Слова Рика способны заморозить. Если не физически, то морально. Еще одна наглядная демонстрация принадлежности к высокому сословию. Сказано без эмоций, с легким налетом превосходства и отчужденно, словно это наскучившая и уже неинтересная тема. От такого тона хочется спрятаться подальше и тут же прекратить даже намек на разговор. Искусством замораживать людей словами кажется владеет любой аристократ, а обучаются этому с пеленок. Где-то между первым словом и уверенной походкой. Сейчас впору порадоваться, что их разделяет значительное расстояние, а ее глаза закрыты, что мешает увидеть его взгляд, который бы вторил словам.
И все бы ничего, если не одно, но весомое «но». В эту самую секунду рыжеволосая буквально чувствует, как расплескивается ненависть к себе, смешивается с какой-то горечью и отчаяниям. Столько лет прошло, уже давно было пора забыть Рика, его привычки и повадки, их общую короткую, но очень яркую историю. Все уповают на время, но почему оно помогает не всем? Почему одни забывают буквально через месяц, а другие и по пришествии пяти лет все помнят? Они были вместе всего лишь месяц - ничтожный срок, чтобы узнать человека и тем более понять. Но тогда откуда Мэригольд знает, что этот прием Рик использует, когда ему больно или противно, а продолжать разговор он не хочет? Абсолютно некстати в голове всплывает воспоминание, как Натали раскалывала лед, словно сковавший его своими прикосновениями. Как быстро это переросло в нечто большее, тогда впервые вся инициатива и верховенство принадлежали ей. Краска смущения заливает щеки, к ним хочется прикоснуться холодными ладонями и охладить, но это лишь привлечет внимание. Сейчас же это можно списать на духоту в помещении.
Ненависть к себе захватывает все сильнее. Как возможно помнить настолько отчетливо, что даже сейчас подушечки пальцев словно покалывает от желания вновь прикоснуться? Провести ими по гладкой коже…
Натали встряхивает головой, прогоняя воспоминания, пробуждающие в душе абсолютно неуместные желания. С того дня как Рик оставил ее, она столкнулась с порицанием некой части общества и семьи, вновь познакомилась с финансовыми проблемами. Ей казалось, что она выросла. Больше не было той маленькой рыжеволосой девочки, на смену ей пришла рассудительная, несколько замученная жизненными перипетиями женщина. Все изменилось, возможно потому, что поменялась и сама Мэригольд. Ей пришлось повзрослеть и не сказать, что это приятный опыт, а быть взрослой хоть сколько-нибудь приятно.
Когда человек молод, не озабочен проблемами и все еще верит в любовь, то он не ищет повод ля счастья. Ему хорошо просто оттого, что солнце встало, он может сорвать с любимых губ новый поцелуй, а впереди целая жизнь. Ему не жалко отдавать внутренний огонь, чтобы согреть сердце другого. Весь мир, кажется, может разместиться на ладони и в нем подвластно все, будто бы нет никаких обстоятельств выше и сильнее. Вопросы по плану «стоит ли?» тогда отпадали сами собой, ибо, конечно, стоит. Вместе можно горы свернуть, а дорога выстроится только шагнув на нее. Пока человек молод, его душа не изранена потерями и предательствами он способен любить без повода, может отдавать себя полностью и верить в лучшее, верить в «вас», даже если «вы» обречены изначально. Когда человек становится более опытным и взрослым, то приходит понимание, что мир не такой уж и радужный, а на дорогу стоит ступить, прежде взвесив все «за» и «против», надо понять посильна ли она. Про любовь и говорить не приходится, кажется орган, отвечающий черствеет и лишается способности.
Но есть вещи неизбежные и взросление одна из них. Почему же тогда даже сейчас какие-то осколки чувств по-прежнему имеют власть и она подается им? Как прежде ей не нравится его критичные высказывания о себе, заблуждения и холод, которым он пытается огородиться. Ей по-прежнему не нравится даже мысль о его возможной боли.
Ненависть к себе становится еще сильнее, когда рыжеволосая открывает глаза и отвечает, на казалось бы, утверждение не нуждающееся в ответе. Которое, возможно, стоило оставить последним в их разговоре по сотне причин.
- Это не было намеком, - девушка нервным движением заправляет прядь за ухо, а после едва ли не на одном дыхании продолжает, - Я понимаю, что для тебя понятия долга и чести превыше всего, также знаю и то, как ребенок меняет жизнь. Но я если я к этому была готова, строила свою жизнь с пониманием, что в ней будет Касси, то для тебя это изменение слишком внезапное. У тебя могут быть свои планы и цели, в которые ребенок может не вписаться, - остается невысказанным, что ему как аристократу не пристала бы связь с магглорожденной и тем более ребенком от нее. Зачастую такие отношения и последствия от нее прикрывали как могли. – И я всего лишь сказала, что не буду навязывать тебе ребенка и пытаться испортить жизнь. Но… Если ты действительно подумаешь и захочешь видеться с Касси, то я не буду препятствовать, поскольку считаю, что из тебя выйдет замечательный отец, - на поверхность сознания легко всплывает воспоминание об их танце. Как Рик мягко, но уверенно держал, вел и не забывал давать легкие комментарии. Так чарующе мягко, что рыжеволосая не улавливала суть, а наслаждалась звуками его голоса. На смену этому моменту приходят другие. То, как увлеченно Рик играл с дочерью – их пирамидка и хорошо сыгранная композиция. Кажется Натали и не замечает легкую улыбку на своих губах, когда она продолжает голос все еще таит тепло, но постепенно он уходит из тона, - Но если ты не захочешь менять свою жизнь… По разным причинам, - добавляет рыжеволосая, прекрасно осознавая, что помимо неприятия общества и его семьи, может быть и его банальная неготовность стать отцом, - То мы оставим все как есть. Выбор остается за тобой.
[25.01.1980] несётся в бездну мир, сорванный с петель
Сообщений 21 страница 22 из 22
Поделиться212019-05-04 21:21:44
Поделиться222019-05-12 17:54:31
Он и не думал, что услышит от нее что-то подобное. Точнее, не думал, что вообще услышит еще что-то. Казалось, она подвела черту, всей этой ситуации в целом и чертовому разговору в частности, но видно у него уже традиции или какая-то суперспособность ошибаться в людях и их намерениях. Сестра и даже вредный младший братец таких ошибок не допускают или же допускают куда реже, чем Рик. Весьма забавно получалось что среди таких родственников, которые даже не развивая способность к ментальной магии могли поверхностно считывать эмоции собеседников, средний Нотт уродился со способностью наглухо скрывать эти самые эмоции, отчего эмпатические навыки были не то, что нулевыми, а уходили едва ли не в минус. Не удивительно, что за столько лет он не догадался о манипуляциях отца. Точнее не так… Он знал, что отец им манипулирует, знал, что тот прекрасно осведомлен о причинах, заставивших сына-разгильдяя внезапно проявить интерес к пожирательским идеалам и выразить желание заполучить метку на руку, но и представить не мог, как далеко отец зашел в своих интригах и желании устроить его жизнь по своим понятиям и идеалам.
И странно понимать, буквально в один миг осознать, что эмоциональная составляющая человеческой природы для тебя более дремуча и мрачна, чем Запретный Лес. Казалось, что все, что можно было сказать уже было сказано, но слова Натали, торопливые, сумбурные, словно боялась не успеть их сказать, врываются в сознание потоком ледяной воды, сметающей все построенные цепочки, стирая намеченные выводы и топя резкое желание дернуть на себя дверь и скрыться, уйти как можно дальше от этого места и этого непростого разговора.
Натали удивляет. Она всегда его удивляла. Она всегда была другой. Словно из другого мира. Наверно, в какой-то мере, так и было, учитывая их положение и воспитание, они оба были выходцами двух разных миров, по какой-то нелепой случайности встретившиеся в этой безумной вселенной. Он не всегда ее понимал, а она всегда ее поражала. Восхищала. Ставила в тупик. Как сейчас.
С каким-то неуверенным удивлением, словно сомневаясь в правильности собственного вывода, Родерик понимает, что она дает ему возможность самому принять решение. Дает выбор.
Он уже и забыл, что значит, когда кто-то считается с твоим мнением, а не принимает решения за тебя.
Странное чувство. За последние годы Рик привык делать все, как велит отец, привык, что выбора, как такового и нет, если хочешь сохранить в семье хоть какую-то иллюзию на благополучие и идиллию, насколько это было возможно в ситуации когда семья, словно старое зеркало, разбилось на осколки и потеряло несколько фрагментов, что теперь не починить даже с помощью заклинания.
- Правда? - как-то совсем уж по мальчишески вырывается у волшебника, неконтролируемо, спонтанно. Как у человека, который просто боится поверить в услышанное. Какой из него отец? Еще утром Нотт бы засмеялся и сказал бы, что никакой. Трудно быть отцом, когда детей нет. Какое заблуждение. Все это время он уже был отцом и, если учитывать то, что его не то, что не было рядом, а он даже не знал о ребенке, отцом он был отвратительным. И зная себя, сомневался, что хоть по каким-то параметрам может получить плюсы. У него нет ничего, чем принято делиться с детьми. Только проблемы и семья, от которой лучше держаться подальше, так как убийство скоро станет чем-то вроде милой семейной традиции. Он не мог даже мысленно примерять на себя характеристику «хороший», что уж говорить о том, чтобы услышать ее от кого-то другого. Особенно от Натали. Ведь, казалось, из всех кто ходит по этой земле, у нее больше всего причин обвинять его и ненавидеть.
Но она всегда была доброй.
Вспоминает об этом с какой-то тихой, слабой мысленной улыбкой, как вспоминают о чем-то хорошем, но забытом.
Повисшая пауза тяжелой тишиной напоминает о том, что, наверно, ему надо что-то сказать, как-то ответить. Ему дали выбор. И уже одно это ввергало в ступор. Однако, вопреки всему, в чем-то Родерик все же был уверен. Эта уверенность еще не была окончательной, но она росла и крепла где-то внутри, прогоняя чувство потерянности и неопределенности.
- Мне нужно кое-что уладить, - самая завуалированная интерпретация того, что собираешься пойти и высказать все накипевшее отцу и громко хлопнуть дверью родительского дома. Но это был шаг, в котором Нотт был уверен, который, более того, был ему необходим — он чувствовал это каждой клеточкой тела. Осознание того, что должно быть именно так и никак иначе, било по коже электрическим разрядом, побуждая к действию. Слишком долго он терпел и даже его терпению подошел конец. - Ты… - жаль, что пресловутая уверенность не распространялась на то, что касалось Натали и дочери. Наверно, он просто запрещал себе думать, принимать решения, пока не поставит точку в отношении отца, пока не почувствует себя свободным от оков навязываемого долга и ответственности. - Поговорим позже, - наверно, выглядит как какой-то трусливый побег, но Нотт понимает, что в таком состоянии не может мыслить трезво — слишком много информации для одного дня, слишком много сумбура, слишком многое в раз перевернулось с ног на голову. Однако в одном он был уверен точно — глаза он на это не закроет, не забудет и не выкинет из голову, как какую-то лишнюю информацию. И совершенно иррационально захотелось, чтобы рыжеволосая поняла это. - Я правда хочу это обсудить, - для дипломата, сейчас Рик умудрялся продемонстрировать абсолютный провал в плане коммуникации. Каким-то мистическим образом он, у которого всегда язык был хорошо подвешен, что за словом в карман лезть не приходилось, не находил слов рядом с ней. В свое время слишком о многом оба смолчали, чтобы позволить себе непринужденную беседу.
Коротко кивнув головой в знак прощания, он первым выходил из палаты, решительно направляясь в сторону выхода.
Сложно. Все сложнее, чем он мог представить.
Но он разберется.
И начать надо с источника проблемы.
