У Родольфа и Рабастана очень многое в жизни было на двоих, но некоторые части этой жизни никак не желали совпадать как кусочки мозаики. Там, где Родольф предпочитал воспользоваться услугами химии внешней, он предпочитал положиться на собственное тело. Все что было нужно для получения необходимого уровня удовлетворения (если не сказать удовольствия) оно вполне могло выработать само. Нужно было только поместить его в подходящую среду.
В "Кельпи" его привели "друзья друзей" - те, кому тоже не хватало в жизни острых ощущений. А еще, самую чуточку, боли.
Иной раз Рабастану казалось, что только она и отделяет живых от мертвых: пока чувствуешь боль - ты жив.
Иной раз он думал, что именно это, нехватка именно этого маркера жизни вернула его домой - никто не умел так как брат наступить ему на горло. Впрочем, порой их игры явно переходили черту - умирать ему вообще-то не хотелось, а Родольфа так заносило на поворотах, что в один не слишком-то прекрасный день, они могли наконец-то навсегда избавиться от общества друг друга. Традиционным для их семьи способом, только так и не дождавшись Йоля. Потому что развлекаться только один день в году могут только очень старые занудные типы, вроде их почившего папеньки.
Беллатрикс тоже казалась ему подходящим вариантом, но несколько экспериментов доказали - нет, не то, совсем не то.
Ко всему прочему, ему нравилось делать это руками, а его драгоценные родичи по большей части считали подобные развлечения уделом грязнокровок и магглорожденных.
Так что бои, проходившие в "Кельпи" были хорошей альтернативой. Ему удавалось в достаточной мере спустить пар, чтобы потом, в Холле, не язвить и не огрызаться на каждое слово старшего, не искать нарочно поводов для свары.

С ринга, приподняв канаты, стаскивали тело.
Рабастан, чуть покачиваясь (словно был пьян), осматривал стоящих вокруг людей - как будто выбирая следующую жертву. У него были стесаны костяшки, из разбитой губы текла кровь, а на шее уже проступили синяки. Оторванный ворот рубашки валялся на ринге, как белый флаг, на который всем наплевать. Рядом валялся выбитый зуб. Рабастан поводил во рту языком, проверяя - нет, не его.
В ушах у него звенело - противник мало того, что приложил его затылком о пол, так еще и чуть не придушил.
Кто-то подергал его за штаны, предлагая спустится и уступить место следующей паре, но он только раздраженно дернул плечом и отступил еще на шаг к центру. Ему было мало.
Сегодня, сейчас, он прекрасно понимал Родольфа, которому однажды помешал улететь в один из его волшебных трипов. Сейчас ему самому было мало и он хотел еще.
- Еще один! - крикнул он, пытаясь переорать толпу. Получалось хреново. - Ну? С палочками или без?
Он прекрасно понимал, что во второй раз удача может от него отвернуться. Но деньги его мало интересовали, а все остальное было приятным сопутствующим эффектом.
Никто не спешил на ринг.
Рабастану пришлось подойти к канатам и перегнуться через них, чтобы перекинуться парой слов с распорядителем и выяснить, в чем причина задержки.
Уже поднимаясь обратно, он видит знакомую бородатую рожу и кивает на ринг, мол, не желает ли джентльмен присоединиться  к веселью или он из тех, кто любит только смотреть?

На все вопросы о своем будущем (чаще всего сводящимся к "когда ты, наконец, женишься?!" от родичей разной степени дальности) Рабастан всегда уклончиво отвечал, что пока еще не встретил ту самую, ради которой согласился бы попрощаться со всеми радостями холостяцкой жизни разом. Список подходящих кандидаток был длинным, как язык василиска, но ни одной той самой, там не было.
Список тех, кого Рабастан мог бы назвать другом, при определенных обстоятельствах, был гораздо короче.
Но если бы речь заходила о друзьях, то имя Валко Крама стояло бы в его скромном списке одним из первых. Подумать странно, они знали друг друга не так уж и давно, познакомились буквально несколько месяцев назад, но зато какие это были чувства, какие эмоции!
Это была любовь, что еще сказать.
Обладай хоть одна знакомая Рабастану девица таким характером и темпераментом, он бы уже тащил ее под венец. Даже если бы ее пришлось для этого сначала оглушить. Да что там, его бы не остановило, пожалуй, даже если бы у нее была ровно такая же как у Валко борода!
В свой первый раз, они точно так же стояли на ринге обмениваясь шпильками, разве что напряжения в воздухе было больше. Рабастан еще никогда не был в "Келпи" и не знал с какой стороны стоит подходить к этому, кхм, экземпляру, в то время как агрессивное внимание публики заставляли буквально дрожать от предвкушения, спешить вступить в игру и ошибаться на каждом шагу.
А может дело было в том, что тогда, в первый раз, он был пьян.
Валко раскатал его по полу за... шесть, нет, пять минут, почти и не поранив. Только спеленал, как младенца.
Одним разом дело конечно же не закончилось. Вскоре Рабастан бросил попытки сдерживаться.
В конце-концов, если у Родольфа был его кабинет со всем его содержимым. И что такого в том, что ему расслабиться помогало что-то совершенно другое?
В этот раз на ринге он чувствовал себя так спокойно, как, наверное, никогда не чувствовал дома. На его победу ставили - это льстило и тешило его самолюбие, позволяло почувствовать себя... своей собственной улучшенной версией.
Валко предпочел дуэль и честно говоря, Рабастан отчасти был ему благодарен. Он с огромным удовольствием обошелся кулаками, но стоило признать - так шансов на победу у него оставалось куда меньше. Младший Крам был крепче сбит и имел куда более богатый опыт выбивания людям зубов.
А так, каждый получал что хотел. Те кто стоял на ринге - бой, те кто вокруг - зрелище.
Хлебом тоже можно было разжиться - пиво здесь было вполне приличное.
Не отрываясь от  традиционной пикировки Крам делает выпад. Сразу на три счета. Выглядит впечатляюще и непривычно для завсегдатаев английских пабов. Для того, кто успел попрактиковаться в дуэлях с Долоховым - просто дань старой школе. Рабастан даже не пытается отразить направленные на него заклятья, вместо этого он отступает на полшага и разворачивается и позволяя им пройти мимо.
- Извинения приняты, - цедит он сквозь зубы, хотя рот так и норовит растянуться в улыбке.
- Коллошу! - взмах палочки. - Для того, кто учил дуэльные связки по учебнику моего прапрапрадеда, ты отлично импровизируешь. Редукто!
Первое заклинание разбивается о щит, зато второе достигает цели. Рабастан отвечает ударом на удар, и так же как его противник не использует ничего серьезного.
Желание победить не так велико, чтобы добиваться этого любой ценой. Процесс, право слово, куда приятнее.
- Петрификус манус, - Рабастан указывает на левую руку Валко, не особенно надеясь на удачу. Но если повезет, будет занятно посмотреть, как он попытается уделать его одной правой.
Защищаться он не планирует. Возможность почувствовать боль самая важная приправа в этом блюде.

Отредактировано Rabastan Lestrange (2019-02-21 22:41:41)

При виде первой руны, выписаной в воздухе, у Рабатана расширяются зрачки.
Страх - это хорошее оружие, но сам он считает что оно куда лучше применимо к толпе, когда один щелчок вызывает цепную реакцию и страх одного человека перерастает в страх многих, начинается паника и толпа сама расправляется с себе подобными. С одним человеком, такое не работает.
Не должно работать, но в этот раз он ошибается. Валко не то знает куда именно бить, не то просто счастливчик.
Рабастан помнит это чувство, липкий холодок вдоль спины, как будто кто-то отвратительно мерзкий положил ладонь тебе между лопаток - это чувство появилось так же внезапно, как боггарт, вывалившийся на него из дупла мертвого дерева несколько лет назад в Индии. Тогда было непонятно кто из них испугался больше.
Сейчас Рабастану кажется, что где-то далеко лопнула струна и звук дошел до него только сейчас. Мысль "как там Родольф? Что с ним?" обрывается и гаснет быстрее, чем стихает звон. Он понимает, что это не его мысли, но ничего не может с ними поделать, а Валко только подливает масла в огонь, припечатывая его вторым заклинанием. Точно в лоб.
Защита, к несчастью, все еще не его конек.
Выбери его противник другое оружие - все могло бы быть иначе. Выбери он другое заклинание - это не произвело бы такого эффекта.
Голове становится тяжело. Еще в детстве, когда школа маячила призраком на горизонте у него не было длинных волос, потому что он то и дело влезал в заросли репейников или вымазывался в сливовой смоле, а привести в божеский вид это дикое чудовище не получалось ни у нянек, ни у матери. Проще было скрепя сердце обрезать ему волосы, чем бороться с самой природой. Еще одно очко в пользу бесконечного сражения за возможность быть непохожим на брата - тогда еще, совершенно неосознанного.
Хорошо, что поблизости нет ничего, что могло бы послужить ему зеркалом. Он был далек от того чтобы переживать о своей внешности каждый день - сломанный нос и все эти шрамы, навсегда избавили его от этой нелепой необходимости - его боггарт был зеркалом. Вернее, отражением в зеркале. У этого отражения было сто одежек, одна другой вычурнее, коса до пояса и каменное лицо Родольфа.
Больше никаких разговоров по душам с этой сволочью.
Рабастан тянется к затылку рукой, шипя проклятия, но они застревают в горле. Если до этого момента удушающее чувство было лишь эфемерным, то теперь отросшие волосы действительно пытаются его придушить.
Не насмерть, конечно, Валко просто играет с ним, как кошка с мышью. Но эти мысли так далеко, а на место страху приходит совершенно неуместная для ринга ярость.
С такой бы идти в бой, планируя продать свою жизнь как можно дороже.
Рабастану не удается разрезать стягивающую горло петлю. Не слушаются руки или может быть формула, которую он пытается произнести искажается из-за сжатого горла.
Удивительно, как быстро можно почувствовать, что ты жалок - надо только выйти на ринг и пропустить пару заклинаний. Как будто ты и правда всего лишь на третьем курсе.
- Шафт, - выдавливает он из себя и молния с шипение рассекает воздух, достигая цели. У него есть минута, может две, пока его противник приходит в себя от электрошока.
Этого времени хватает, на то чтоб подойти вплотную и опустится на одно колено, не забыв надавить им на чужое запястье. Он помнит, что Валко левша - такое не забывается, особенно после того как получил по лицу с неожиданной стороны.
Заклинание кнута не удается, только сухо щелкает воздух вокруг, ставшей вдруг бесполезной, палочки.
- Прекрасно. А твой? - в эту игру можно играть и так, в конце концов Крамов ведь тоже двое.
Рабастан снимает петлю волос, обернувшихся змеей вокруг шеи и закручивает ее, теперь уже вокруг шеи Валко. Затягивает, так чтоб у того потемнело в глазах. Раз у него не вышло создать хлыст, которым можно было бы сделать то же самое, что ж он обойдется и так.
- А тебе такое нравится, да?
За шутки надо платить.

Отредактировано Rabastan Lestrange (2019-03-02 10:46:10)

Его оглушает сразу с двух сторон.
С одной - кулак Валко. С другой - рев зрителей, которые кажется наконец получили желаемое.
Не дуэль с десяти шагов от барьера, а драку. Такую, чтобы слышно было как хрустят кости - словно твои собственные - когда кулак встречается с челюстью.
Рабастан не прокусывает себе язык только потому, что этот удар в лицо далеко не первый в его жизни. Даже странно, что при таком опыте все зубы у него по прежнему на месте.
Зато теперь - все правильно.
Рабастан все еще держит палочку в руках, снова пытаясь заставить ее стать бритвой - волосы волочатся за ним как чертов плащ. Теперь все получается с первого раза и он снова может двигаться, не боясь запутаться в собственных волосах - срез получается неровный, но его и раньше мало заботила собственная внешность. О том, что кто-то может воспользоваться таким щедрым подарком Рабастан не беспокоится - не так уж много наберется сумасшедших желающих влезть в его шкуру. А сделать это так, чтоб никто не догадался и того меньше - и пикнуть не успеют, как кто-нибудь из его драгоценных тварей откусит смельчаку руку по самую голову.
Он уверен - Тафари, которую он вывез из Африки еще слепым котенком, никогда и ни с кем его не перепутает и никакого оборотное зелье ее не обманет.
Кровь течет по шее, крася рубашку и заставляя ее липнуть к телу - кажется он перестарался и чиркнул лезвием "ресидо" себе по шее. Хорошо что сзади, а не по горлу.
Кровь во рту отдает железом и он, конечно же, закусывает удила.
Острие палочки светится светло-зеленым - вокруг него еле слышно гудит воздух. Ему хочется перебросить палочку в руке, ухватить ее пальцами как нож - обратным хватом.  Волшебный или нет - не суть.
Вряд ли сегодня она еще пригодится ему для того, чтобы колдовать.
Вряд ли он сегодня уйдет отсюда сам - Валко настроен серьезно, раз уж встал на ноги от такого удара.
Или - вряд ли уйдет один.
Уклоняясь от удара - неловкого из-за того, что Валко кажется не до конца видит цель или, может, от того, что в глазах у него двоится после удара молнии - Рабастан  приближается почти вплотную. Так что чует запах и слышит дыхание. Невозможно промахнуться стоя вот так.
Так Цезарь получил свои удары ножом - от того, кто стоял близко-близко.
Только Рабастан стоит к Валко лицом, а не подкрадывается со спины как трус.
Он целится в плечо и снова в левую руку. Ближе к мягким тканям, к бьющейся там артерии. Не самое очевидное место, но попробуй наложи жгут так высоко.
Если он попадет - Валко очень скоро лишится ведущей руки. А еще изрядного количества крови. И как бы хорош он ни был - ему понадобится время, чтобы залатать рану, а сделать это здесь, на ринге, ему не дадут.
Ткань расползается под зеленой искрой, тлеющей на кончике палочки, которую Рабастан совсем не аристократически загоняет Валко в плечо.
Воспитанные британские мальчики так не делают.
Омела не должна быть такой твердой.
И так не делают тоже!
Рабастану все-рав-но.
Он нажимает сильнее, всем весом, а когда выдергивает палочку из раны - крохотной, не больше кната - из нее тут же толчками выплескивается кровь. Так что заливает ему лицо, заставляя пьянеть еще больше.
Он наклоняется к чужому плечу, всерьез собираясь напиться этой жертвенной крови, а после, сделав глоток, пытается пнуть Валко ноге, чтобы снова уложить на лопатки.
В это раз ему не везет - пол скользкий от крови и Рабастан, не удержав равновесия, падает сам. Ну а Валко падает на него сверху.
Наверное, он просто здорово ударился затылком. Снова.
Иначе почему ему так хорошо?
Сердце у него так и колотится, грозясь выпрыгнуть из груди.

Отредактировано Rabastan Lestrange (2019-03-03 17:17:20)

Это еще не конец, понимает Рабастан. Жаль, что только после того как кулак Валко врезается ему в лицо.
Пятьдесят очков к тому, чтобы окончательно потерять сходство с родным братом! Еще немного и близнецы перестанут быть близнецами.
От "хорошенькой девицы" и вовсе не остается ничего.
Кровь забивает нос, льется в горло.  Ощущение у Рабастана такое, словно ему выбили передние зубы - может так оно и есть, проверять он опасается, чтобы не потерять еще и язык. Если это вдруг произойдет им с Валко можно будет сесть в разные углы и проверить кто первым откинется от кровопотери. Зрителям такое вряд ли придется по душе и в этом Рабастан с ними солидарен.
Впервые за вечер.
Валко тяжелее и кулаки у него весят по нескольку фунтов каждый, никак не меньше. И он упрямый как упершийся рогами в ворота баран. Рабастан - точно такой же баран, только упершийся в них с другой стороны.
Ребра трещат, почки уже завтра (а может быть и сегодня) передадут ему такой привет, что мало не покажется.
Он уже подумывает, не попросить ли у брата что-нибудь из его лекарств. Что-нибудь примиряющее с уродливой, терзающей его болью реальностью.
Чтобы попросить что-то у Родольфа - надо вернуться в Холл. В животе от этих мыслей еще хуже, чем от ударов
В голове гудит, похоже что мозги ему основательно встряхнули. Но даже с такой чугунной головой Рабастан отчетливо понимает - в таком виде возвращаться домой ему никак нельзя.
Если братец узнает, что кто-то играет с его игрушкой, простым "прости" он не отделается. А уж что ждет Валко и думать не хочется. Очень повезет, если от "Кельпи" останется хотя бы пожарище - с Родольфа станется выдумать что похуже.
Конечно, есть призрачный шанс что именно сейчас брат развлекается, путешествуя со своими химерами, но ставить все на зеро Рабастан не привык. Слишком уж все тонко.
- Ннхет, - хрипит он в ответ на вопрос.
Похоже, тот был риторическим.
Рабастану наконец удается освободить руку - всего за пару секунд до очередного удара, когда кулак раскрашенный их кровью летит ему прямо в голову. Он закрывается от удара предплечьем - импульс все еще чувствуется, но щит вбитый ему под кожу вместе с кровью, краской и ядом, защищает надежно.
Где-то на задворках сознания, вяло шевеля плавниками, плавает мысль о том, что так можно и кулак себе раздробить и кто потом будет собирать все эти осколки, м?
Эта мысль так далеко и глубоко, что дойдет она до Рабастана не скоро. На первом плане мысли совсем другие - бить, рвать зубами, ударить ногой, если получится, да так чтоб Валко сложило попалам.
Он выдергивает из этого клубка одну.
И резко бьет вверх серединой ладони, впечатывая ее под подбородок. Щелкают зубы, голова запрокидывается открывая шею.
И в эту шею Рабастан совсем по звериному целит зубами. Конечно, если они у него еще есть.
Если они вдруг не выбиты, а сломаны - то кому-то вдвойне не свезло. И поди разбери ему или Валко.
А угомониться, или что-там предлагал ему Крам - ну уж нет. Лестрейнджи не сдаются! А если и сдаются, то уж точно не упустив своего.
"Свое" бешено бьется пульсом совсем близко.

Отредактировано Rabastan Lestrange (2019-03-10 00:02:10)

Удары становятся все легче - даже приходясь по уже изрядно отбитым местам, они не приносят боли. Возможно, это от того, что адреналин перекрывает все, а наутро Рабастан проснется одним огромным кровоподтеком и не сможет сползти с кровати для того чтоб добраться до уборной. Может его накроет даже раньше - и тогда вряд ли он сможет добраться до дома на своих двоих.
Стоило бы прикинуть нет ли поблизости гостиницы, чтобы протянуть там ноги, но не так чтобы совсем протянуть, вот только в голове у него совсем другое.
Да и во рту тоже. Сожми он зубы еще сильнее - смог бы пробить кожу и артерию, еще не перегрызая противнику глотку, но находясь к этому опасно близко. Во рту у него кровь, но кажется, только его собственная. Эта же кровь на шее у Валко выглядит так, словно кто-то вырвал из него кусок.
Рабастан не столько слышит, сколько чувствует как Валко смеется - горло вибрирует и он отрывается от добычи только чтоб разобраться что смешного. Он даже выглядит точь в точь как пес, удивленно склонивший голову на бок.
Никто больше не пытается колошматить его как яблоню, с которой пытается сбить яблоки раньше положенного срока. Вместо этого в лицо Рабастану смотрит палочка, совсем как тогда, и он успевает отшатнуться назад, вот только этого недостаточно. От заклинания нельзя отмахнуться как от назойливой мухи.
Серебристая пыль ударяет ему в лицо, словно кто-то сдул с ладони целую пригоршню порошка. На целых пятнадцать секунд он теряется, пытаясь стряхнуть уже исчезнувшую пыль с лица и только потом понимает что именно произнес Валко.
Не режущее, ни "окаменей", даже не дурацкое "редукто", которым мог бы отбросить Рабастана от себя.
"Что ты хочешь чтоб я забыл?" - думает он, садясь прямо на ринге и утирая запекшуюся кровь. Сухие красные хлопья летят на дощатый пол.
То что заклинание не сработало было не так важно.
Ему требуется несколько минут, чтобы снова прийти в себя. Он слышит, как гомонят зрители обсуждая теперь уже закончившийся бой, как сетуют те, кто проигрался и как радуются те, кто сорвал банк. Он слышит голоса, но они кажутся ужасно далекими. До тех пор, пока кто-то не лезет к ним с Валко.
Слишком близко.
- Пошли вон! - огрызается он, пиная чужую ногу. - Не трогайте. Дайте ему прийти в себя, идиоты. Не толпитесь как бараны, лучше дайте воздуха. И полотенце.
Рабастан не думает всерьез, что кто-то из этих людей может и хочет навредить его приятелю, даже когда он находится в таком состоянии. Но инстинкт, еще не утихший, говорит ему - защищать.
Хорошо хоть не "убить любого, кто приблизится".
До закрытия еще полно времени - по рингу успеют раскатать еще минимум пятерых. Двоих, если все будут драться как полудохлые черепахи.
Получив необходимое, он зажимает рану в чужом плече, причиной которой стал он сам. Его палочка вся перемазана в крови и кто знает будет ли она работать по прежнему или слетит с катушек, начав требовать крови снова и снова. Такие истории часто случались с ножами, но палочками никогда - наверное от того, что никто никогда не использовал их вот так.
Подождав еще пять минут, Рабастан не без труда поднимается на ноги - не без труда, потому что вместе с собой он поднимает и Валко. Деньги за свой выигрыш он договаривается забрать завтра утром. Как проснется.
- Эй, - говорит он, легонько похлопав Валко по щеке. - Просыпайся, спящая красавица. Пора домой.
Было бы гораздо легче шевели Крам ногами самостоятельно, но нет так нет.
Хорошо, что Рабастан знает куда нужно доставить Валко - он хоть и был там всего один раз, но хорошо помнит дорогу. Такое не забывается.
Можно было бы аппарировать, но в голове такой звон, что Рабастан не уверен в том, что их обоих не размажет по ближайшей стене. Впрочем, блевать в процессе ему не очень то хочется.

Они выходят из клуба на улицу как два здорово набравшихся идиота - одному в драке успели порвать рубашку, другого кажется пырнули ножом.
Для маггловского Лондона - ничего примечательного. Один зелененький констебль, наверное только вчера вышедший на улицу, пытается спросить не нужна ли джентльменам помощь, но Рабастан только машет рукой, мол, сами разберемся и упрямо тащит Валко к лестнице.
Лондонская подземка прекрасна в это время дня.
Пахнет смазкой, железом, сигаретным дымом и чьим-то перегаром. В вагоне кроме них только гогочущий маггловский молодняк, распивающий сидр из одной общей бутылки. Всего семь человек, а шуму от них как от целого зверинца. Они были чудные, в джинсовых куртках и с дурацкими стрижками - Рабастан старался не пялится, чтобы не привлекать внимания. А еще они обсуждали каких-то жуков и их концерт, но он так и не понял каких именно.
Гул от движения в поезде убаюкивал и ему приходилось изо всех сил сдерживаться чтоб не зевнуть - на разбитых губах только только запеклась корка, не хватало еще порвать ее снова. Голос из-под потолка, напоминающий не забывать свой багаж и быть внимательными, прогонял сон и заставлял его встряхиваться. "Багаж" тяжело дышал ему куда-то в ключицу - оставалось только надеется, что в метро его не укачает.
Последние метры дались Рабастану особенно трудно, тело будто накачали свинцом. Район в котором обитал Валко Крам был до того чистеньким и пафосным, что прогуливайся они в таком виде пораньше - пришлось бы озаботится заклинанием для отвода глаз. Но приличные господа уже давно видели десятый сон, так что прятаться было не от кого.
Разве что от Захара, Крамовского домовика, который смерил незваного гостя таким взглядом, словно собирался приготовить его на завтрак. Хозяину достался взгляд куда мягче - как нашкодившему щенку. нашкодившему не в первый раз, но все равно очень любимому.
Рабастан был готов к тому, что придется как-то возвращаться обратно - добраться до Норфолка в таком состоянии не представлялось ему возможным. Но эльф посторонился и пробурчал что-то на болгарском, а потом как пушинку отлеветировал хозяина внутрь дома. Дверь оставалась открытой. Не особенно гостеприимной, но открытой.
Выглядело это как приглашение.
Не позволив себе колебаться он шагнул за порог. В конце-концов, он всегда предпочитал делать, чем сожалеть о том, чего не было.
Кушетка в гостиной даже на вид казалась такой удобной и так и манила его к себе, но Рабастан сделал над собой усилие, проходя дальше. Сначала надо было узнать что там с Валко. Потом найти уборную и умыться по человечески. А уж потом, если повезет, уронить свое бренное тело на диван.
О том, что Захар попытается спустить с него шкуру за порчу хозяйского добра, думать не хотелось. Хотелось верить, что диваном ему будет пожертвовать легче, чем кроватью.

Отредактировано Rabastan Lestrange (2019-04-28 17:29:37)

Рабастан привык путешествовать. Научился чувствовать себя одинаково комфортно на оббитых бархатом кушетках в салонах и в насквозь отсыревших от дождей джунглях, впрочем второй вариант всегда был ему ближе. Он не слишком то жалует магглов, но легко вписывается даже в такую декорацию. А еще не считает зазорным пользоваться тем, что они создали, если это делает жизнь немногим проще. Метро, несомненно, не самый лучший выбор, его отца и вовсе бы наверное хватил удар, если бы он это видел.
Но кроме Рабастана глубину его падения не видит никто.
В доме Крама он не чувствует себя как дома, потому что от этого чувства он старательно избавляется вот уже почти дюжину лет. Дом - совсем не то место где он хотел бы оказаться.
Обувь он оставляет у порога, в компании нескольких пар, очевидно, хозяйских ботинок. Измаранное пальто вешает на крючок в гордом одиночестве - на черном бурые пятна засохшей крови почти не видны, но перед тем заявиться в таком виде в Холл стоит пустить в ход парочку очищающих заклятий.
"Не хватало еще чтобы Родольф снова устроил сцену, как в день моего возвращения", -  думал Рабастан осматривая гостиную, в которой его так любезно оставили в одиночестве.
Изображать посетителя музея под взглядом прозрачных глаз домовика было странно. Как будто ему снова пять и в мире столь всего запретного, что проще всего не нарушать правила замерев и вытянувшись по струнке. И чтобы руки по швам!
Захар как будто только и ждал того, что этот подозрительный тип решит пощупать то, что щупать строжайше запрещено и воспрещено.
Он в общем-то был очень близок к истине, этот домовик.
Ванную комнату он нашел почти случайно - черт бы побрал эту привычку прятать двери в неприличные помещения за другими дверями. Слишком много дверей - Рабастана спас только шум воды, которую Захар очевидно набирал для хозяина.
Из зеркала на него смотрела физиономия человека который слишком много пьет и слишком сильно бьется лицом о стол, когда падает. После встречи с кулаками Валко его лицо получило в подарок несколько разноцветных гематом, стесанную, уже саднящую скулу и разбитые в кровь губы. В качестве вишенки на торте вся эта красота стремительно опухала, обещая в скорейшем времени превратить Рабастана в начинающего и не слишком удачливого пчеловода.
Холодная вода немного улучшила дело: он смыл кровь с лица и шеи, оттер руки и полоскал рот пока вода в раковине не перестала красится в розовый. Рукава рубашки пришлось закатать выше локтя чтобы не промокли снова.
К тому моменту как Валко доковылял до гостиной, Рабастан успел не только вернуться, но и зависнуть у окна.
Район в котором обосновался его друг был не просто хорошим. Он был дорогим, если не сказать пафосным. Наверняка у всех кто жил здесь - золотая ложка была с самого рождения. Во рту или... впрочем, не так уж и важно.
Фонари освещали улицу, подсвечивали туман желтым светом, делая сырую октябрьскую ночь почти уютной. По крайней мере для тех, кто находился от нее под другую сторону стекла.
Он оборачивается на звук шагов и звон стекла. То что Валко оклемался так быстро немного примиряет его с собственной совестью - тот удар палочкой был на самом деле опасен. Он видел как люди умирали от кровопотери и совсем не хотел, чтобы что-то подобное произошло теперь.
Хочется сказать, что пить Валко не стоит, но Рабастан решает не изображать мамочку. Тем более что ему  самому хочется выпить. А получить по лицу еще раз - нет.
Бутылка оказывается перехваченной за горлышко - можно сколько угодно бить его по голове, но такой бросок он не упустит.
- Ты же не думаешь, что выглядишь лучше, дорогуша? - ухмыляется Рабастан в ответ на эту шпильку. На языке снова появляется вкус крови - надо бы уже запомнить что на ближайшее время ему лучше не гримасничать иначе едва схватившиеся края трещин будут рваться каждый раз. - Но для того кто победил и тут же отключился как девица, держишься неплохо. Как плечо?
Он помнит это шелестящее на выдохе "обливиэйт" и палочку, направленную в лицо.
И решает пощадить кое-чью гордость. Хотя бы в этот раз. Для него самого факт победы стоит немного - куда меньше самого противостояния. Куда меньше ударов и боли, которая их сопровождает.
Куда меньше такого тесного контакта, рассчитывать на который в других обстоятельствах не приходится.
Например сейчас, ему хочется подойти ближе, у него в общем-то даже есть причина (и оправдание), но он заставляет себя стоять на месте как оловянный солдатик. Подальше от огня, а то как бы не расплавится по неосторожности.
- Нет необходимости, правда. Это всего лишь кровь. Не то чтоб Родольф сильно удивился, если я вернусь в таком виде.
Родольфу и правда все равно скольких человек разделает его брат, лишь бы кровь, которую он учует была чужой. Родольфу все равно, если Рабастан чешет о кого-то кулаки, но он так болезненно реагирует, когда кто-то посторонний трогает то, что он считает только своей игрушкой.
Ведь только он вправе пытаться оторвать ей поочередно руки и ноги.
Рабастан видит, как Валко рассматривает узор у него на руках и думает, ищет ли он среди этой чешуи другую? Ту, что носит каждый из них. От этого взгляда хочется одернуть рукава, пряча рисунок - он носит его на себе достаточно долго, но все еще не привык к такому явному вниманию.
- Ты не будешь так любезен чтобы бросить в меня еще и стакан? Или предлагаешь пить до дна? - он чуть покачивает бутылку в руке, взбалтывая содержимое. Пьяный запах винограда перебивает запах спирта и поди разбери чего в этом напитке сильнее даст в голову.
- Потому что только так я тебе расскажу еще хоть что-то, сволочь, - добавляет он. - Я пожаловался тебе на брата один единственный раз и что ты сделал? Ткнул меня в это дерьмо лицом, спасибо большое. А я то почти забыл как это приятно, когда все твои слова используют против тебя. Давно ты заделался обвинителем в Визенгамоте?
В историях его путешествий нет ничего такого о чем нельзя было говорить. Они даже были законны, но рассказывать подробностей отчего-то не хотелось.
Или хотелось, но они все вдруг стали недостаточно... впечатляющими. А ему так хотелось удивить.
- В Танжере, в Марокко, - дернув плечом сознался Рабастан. Легче от этого не стало, а ведь все ищейки врут, что чистосердечное признание облегчает вину. - И еще немного в Индии. Или в Пакистане. Где-то на границе, там все сложно... с географией.
Старый шрам на боку, от заштопанной кое-как раны, заныл и Рабастан накрыл его свободной рукой. Он знал, болеть там было нечему - они сто раз проверили всю ли дрянь вычистили прежде чем шить, но проклятия не снимаются так просто. 
Мысли о том, чтобы отпить прямо из бутылки уже не казались ему такими ужасными.

Отредактировано Rabastan Lestrange (2019-03-30 10:53:41)

- Если бы я хотел тебя убить, то не стал бы давать возможности ответить тем же. И уж точно не стал бы играть на твоем поле, - качает головой Рабастан.
И вправду, мысль о том, чтоб прикончить владельца "Кельпи" на ринге прямо во время боя была сама по себе занятной, потому что никто из сотни свидетелей не смог бы сказать наверняка: предумышленное это убийство или роковое стечение обстоятельств. Но при таком раскладе можно было легко стать из убийцы убитым, а благородство в такого рода вещах Рабастан не поощрял. Выходить друг против друга с открытым забралом хорошо только тогда, когда на кону стоят деньги или чья-то гордость. Но уж точно не жизнь.
И если бы он на самом деле хотел смерти Валко, то не использовал бы яд. Или проклятие. Ничего такого, что может убить без необходимости личного присутствия. Почему-то это казалось важным, хотя на самом деле он никогда не желал его смерти. Скорее уж наоборот.
- Последний удар остался за тобой. "Обливиэйт" интересный ход, но... глупый.
Он хотел сказать "странный", или хотя бы "бессмысленный", но слово само соскочило с языка.
После угрозы оказаться в черном списке, Рабастан, крепче стискивает пальцы на горлышке бутылки. Как будто пытается кого-то придушить. Наверное, свое собственное желание.
То самое: захватить, взять в плен, присвоить, не отдавать никому.
Какая невозможная глупость. Куда глупее, чем последним ударом, способным переломить исход боя, впечатать в лоб противника безболезненный "обливиэйт".
"У тебя ни единого шанса, - напоминает он сам себе. - Ты проиграл с самого начала, помнишь?"
- Ты мог бы победить, если бы использовал другое заклинание. А я не подтасовывал результаты  хотя мог бы. Мог бы поставить всем выпивку за свой счет, и попросить подыграть мне и они бы сделали это. Мог бы наложить обливиэйт на всех, кто был в клубе, и они бы и не вспомнили, кто кого. Да и какая вообще разница?
Он мог бы сказать еще много, признаться, покаяться, но видит: Валко его не слушает. Или не хочет слышать. Рассказывает о том, сколькими увлекательными способами из Рабастана могут выбить душу где-то еще.
Так что Рабастан, перебивая его, говорит только:
- Я не хочу в другой клуб. Мне нравится… с тобой, - и это звучит даже хуже, чем в его голове, так что приходится спешно запивать слова ракией, надеясь, что послевкусия от них не останется.
- Но если ты приглашаешь, я хоть на край света поеду.
Он хмелеет быстрее чем Валко и уже после первого стакана чувствует, как комната начинает плыть перед глазами. Впрочем, он плавал на настоящем корабле и пережил не один день качки не распрощавшись с завтраком, так что заваливающейся линией горизонта его не испугать.
К тому же ковер на полу кажется таким мягким.
Рабастан садится на полу, подобрав под себя одну ногу, а второй упираясь в диван - совсем рядом с бутылкой. За спиной у него надежная опора из ножки невысокого, но крепкого стола.
На Валко он смотрит снизу вверх, как на новое воплощение собственного языческого бога. Тому, которому даже вырванного из груди сердца будет недостаточно в качестве жертвы. И не тянет руки, чтоб прикоснуться не из страха их лишиться, а от того, что не чувствует себя достойным.
И хотя они уже выяснили, кто победил, Рабастан все равно рассказывает. Потому что нельзя отказать.
Он рассказывает одну из тех историй, которую не рассказал брату, но которая привела его туда, где он есть.
Вылепила из него подходящего для себя героя.
- Не знаю как у вас, а в Британии принято отправлять детей в путешествие после окончания школы. Чтоб чуток глотнули свободы перед тем как на них свалятся долг перед родом, честь семьи и необходимость быть взрослым. Ну, по крайней мере те, кто может себе это позволить, точно отправляют. Отец мог отправить проветрить голову и меня и брата, так что... Я после экзаменов даже домой не вернулся. Сбежал в Индию. С чемоданом учебников, смешное дело.
Рабастан улыбается, вспоминая с каким восторгом таращился по сторонам, оказавшись в Бомбее. Как застрял на Гоа в сезон дождей. Как оказался в пустыне и нашел там сокровище. Он так мечтал увидеть мир и это был его первый шаг на пути к чему-то большему.
Он совсем не вспоминает о второй, незначительной причине своего побега: отец бы не отпустил его из Холла, до тех пор пока Наследник не вернулся бы домой из своего путешествия. А когда тот вернулся бы, место для Рабастана осталось бы только в семейном склепе, потому что конкуренты Родольфу были не нужны ни тогда, ни теперь. Настоящее чудо, что брат не убил его, раненого, прямо у ворот, когда Рабастан наконец соизволил вернуться.
Он никогда никому не говорил о том, какие у них с братом отношения, ни живым, ни мертвым. И Валко тоже не рассказывал и не расскажет, незачем. Та пара раз, когда они перемывали братьям кости - не в счет. Вряд ли каждый из них тогда выдал хоть десять процентов правды. 
- Там очень красиво. И иногда страшно - переходишь улицу и из сверкающих дворцов попадаешь в трущобы. А если уехать подальше от Бомбея, в какие-нибудь глухие деревни, можно посмотреть как колдовали когда-то везде. Без палочек, без формул. Видел бы ты, как они чувствуют магию, как будто берут и заплетают ее голыми руками, как нитки в жгут. А в пустыне, на границе с Пакистаном, до сих пор живут племена. Совсем дикие. Я попал там в заварушку с магглами, под конец семьдесят первого. Не думаю, что кто-то о ней слышал, но стреляли там без разбора, да и резали кого-попало. А потом стало совсем паршиво и мне пришлось уехать. Но я надеюсь, что вернусь туда. Когда-нибудь. В мире еще столько интересного.
Он тянется за бутылкой, собираясь выпить еще и едва не касается пальцев Валко.
- Не надо было геройствовать, но я влез. И получил за это, очень сильно. Так что это, - улыбается Рабастан, показывая на свою разукрашенную физиономию. - Просто детские шалости, дорогуша. Но мне нравится. Очень.
"Я буду носить их пока не сойдут, а потом заполучу новые".

Отредактировано Rabastan Lestrange (2019-04-28 17:30:46)