы не будут сжимать палочку, которая выпустит смертельное заклинание…
Она чуть качнула головой. Эдриан, вернувшись на звук голоса Авроры, позвавшей его по имени, неловко схватился за полы мантии матери и посмотрел на неё снизу-вверх. Она чуть прищурилась, выуживая из сознания вопрос, прозвучавший прямо над ухом, и кивнула сыну. Бояться нечего, здесь все свои. Однако мантию он не выпустил – только менее настороженно посмотрел на Аврору. Ничего, к концу прогулки, может быть, и разговорится.
— Он просто стесняется, — улыбнулась Лизе, потрепав сына по тёмным волосам. — Эдриан, ну-ка, расскажи про подарок? Игрушку?
Мальчик задумчиво посмотрел на свою взрослую собеседницу, но отвечать не стал, упрямо качнул головой. Лизе подтолкнула сына к эльфу, знакомому ему с младенчества, выполнявшему роль няньки. Эльф протянул маленькому хозяину игрушечную лошадь.
— Он любит лошадей, — пояснила Лизе. — Таддеус даже хотел купить ему крылатого пони, когда подрастёт.
Лизе усмехнулась себе под нос. Она никогда не могла сказать, что любила Таддеуса, они и поженились, практически не зная друг друга. Однако он был частью её едва-едва наладившейся жизни, жизни, с которой она смирилась и которая теперь казалась ей чем-то навсегда потерянным. Тем более, он был отцом Эдриана, и пусть она любила сына, она не могла заменить ему отца.
— Конечно, давай пройдёмся. Рада слышать, что тебе удалось провести время с семьёй. Это очень важно, особенно сейчас, — она чуть поджала губы, подбираясь к неприятной теме. — Понимаю твоё беспокойство, но сейчас я думаю, что детям может быть куда безопаснее в Хогвартсе, учитывая последние события. Нападение на Косой переулок и прочее… Я слышала, что школа хорошо охраняется, ведь так?

Лизе захотелось горько рассмеяться, но она только сдержанно улыбнулась на реплику про чистокровных волшебников, в дом к которым не приходят Пожиратели Смерти. Вполне возможно, что приходят они точно так же, просто по другому вопросу… Стоило ей отказаться делать то, что Пожиратели хотели от неё, в тот же день от неё и её сына избавились бы, точно не самые заботливые хозяева избавляются от слепых ненужных котят. Впрочем, не вляпайся Таддеус во всю эту историю, ей бы не пришлось сейчас бояться ни за себя, ни за сына. Да и выпутываться, в целом, тоже. Однако в целом Аврора была права: чистокровным волшебникам, особенно поддерживающим политику Пожирателей, наверняка нечего было опасаться, ну максимум слишком сильного интереса со стороны правящей власти, если попасться в каких-то не самых почитаемых в обществе взглядах. Да и то — Лизе знала, что нет ничего зазорного для чистокровного волшебника из приличной семьи в том, чтобы чтить традиции своей семьи и своего народа. Она, хоть и не была радикальна, всё же тоже во многом поддерживала какие-то заветы, которые более полукровные волшебники могли бы считать неприемлемыми и даже слишком консервативными, ущемляющими… однако, их так воспитали.
— Думаю, ты права, — всё же согласилась Лизе, проследив взглядом за сыном, которого домовик как раз успел подхватить в попытке упасть прямо на припорошенную снегом дорожку.
Лизе даже рассмеялась неожиданно искренне – предложение Авроры было логичным, совершенно логичным, особенно в контексте разговора, но показалось ей смешным. Интересно, попробуй она укрыться в школе, не сделала бы она её менее безопасным местом одним своим появлением? Впрочем, она была уверена, что выцепить её и за пределами не предоставит труда.
— Да нет, что ты. Тем более, куда мне, с ребёнком, — наконец, произнесла Лизе. А потом подумала, что, может быть, прозвучало неприлично – не хотелось обидеть Аврору невежливостью, поэтому она поспешила добавить.
— Прости, просто я совсем не представляю себя учителем. Наверное, с этим надо родиться. А я и целый класс школьников…
Да и вообще — что она бы могла преподавать в школе Британии? Преподают ли в Хогвартсе артефакторику? Она задумчиво подняла взгляд к светло-серому небу, прикидывая, что она вообще знала о британской волшебной школе. Таддеус был уже не в том возрасте, чтобы предаваться воспоминаниям о школьных годах на постоянной основе, а Эдриан был ещё слишком маленьким, чтобы она начинала интересоваться его школьными делами.
— Но в целом ты права, все дела супруг передал мне. Рабочие, личные… — она вздохнула и поймала себя на неосторожной фразе. — Честно говоря, пока пытаюсь разобраться, как всё это работает. Я бы скорее занялась тем, что умею делать, чем бралась за бизнес. Конечно, у радиостанции есть управляющие, но и мне стоит хоть что-то в этом понимать, пожалуй.
Она вздохнула.
— А ты? Никогда не думала, что занялась бы чем-то ещё, когда Бонни уехала в школу? — она мельком вспомнила, что Аврора работала до того, как родить дочку.

Отредактировано Elizabeth Pucey (2019-02-21 21:20:25)

— Что угодно, — Лизе неопределённо пожала плечами. Она и сама не знала, что имеет в виду. Её периодические заказы сложно было назвать полноценной работой, скорее, просто дорогим сердцу хобби, приносящим иногда какой-никакой, а доход, однако и этого ей делать было не положено. Её душа стремилась к чему-то, что она могла бы назвать своим, и ей сложно было смириться с мыслью, что работа и покорение вершин — оно только для мужчин и мужей, не для женщин, удел которых — воспитание детей и надсмотр над домовиками. Аврора, впрочем, тут же выразила эту мысль вслух, и Лизе даже усмехнулась от тона, который она уловила в словах Авроры. Она была в этом не одна, и от этой мысли становилось пусть немного, но всё-таки легче. Хотя бы на пару вздохов, когда вокруг шеи смыкается петля общественных порядков.
— Ты права, Таддеус считал, что я неосторожна. Что в результате экспериментов могу оставить Эдриана без матери или, что хуже, навредить ему самому, — Лизе вздохнула. — Я...
Она взглянула на Аврору, но всё-таки решила продолжать. В этом факте её жизни секрета точно не было, пусть она и не рассказывала первому встречному об обстостельствах, после которых у дяди-отчима кончилось терпение.
— ...работала над одним артефактом и пострадала. Давно, ещё до замужества. Ничего страшного не случилось, сплошь и рядом бывает, целители в Европе отличные, тем более, для сотрудников Совета всегда стараются на высшем уровне. Но Таддеуса сложно было убедить в том, что это всего лишь нелепая случайность, а не правило.
То, что супруга Авроры чуть удар не хватил от её работы в лавке, да ещё и не её собственной лавке, что могло бы хоть как-то смягчить удар, Лизе даже не сомневалась. Таддеус бы, наверное, вообще её под замок посадил, поведай она ему, что будет работать в лавке, пусть там будет хоть тысячу раз самая элитная публика. Роль жены в чистокровном обществе была совершенно другой.
— Уроки по артефактам? — неожиданно оживилась Лизе. — Хм, почему бы и нет? Если тебе интересно, то я буду только рада.
Она заметно повеселела, думая о том, что теперь её будни будут не настолько жалкими, как в последнее время, состоящими исключительно из мыслей о том, как выбраться из дерьма, в которое она случайно влезла, о том, как разобраться с родственниками погибшего супруга, иногда — мыслями о собственной вине во всём происходящем... Но тут же реплика Авроры спустила её с небес на землю, и Лизе почувствовала, как плечи снова опускаются вниз.
— Честно говоря, я ещё не думала, — задумчиво произнесла Лизе. — Было столько всего, чтобы об этом думать. Но ты права. Сейчас мне кажется, что глупо, что я не задумалась об этом раньше и сама.
Она рассмеялась. В голове неприятно пронеслась мысль — конечно, Лизе, может, Таддеус и был прав, когда говорил тебе о том, что ты неосторожна, слишком много думаешь не о том, о чём нужно думать. Ребёнок, в конце концов, должен был быть важнее любой работы, важнее всего. В хорошие приличные жёны Лизе, хоть и из отличной семьи с прекрасным образованием, никогда не годилась, и ей это было отлично известно. Ей бы избежать всего этого, не портить жизнь своим детям... Но теперь оставалось только работать только с тем, что есть. Эдриан уже появился на свет, и в её силах было сделать всё возможное, чтобы он вырос приличным волшебников и вписался в британское общество, коль скоро покинуть Туманный Альбион в ближайшее время не представляется возможным.
— Мне нанимали учителей, но я уже плохо помню, — вздохнула Лизе. — Скорее всего, и мне придётся нанимать кого-то, чтобы подготовить к школе. У тебя ещё остались какие-то контакты? Не уверена, с какого возраста уже стоит кого-то приглашать. Мне ужасно жалко будет загружать его так, как иногда были заняты мы с младшими, слишком много всего. Но и оставлять его совсем без образования мне не хочется. Не то сейчас время, чтобы не пользоваться всеми возможными способами хорошо устроиться в будущем. Может быть, он не захочет заниматься бизнесом или я успею продать радиостанцию до его совершеннолетия.
Может, меня вообще не будет в живых, подумалось Лизе, но эту мысль она поспешно от себя отогнала. Нечего вообще о таких вещах думать. Не сейчас.
— Честно говоря, мне пока сложно осознать, что теперь все важные решения мне придётся принимать самостоятельно, — призналась Лизе, чувствуя в Авроре поддержку. Как говорится, бойся своих желаний: да, она хотела освободиться, отвечать за себя сама, но не такой ведь ценой и не так, правда?

Она благодарно улыбнулась, когда Аврора коснулась её руки. Если раньше Элизабет держала бы физическую дистанцию, сейчас она была настолько истощена происходящим, что любая, даже мало-мальски отдалённая поддержка казалась ей благословением свыше. Ей не к кому было прижаться в сложный момент — её мать умерла несколько лет назад, отец и того раньше. Сестра была ещё слишком молода, чтобы позволить ей видеть слабость самой Лизе, а подруг у неё толком и не было... Аврора была ей приятна и поддерживала её сейчас, хотя не была обязана. Лизе была ей за это благодарна.
— Спасибо, я на это надеюсь, — вполне искренне отозвалась Лизе. — Просто иногда мне кажется, что я упускаю слишком важные вещи из виду. Поэтому я и не люблю ходить на игровые свидания с детьми, там я осознаю, насколько я уже запустила ребёнка.
Она тихо рассмеялась, потому что хоть и не целиком, но отчасти это было правдой: часто на таких мероприятиях мамы пытались всячески продемонстрировать, каких замечательных детей они успели вырастить и как сильно эти дети обходят в развитии сверстников.
— Знаешь, сейчас я думаю, что нам с Эдрианом вдвоём будет куда проще, — усмехнулась она. Сейчас Лизе и вовсе не могла себе представить мысль о повторном замужестве, и пусть скоро она не раз услышит, что ребёнку нужен отец, а ей, как вдове, нужен мужчина, который будет направлять её и заботиться о ней, сейчас у неё было столько проблем, что она не могла себе представить, как добровольно повесит на свои плечи ещё парочку. Лизе никогда не была слишком влюбчивой и не жаждала брака, сейчас же, после того, что происходило со смертью Таддеуса и после того, что выяснилось о его прошлом, ей не хотелось и думать, во что она может снова втянуть себя, если попытается найти нового мужа.
— Тем более, боюсь, брат Таддеуса сойдёт с ума, если я выйду замуж и передам управление радиостанцией новому супругу, — она невесело усмехнулась. — Его семья и так не слишком довольна, что по завещанию всё осталось нам с Эдрианом. Отношения у них всегда были натянутые, но сейчас с этим приходится разбираться мне.
Она задумчиво посмотрела на Эдриана. Она боялась за него, боялась, потому что Пожиратели Смерти могли настигнуть их в любой момент, и любое её неверное движение могло стать роковым для её сына. Она боялась, что семья супруга может попробовать оставить её без средств к существованию, а станция всё-таки приносила постоянный доход, да и накопления Таддеуса, его дом... У самой Лизе не было практически ничего, а снова выйти на тот уровень дохода, чтобы обеспечивать и себя, и сына, и давать ему всё самое необходимое, она не сможет, по-крайней мере, не так скоро. Сейчас она чувствовала себя на пороховой бочке, и любая неловкая искра подорвёт это всё к дракклам, не давая ей и шанса на исправление собственных ошибок.
— Знаешь, Аврора, порой мне кажется, что я не была создана для всего этого, — вздохнула она. — Не знаю, для чего была. До того, как мы с Таддеусом поженились, я думала, что мой призвание — добиться карьерных высот, сделать так, чтобы семья гордилась мной. Потом... потом мы поженились, и я смирилась с тем, что так нужно, иначе и быть не может. В конце концов, так ведь всегда происходит?
Она горько усмехнулась.
— Приличной девушке положено выйти замуж и растить детей, а не думать о карьере. Тем более, об опасных вещах, которыми положено заниматься в первую очередь мужчинам. Они решат за тебя всё, что необходимо, остаётся только дожидаться дома с горячим ужином, приказывать домовику да следить за ребёнком.
Аврора точно знала, о чём Лизе говорит, они уже успели это обсудить даже сегодня, пусть и не напрямую, пусть полунамёками, потому что вслух о таких вещах говорить было не принято.
— А сейчас всё так круто поменялось, столько всего зависит только от меня, и Эдриан... — она замолчала на мгновение, инстинктивно прижав ладонь к губам, точно боясь сказать что-то лишнее. Но потом, выдохнув пару раз, чтобы успокоиться, всё-таки продолжила:
— Я не знаю, бывало ли у тебя такое? Надеюсь, конечно, что нет. Я сделаю всё, чтобы Эдриан был в безопасности и был счастлив, но достаточно ли этого? Хватит ли у меня на это сил? Если раньше я отвечала только за себя и могла позволить себе всё, что угодно, то теперь любое моё действие может навредить ему. Я не уверена, что готова к этому.
Она прерывисто вздохнула и почувствовала, как сжимается сердце от неловкости только что сказанного. Да, оно зрело внутри уже какое-то время, да, она постоянно думала об этом, даже когда пыталась прикинуть ужин или с чего начать уборку кабинета мужа, чтобы убрать все лишние вещи, лишь бы не мозолило глаза, но такая откровенность не казалась подходящей моменту. Аврора, которая была приятна Лизе, могла не хотеть быть настолько посвящённой в её собственные проблемы, и стоило тысячу раз подумать, прежде чем говорить о подобных вещах вслух. Тем более, она могла и сама ненароком выболтать что-то лишнее. Так хотелось, хоть кому-то, но — нельзя... В голове эхом отзывались слова Никола Крама. «Если тебе не важна жизнь сына, потому что ты чёртова эгоистка...»
— Прости, наверное, всё это очень глупо звучит, — спохватилась Лизе, смущённо улыбнувшись и быстро окинув взглядом Аврору, пытаясь понять её реакцию на сказанное.

Отредактировано Elizabeth Pucey (2019-03-17 21:52:39)

Она грустно улыбается себе под нос, вслушиваясь в слова Авроры. Та как будто открыла в себе второе дыхание — молчавшая во время монолога Лизе, она вдруг ответила так красноречиво, что и ожидать было толком нельзя. Лизе была ей за это благодарна, в конце концов, энергия голоса Авроры, в котором не слышалось ни грамма фальши и лести, попыток приукрасить действительность и утешить дежурными фразами, помогала ей почувствовать себя немного лучше. Как будто волна напряжения спала, уступая место пусть и волнению и сомнениям, но из разряда тех, с которыми легко справиться. Вот и Лизе справится. Просто обязана.
— Нет, нет, я не то имела в виду, — Лизе прищёлкнула пальцами, припоминая слова. — Прости, мой английский не так хорош, как хотелось бы. Как называются такие... ну, игровые встречи?
Попытка вспомнить правильное слово вырвала её из порочного круга размышлений о собственной никчёмности в роли матери, и Лизе на мгновение даже забыла, что только что только и думала о том, как на плечи давит тяжесть окружающей её реальности.
— Впрочем, многие матери и правда воспринимают это свиданиями, — она ухмыльнулась уголком губы. — Смотрят на фамилию, происхождение, воспитание, спрашивают... разное. Мне предлагали подумать о том, чтобы заключить помолвку, но я не представляю, как можно решать такие вещи, когда ребёнку не исполнилось и двух.
Для Лизе это и правда было дикостью, к тому же, она не хотела сыну той же судьбы, что и себе — Эдриан, решила она, будет волен сам выбрать свою судьбу. Таддеус не обсуждал с ней эту тему, а сейчас его мнение и подавно не было важно, поэтому Эдриан не станет разменной монетой в её собственных взрослых играх. И уж тем более она не попытается сослать его подальше, лишь бы глаза не мозолил и не позорил ещё больше перед остальными уважаемыми людьми.
Да, Лизе ещё сильнее скривила губы в усмешке. Да, своих родителей она хорошо помнила. Маму — с грустной тоской, с любовью. Отца — практически малозначимыми штрихами, сильные руки, громкий смех... Отчима — лучше. И иногда хотелось забыть. Её воспитывали в богатом доме, ей дали образование, привили манеры, но дом, из которого ей хотелось сбежать, она так никогда и не смогла назвать своим. Может быть, только пока была жива мама — отчасти...
— Наверное, ты права, — тихо согласилась Лизе. — Наверное, это значит ответственность. Не уверена, что я была готова к такому, но, наверное, никто не был.
Она посмотрела на Аврору и улыбнулась ей. Она понимала её сомнения, и это дарило Лизе надежду на лучшее. Она не была одна в этом, рядом был кто-то, кто понимал её чувства и не считал их ерундой, не пытался отмахнуться. Аврора тоже была если не в этой, то в подобной ситуации, в подобных размышлениях, и одно только осознание того, что есть ещё кто-то, кому это близко, придавало Лизе сил. Значит, путь наверх всё же есть.
А потом Аврора задаёт вопрос, который висит в воздухе уже давно, с самого начала разговора, но Лизе всё не решается его озвучить, ходит вокруг да около.
— Я не знаю, — выдохнула она. — Но я бы очень этого хотела. Чтобы всё это просто кончилось — и всё. Может быть, если нам повезёт, уже завтра мы проснёмся в мире без войны...
Она легко ухмыльнулась и посмотрела на Аврору грустно, хотя пыталась казаться веселее. Шутка вышла совсем не весёлой — да и не шуткой вовсе. Лизе действительно хотелось, чтобы так всё и вышло, чтобы наутро ей не пришлось подкручивать ручки радиоприёмника, напряжённо вслушиваясь в бодрое щебетание дикторов, которые вещали о новостях так, будто ничего не произошло, и старательно не затрагивали лишнего. С одной стороны за ними наблюдало Министерство — с другой Пожиратели Смерти. Расстроить ту или иную группировку было бы смерти подобно, причём для Лизе, скорее всего, в прямом смысле. Её супруг уже покоился на кладбище, ей необходимо было любым способом не повторить его судьбу.
— Если бы... если бы они пришли за тобой — за тобой или за Уолденом, — память услужливо подсказывает ей имя супруга Авроры, хотя и приходится слегка нахмурить брови, вспоминая точно. Имя слегка веет для неё родными просторами, поэтому она его всё-таки находит где-то в глубинах памяти. — Если бы они хотели верности... Ты никогда не боялась этого?
Вопрос сам по себе переформулируется на более мягкий — не что бы ты сделала, Аврора, а думала ли ты, представляла ли. Она ещё может избежать этой дискуссии, она может свернуть её, вывернуть в другое русло, потому что такое обсуждать в приличном обществе не принято. Однако Лизе чувствует непонятный спазм, точно тугой обруч сдавливает грудную клетку и мешает дышать, и ей хочется сделать всё, что только можно, чтобы стряхнуть это странное ощущение. Кажется, что вопрос — самое безобидное, что она может для этого сделать.

Стоило Авроре ответить, эфемерная дымка, окружившая Лизе в её порыве поделиться тем, что тяготило, хотя бы немного, хотя бы самой каплей, слегка облегчить собственные мучения, рассеялась. Лёгкая улыбка скользнула по губам собеседницы, и Лизе, сама не отдавая себе в этом отчёта, тоже улыбнулась, отвечая ей принятым жестом на вежливый жест. Однако следующая фраза Авроры точно выбила из лёгких Лизе воздух — дуновением холодного ветра пустила по спине цепь мурашек и напомнила, что именно Лизе сейчас спросила. Она оказалась ещё беспечнее и глупее, чем её посчитал Никола Крам. Она готова была сделать глупость только потому, что кто-то отнёсся к её проблемам по-человечески и с пониманием, попытался поддержать в трудную минуту. Но, Лизе, не стоит забывать, что даже самый приятельски настроенный человек в настоящий момент может источать угрозу, и ей неплохо было бы это запомнить. Ответ Авроры, напоминание о том, что она не должна задавать такие вопросы вслух и вообще ей стоило бы избегать подобной теме в светских беседах, ударил по голове обухом, и Лизе почувствовала, как начинает кружиться голова.
— Верно, — она всё-таки удержала на губах вежливую улыбку, хотя внутри у неё всё заледенело. — Думаю, такого всё равно никогда не случится. Я просто перечитала газет. Знаешь, в последнее время сложно уснуть, поэтому читаю всё подряд, чтобы отвлечься. Иногда даже совсем не те вещи, которые бы стоило.
Она чувствовала, как внутри снова затягивается узел, и как разрубить его теперь — она не знала. Одиночество, которое слегка рассеялось в начале их сегодняшней прогулки, снова вернулось, на этот раз усилившись, и Лизе захотелось действительно остаться одной, хотя она и боялась этого. Нет, не одной: у неё всегда был Эдриан. Сын как раз успел приземлиться на землю и что-то сосредоточенно пытался раскопать в мёрзлой земле, а мантия его была припорошена падающим снегом. Лизе свернула к сыну, чтобы помочь ему подняться, и бросила домовику, что они будут собираться домой.
— Прости, Аврора, но, наверное, пора заканчивать, — она снова вернулась на несколько шагов к собеседнице. — Эдриан, боюсь, уже совсем скоро замёрзнет, не хочу, чтобы он заболел. Было очень приятно повидаться, и спасибо, что послушала меня. В последнее время мне нечасто удаётся выговориться.
Впрочем, всё то, что действительно тяготило её и тянуло вниз, так и осталось невысказанным, но, Лизе напомнила себе, что о таких вещах действительно не стоит говорить вслух — тем более, с людьми, с которыми вы не так давно знакомы и не так хорошо друг друга знаете. Почём знать, что именно Аврора думает о войне, каких именно взглядов придерживается её семья? В конце концов, она никогда бы не подумала, что и Таддеус помогает Пожирателям... Впрочем, они ведь говорили — о страхе, о детях...
Лизе чуть качнула головой, прогоняя неловкие мысли. Нужно было сначала вернуться домой, а потом погружаться в себя. Сначала домой... Там не придётся держать лицо. По-крайней мере, в какой-то момент она останется одна, уложив Эдриана спать.
— Что ж, до свидания, — она подняла сына на руки. Домовик держался в нескольких шагах, готовый переместиться, как только исчезнет из виду хозяйка. — Надеюсь на скорую встречу.
Вот бы, думала Лизе, растворяясь по щелчку аппарации, всё бы так и было. Вот бы женщинам не приходилось решать такие вопросы...