В последнее время в жизни Крама наступило одно важное изменение – там появилась Йенсен. И не сказать, что он испытывал к ней что-то более серьезное, чем просто интерес, но с каждой их встречей и игрой в большую и чистую любовь он лишь возрастал. Даже странно, как София и Златан ни о чем е догадывались. Они ведь знали своего сына как облупленного, и что он никогда не согласится на эту авантюру с браком. Да просто эта традиция соединяться знатными семьями казалась ему достаточно глупой. Если он захочет жениться, то сделает выбор сам, а не потому что ему приказали. К слову, он понятия не имел, каким образом к свадьбе пришли его родители. Если честно, он и не хотел знать, потому что прекрасно понимал, что это надолго растянется. Не то, чтобы Никола не интересовался прошлый своих предков, просто не хотел слышать еще один аргумент в пользу этого безумия, на которое его подталкивают. Конечно же, в приоритете была карьера, ради которой Никола готов был пойти абсолютно на все. Семья в данный момент была бы только помехой, даже не смотря на то, что гипотетически она должна была быть фиктивной. По факту, они с Викторией не раз обсуждали, что это не нужно ни ей, ни ему. Кажется, в этом они были единодушны.
Многие заметили, что Никола стал более молчаливым, чем обычно и даже подшучивали, что ему теперь есть, что скрывать. После его сурового взгляда, которым он одаривал вместо ответа, эта тема на какое-то время забывалась. До следующего раза, пока игрокам в команде снова не станет скучно. Это жутко раздражало Крама, который считал, что его жизнь не касается никого, кроме него. Но все вокруг словно ополчились, пытаясь решить что-то за него. Такого не будет. Маг уже не ребенок, чтобы вестись на поводу сомнительных решений. Даже тех, кого он уважает и считает авторитетами. По правде, переписка с Йенсен спасала его. Хоть его слог был грубым, и с ним нельзя было обсудить художественную литературу, он каждый раз старался, представляя, как эта чертова норвежка улыбается. В ней что-то было, и даже Златан признался, что не представлял, что его младшему сыну так повезет. Про себя Никола улыбался, а на деле рычал в ответ что-то невнятное, словно озлобленный медведь. Его семья сама все решила за него, и Никола всегда в лицо говорил, что они заварили эту кашу – пусть сами и расхлебывают. Это не его проблема, что кто-то решил, что он что-то должен. Выпускник Дурмстранга любил и уважал родителей, но когда они перегибали палку, никогда не мог молчать, считая это наихудшим, что только могло произойти.
- Что ты здесь делаешь? – Крам недавно вернулся с тренировки и даже не успел снять с себя мокрую и потную форму. По его лицу видно, что он не ожидал увидеть Манолис и явно был не в восторге от ее визита, - Я же еще в прошлый раз сказал, что у меня много дел и мне не до тебя, - Это оправдание немного глупо звучит, когда ты стоишь без дела, но радоваться приходу Геры он не мог, потому что как минимум считал, что сейчас им не нужно видеться, когда он не в состоянии разобраться в самом себе, - Ты что-то хотела? – спрашивает, словно не знает, что она только и думает о том, как побыстрее стянуть с него одежду и сладко застонать. Эти мысли, признаться, возбудили болгарина. Только он не сразу поймал себя на мысли, что на секунду представил на месте Геры Викторию. Она слишком глубоко пробралась в его сознание и не хотела его покидать. Это злило Крама, потому что отвлекало от более важных дел в его жизни. Да, даже от квиддича. А тут Манолис так некстати. Оставаться в добром расположении духа было просто невозможно. Его никогда не раздражало, что Гера приходил без приглашения и будет его среди ночи своими поцелуями, но сейчас ей здесь не место и, казалось, Крам ясно дал это понять. Только почему-то Гера все еще была здесь. Видимо, он неясно донес свою мысль.
Крам откашливается, - Если ничего важного, то я, пожалуй, пойду спать, сегодня была сложная тренировка, - Никола начинает раздеваться, не обращая на Манолис почти никакого внимания. Он знал, что это, скорее всего, ее злило, но сейчас он не хотел ни говорить, ни трахаться. В его жизни все становится слишком сложно, а он терпеть такое не может. Крам никогда не избегал проблем, но сейчас хотелось отодвинуть решение вопроса с Герой на другой раз, когда в голове все будет намного яснее и, возможно, решение придет само по себе. Он даже не удосужился извиниться, потому что девушка пришла в его дом, где действуют его правила. А еще, если он не забудет, обязательно необходимо сменить защитные чары. Слишком уж просто Гера проникает в его жилище, заставая его врасплох, - Если тебе не хочется домой, то я могу попросить его, - он указывает рукой на эльфа, которого еще мгновение назад не было на месте, - за тобой поухаживать.  Я слишком устал, - он прямым текстом дает Манолис понять, что она выбрала не лучшее время для визита. Останется ли она здесь или вернется к себе – его не сильно волновало.

Крам ненавидел, когда в его жизни что-то принимало такой оборот, что приходилось сталкиваться с трудностями, которые ему не нужны и которых можно избежать. С приходом Манолис этих трудностей стало в два раза больше, и от этого мужчина становился еще более раздраженным. Гера вела себя так, словно понимает, что сейчас его лучше оставить в покое. И Никола был уверен, что она злится. Какая нормальная девушка позволит так с собой разговаривать? Но не мог ничего сделать, да и не собирался. Настрой говорил о том, что нужно оставить все на самотек. Гречанка, хоть и была проблемой, но все же хотелось надеяться, что она рассосется без какого-либо вмешательства со стороны болгарина. Он часто делал так с мелкими проблемами, потому что считал, что они не достойны его внимания. Гера, на удивления, не бросилась в истерику, что удивило Крама. Ему всегда казалось, что она, хоть и не ведет себя так, словно он ей принадлежит, но думает. Это, в общем-то, не удивительно, учитывая, сколько лет они связаны весьма странными для многих взаимоотношениями. Но его это устраивало. Никаких обязательств, никаких вопросов на счет того, где он провел весь день. Хотя, в его случае немного глупо о таком спрашивать, учитывая, что он столько времени проводит на квиддичном поле Шумена. Но время там чуть-чуть сократилось из-за появления в его жизни Виктории.
- Я не говорил, что у меня какие-то трудности. Я просто устал, - его начинает раздражать, что Гера играет в ту, кто лучше всех знает, кто в его голове. Но нет. Она не знает его, никто не знает. Эта попытка выглядит жалкой и смешной, но он молчит, потому что не хочет об этом говорить. Возможно, ему просто кажется, что он знает Геру. Он ловко выдает себя за того, кем нужно быть с ней. Что мешает Манолис делать точно также? Они одного поля ягоды и им лучше быть вместе. Но кто так решил? Никола сам хозяин своей жизни, - Это нормально, после того, как я весь день провел на поле, - Крам, на самом деле, редко чувствовал ту самую усталость, от которой хочется лечь и не вставать. Он получал удовольствие от того, что болели мышцы всего тела и изредка появлялись синяки от бладжера, - Усталость имеет свойство накапливаться, - он сыплет бесполезной информацией, надеясь, что это заставит Геру как можно быстрее отсюда уйти, - И сейчас у меня нет сил ни на что, - он не договорил, что нет сил на разговоры, но судя по настрою девушки, уходить она никуда не собиралась, хотя утверждала об обратном. Все же, женщины – слишком сложные. Говорят одно, думают о другом, а делают третье.
Все же отношения с Манолис стали привычкой и от каких-то вещей, не смотря на сильную волю, он не мог отказаться. А хочет ли? – Массаж, думаю, не будет лишним, - Крам поддается на провокацию и уже начал корить себя за это. Насколько же он слаб. Никола садится на диван, не желая разговаривать ни о чем. В голове слишком много мыслей, чтобы выуживать оттуда какую-то чушь, чтобы развлекать Манолис, - А еще мне нужно выпить, - домовик всегда прекрасно знал, что хочет выпить хозяин и в каком количестве. Алкоголь, конечно, не отличался разнообразием, но по его тону было ясно, что нужна бутылка и ник каплей меньше. Эльф не заставил хозяина ждать и налил половину стакана ракии прямо из бутылки. Никола видеть, что он пьет. Сложно было подобрать название этому явлению, но он не доверял, если ему приносили уже наполненный стакан. Мало ли, его захотят отравить. Случалось пару раз. Это научило болгарина быть осторожнее и думать о сохранности своей жизни. Он кивает эльфу, дав безмолвный приказ исчезнуть. Ситуация начинала на него давить. Манолис стоило бы уйти, но он попросил ее остаться. Крам – идиот, который сам роет себе яму. И с каждой секундой она становится все глубже. Еще немного и сам он оттуда не выберется.
- Нужно особое приглашение? – говорит он, не глядя на нее. Мужчина залпом выпивает содержимое стакана. Хотелось сказать что-то о том, что, если Гера здесь осталась, то должна принести хоть какую-нибудь пользу, - Я не врал на счет того, что устал, - это было не сколько просьбой, сколько приказом поторопиться. Никола утыкается носом в диван, прикрывая глаза. Он не хочет никого видеть и отдал бы все за то, чтобы вместо Манолис к нему пришла Йенсен. Норвежка была холодна, но все равно привлекала, Мерлин ее побери, - Будешь? – спрашивает он, не поднимая голову и указывает рукой на бутылку. Крам прекрасно знал, что ракия – слишком специфичный напиток. И некоторые, учуяв его запах, отказываются пробовать. А даже если дошло до согласия выпить, то единицы понимали, за что Крамы так любят эту, как выражались некоторые «анисовую вонючую дрянь», - Если тебе хочется чего-то другого, то ничего не осталось, - для гостей Никола всегда хранил что-то, но в последнее время запасы никак не пополнялись и примерно с месяц назад они с Герой выпили последнюю бутылку. А сейчас гости были весьма редким явлением. К слову, Крам знал, что рано или поздно Манолис к нему придет и ему нужно будет как-то объяснить тот факт, что он большей к ней не приходит. Даже если бы он на это пошел, он понятия не имел, что с ним происходит. А уж тем более, как объяснить это той, кого он трахал столько лет подряд. Хоть между ними больше ничего нет, разорвать это все слишком трудно. За столько лет уже успела выработаться привычка.

Не смотря на то, что Крам хотел, чтобы девушка ушла, она сумела сделать ему приятно и заставить мага забыть о происходящем. Никола прекрасно знал, что это ненадолго, но не мог ничего сделать. В голову сразу ударило наслаждение, которому просто невозможно было сопротивляться. Когда ты устаешь, то перестаешь адекватно соображать и Манолис могло показаться, что все снова как обычно. Но нет, так больше не могло продолжаться, но Никола скажет об этом немного попозже, когда будет более подходящий момент. Он никогда не боялся говорить напрямую, но сейчас что-то пошло не так и он оттягивал этот момент, словно что-то для него сильно изменится. Да, одна его часть прогоняла Геру прочь, утверждая, что она ему больше не нужна. Вторая же, только и делала, что говорила о том, что у него все прекрасно, рядом всегда есть та, которая понимает тебя лучше всех и при этом раздвигает ноги. Кажется, о чем еще он мог мечтать? Но так устроен человек, что он готов променять то идеальное, что у него есть, на что-то непостоянное и неизвестное. Да, Виктория для него была именно такой. И первое качество ни в коем случае не было отрицательным. Просто Крам прекрасно знал, что это сейчас между ними некая теплота, а потом это может измениться в мгновение ока. Он не хочет этого.
- Тебе нравится этот поганый характер, - чуть ли не стонет Никола, - Можешь соврать, что нет, но я ведь знаю правду, - он всегда был слишком самоуверенным и разговор в данный момент только подчеркивал это, - Ладно, я даже извинюсь, потому что я на самом деле слишком груб, - ему не хотелось дальнейшего конфликта. Он слишком устал от всего этого и не хотел усугублять ситуацию. Да, он чувствовал себя трусом, который бежит от проблем, но он не мог иначе, - Ладно, забудь, мне кажется, что я не способен сказать сегодня что-то связное и адекватное, - болгарин вздрагивает, потому что девушка надавила на какое-то не слишком удачное место, задев нерв. Но она ни разу так не делала. Стоило предположить, что она это специально. Крам решил пропустить это мимо, списав на случайность. Если такое повториться, то тогда уже он поставит гречанку на место. Мерлин, с ней было одновременно легко и сложно. Его жизнь напоминала полет за снитчем. Мяч вечно меня траекторию и заставлял то подниматься высоко в небо, но чувствовать ногами землю. Но и это не описывало их отношения с Манолис. Они были намного сложнее, и, кажется, сейчас достигли своего пика. И маг предчувствовал, что в этом нет ничего хорошего. Но лишь время покажет.
- Гера, нет никаких проблем, и ничего не случилось, просто я измотан, вот и все. Я не знаю, что ты от меня хочешь, - Такая позиция – не самая лучшая, но Никола легче притворяться идиотом, чем разбираться в проблеме. Но Манолис не глупая, если не сейчас, то в скором времени догадается. Самая главная проблема была в том, что Никола не в состоянии самому себе признаться в проблеме, он не признается в ней братьям и тем более гречанке. Она думает, что самая умная, Никола уверен, что он умнее. А кто выигрывает на самом деле – сложный вопрос, - Я не знаю, почему ты подумала, что что-то не так,  - он закатывает глаза от удовольствия. Гера этого не видит, но знает. Какой же он слабак. Не может сказать ей «прощай». Видимо, за столько лет он по-своему полюбил эту стерву и уже не готов был с ней расставаться. По крайней мере, не сейчас, - Всем свойственно желание побыть одному, понимаешь? – Крам был уверен, что вместо того, чтобы как-то разобраться с ситуацией, он, наоборот. Подливал масла в огонь, - сейчас именно такой момент. Дело не в тебе, - ох, Никола забыл, как обычно на людей действует эта фраза. Словно красная тряпка тореадора для быка. Но Гера не была быком. Она была женщиной, а это намного хуже.
- Остановись на секунду, мне нужно выпить, - Крам приподнимается и тянется к столику, наливая себе чуть ли не до краев. Ситуация требовала еще больше ракии. Он внимательно смотрит за тем, как течет прозрачная мутная жидкость и не знает, что делать дальше. Впервые за долгое время Никола чувствовал, что загнан в угол и не видит ни малейшего просвета, чтобы выйти. Мужчина с трудом, но выпивает все, что было в стакане, морщась. Легкая дрожь проходит по его телу, - Крепко, - сухо говорит он, понимая, что в горле стоит ком, - Точно ничего не хочешь? – Через силу он пытался быть вежливым. Наверное, это одна из тех черт, которыми не обладают представители мужского пола рода Крамов, но при необходимости она чудесным образом появлялась на несколько минут. Это, конечно, происходило слишком редко, но случалось, - Если ты хочешь заставить чувствовать себя виноватым в моем плохом расположении духа, что совсем не так, то этого не случится, - Он уже миллион раз сказал, почему и не хотел повторяться и поэтому замолчал. Это все было слишком странно. Чем сильнее Крам пытался все уладить, тем хуже становилось. Кажется, нужно перестать это делать, чтобы как-то сохранить внутреннее равновесие в данный момент и не сорваться. В порывах он жесток и не всегда думает о последствиях. В такие моменты лучше не быть рядом с ним, иначе все может плохо закончиться. Для него так точно.

В какой-то момент Никола показалось, что девушка перестанет донимать его глупым вопросом о том, что случилось. Ничего не случилось, и обсуждать здесь было нечего. Это приятное ощущение, когда тебе перестают капать на мозги после тяжелого дня. Крам в принципе не любил, когда кто-то пытался лезть ему в душу, а сейчас это было особенно неуместно. Пока Гера продолжала делать ему приятно и молчала, болгарин чувствовал умиротворение. Все же язык – главный враг всех женщин. Они наговорят какой-то чуши, а после существовало только два пути: или дальше гнешь свою линию, делая вид, что права или расползаешься в извинениях. Никола знал, что Гера никогда не извинится и, скорее, будет стоять на своем до конца. И за столько лет он мог бы привыкнуть к тому, что это всего лишь затишье перед бурей и дальше будет только хуже. Он бы мог сделать вид, что виноват и все такое, но он не в настроении под кого-либо прогибаться. Тем более сейчас, когда все так сложно. Никола не считал, что он должен как-то оправдываться перед гречанкой и это вызывало жуткое раздражение, которое он не скрывал. Крам, возможно, перегибал палку, но всегда считал, что прав. А если это оказывалось не так, то делал вид, что все равно не согласен. Мерлин, да они с Манолис чертовски похожи. Мужчина всегда это подозревал, но не знал, что настолько.
В один момент все изменилось. Гера выхватывает стакан из его пальцев и бросает в стену. В комнате сразу запахло анисом и по ушам бил звук осколков, разлетающихся по полу. Сначала Никола совершенно не смотрит на девушку, отталкиваясь руками от кровати. Он застывает в таком положении на несколько секунд, а потом поднимается. Становится прямо напротив Геры и не сводит с нее взгляда. Несколько раз он пытался что-то сказать, но это было невозможно. Как только Крам набирал в легкие воздух, дабы возразить Манолис, она начинала говорить еще более злобно, что, казалось, если он издаст хоть звук, то она его прикончит прямо на месте. Что там говорят, от любви до ненависти один шаг? Он знает, что она в него влюблена. Он тоже, по своему, но с Герой все не так, как с Викторией. Болгарин дает девушке выговориться, надеясь, что если она покричит, разобьет все, что попадется ей под руку, то будет легче. Но Крам слишком плохо разбирается в женщинах, чтобы делать какие-то выводы. Только он все равно пытался как-то оценить состояние Манолис и понять, почему она ведет себя так, словно с цепи сорвалась. Она кричала на него, и часто, только все это было в порыве страсти и после заканчивалось бурным сексом. Чем сильнее он злился на Геру, тем меньше на ней становилось одежды. Но так было раньше. Сейчас что-то изменилось. И он сам не мог ответить, что именно.
- При чем здесь она? – Никола стоит на месте, внимательно глядя на Геру. На его лице черным по белому написано, как сильно он зол. Но пока еще сдерживался, - Эта помолвка ничего не значит, я говорил тебе миллион раз, - повышает голос он. Крам врал, без зазрения совести, потому что даже себе не мог признаться, что ему нравится проводить время с Викторией. Она была другая, полной противоположность гречанке. Они как огонь и лед. В жизни мужчины было много огня и теперь ему хотелось нырнуть с головой в норвежские снега, - Не смей говорить, что я трус, - его руки сжимаются в кулаки и он делает шаг вперед, - Тебе лучше замолчать, - он не хочет говорить о Виктории и ему не нравится тон Манолис, - Ты ведешь себя как хозяйка в моем доме, но ты гостья и всегда ею была, - Возможно, он слишком жесток по отношению к ней, но девушка сама вынудила говорить так. Сам Никола не знал, это правда или нет, но не мог промолчать. Когда на него двигался смерч, нужно было его остановить любимыми возможными способами, чтобы он не пошел дальше и не разрушил все то, что у него было и могло бы быть, - Хватит делать выводы из пустоты, Гера, - он произносит ее имя так, словно бьет кого-то по лицу – резко, быстро и сильно.
- Я в кои-то веки решил побыть один, потому что у меня все сидит в глотке, - он указывает пальцами на свою шею, - И ты решаешь все усугубить, потому что, видите ли, ревнуешь. Если я трус, то ты мелкая дрянь, - сквозь зубы цедит он, - Которая думает, что все должны падать к ее ногам, - он делает круговой движение шеей, и она хрустит. Со стороны все выглядело так, словно он готовится к нападению и хочет дать отпор, - Мне кажется, что ты стала забывать, что я не принадлежу тебе. Хороший трах после сложного дня – вот что ты мне давала каждый раз на протяжении стольких лет, - незаметно для себя он говорит жесткие вещи, пытаясь не ляпнуть, что секс был единственным, что он всегда от нее хотел, - И мы бы продолжили, если бы ты не устроила мне цирковое представление, - Сейчас Гера была как тигр, который вот-вот перегрызет свою клетку, - Радуйся, что я не бью женщин, потому что ты напрашиваешься, - он отворачивается и бьет кулаком в стену. На пальцах кровь, но это было необходимое действие, чтобы в порыве злобы не сделать Манолис больно. Хоть она и была стервой, но вредить он ей не хотел. Даже в такие моменты он, представьте себе, был моралистом.

Пульсирующая боль от ударов в стену растекалась по руке и не давала ясно мыслить. Крам не мог подумать, что все так закончится. Ему хочется, чтобы Манолис закрыла свой рот и отправилась в ад, чтобы ее больше не видеть. Несмотря на ее красоту, ум, жестокость и факт, что Никола к ней безумно тянуло, она показала, что не нужна ему. Она истерична, вспыльчива и не умеет держать рот за зубами. Крам быстро оказался в магическом обществе тем, кого боготворят, кого уважают. И он не мог понять, как Гера смеет его унижать. Причины достаточно понятны, но она никогда не позволяла себе переступать ту грань, когда болгарин начинал на нее по-настоящему злиться. Огрызания между ними были нормой и заводили обоих. Но то, что говорили они друг другу сейчас, вызывало лишь злобу и отвращение. Гера была ему противна впервые в жизни, потому что проявила свою истинную сущность. Никола всегда думал, что она лучше его, что выше каких-то мелочей, на которые он обращает внимание. Увы, оказалось, что гречанка еще более мелочная, чем он мог себе представить. Женщины всегда были двуличными, так его учил отец, так учил старший брат, но ему везло, и до этого момента Крам ни разу не успел прочувствовать это на своей шкуре. Возможно, поэтому поведение девушки вызвало такую бурную реакцию.
- Я не спал с ней, - он говорит резко, и слова режут воздух, словно острый нож, врезаясь в уши, - Но если тебе будет легче от этой мысли, то да, спал, - безразлично говорит он, делая шаг вперед. Крам скалится, сжимая кулаки, что есть мочи. Он чувствует, как по костяшкам текут тонкие струйки крови и, возможно, это мозг его обманывает, но он чувствует четкий вкус металла на языке. Почувствовав это однажды, уже никогда не забудешь. Кажется, он узнал, каково это, когда у тебя полный рот крови, еще до Дурмстранга, когда Валко врезал ему по челюсти. Обстоятельства канули в лету, а вкус навсегда с ним, - Ты лезешь не в свое дело, Гера, - рычит Никола. Его бесит Манолис и хочется задушить ее на этом самом месте, чтобы она перестала устраивать сцены. Он ничего ей не обещал, он прямым текстом говорил, что между ними просто секс, но она, кажется, пропустила все мимо, будучи слишком увлеченной тем, что внутри нее был член Никола. Признаться, он тоже часто терял голову и обычно был не слишком разговорчив во время полового акта, но болгарин говорил о том, что все между ними никогда не зайдет дальше, не менее нескольких раз, он это точно помнил. А Гера, кажется, не хотела с этим соглашаться.
- Я слабый? – в голове Крама появилось недоумение, - Слабый, потому что отшил тебя? – еще шаг ближе, а рука ложится на ее шею, измазывая подбородок в крови, - Ты точно хочешь это проверить? – в его глазах горит безумие. Пальцы плотно обхватывают шею, но с трудом сдерживаются от того, чтобы остаться на своей позиции. Если бы он сейчас задушил Манолис, то мог на полном серьезе сказать, что она это заслужила. Но Крам старается быть выше этого всего. Глаза закрываются буквально на секунду, а после он разжимает руку, крикнув изо всех сил в стену, после резкого разворота, - Как же я тебя ненавижу, - будь на месте Геры кто-то другой, он бы не сдерживал себя. Любой представитель мужского пола лежал бы без сознания в лужи своей крови за то, что посмел так говорить с болгарином. Девушке долгое время было позволено слишком много и поэтому сложно было поставить ее на место. Она знала, на что способен Крам и использовала это сейчас, бросая ему в лицо фразы, за которые умирают. Но, кажется, греческой крови смерть не страшна. Впрочем, была в словах Геры какая-то правда. Он на самом деле стал слабее, когда сблизился с Йенсен и это его убивало во всех смыслах. Из-за нее он окажется в могиле и это лишь вопрос времени, когда это случится.
Никола решает пойти на крайние меры, только бы заткнуть Манолис. Он хотел, чтобы она ушла прочь, а она все не замолкала и продолжала принижать его, - Хочешь правды? – снова поворачивается к ней, расслабив кулаки, - Я трахаюсь с ней каждый день, она проводит у меня ночи и дает мне то, чего не даешь ты, - скорее всего, Гера сможет определить, что все это – выдумка. Слишком хорошо знала его характер, жесты, интонацию. Но если он не мог причинить ей физическую боль, то сделает ей больно иначе. Непонятно, зачем это ему, но хотелось ответить гречанке ее же картой, - она становится мокрой только от одного моего вида и снимает с себя все в один момент. А как у меня стоит, - щурится он, - как ни на кого раньше. А как она заглатывает, - протягивает болгарин, - ты бы миллион раз подавилась. Таких как ты у меня будет миллион, - огрызается Никола. Злость вынуждала говорить его то, о чем он никогда бы не подумал, но разум был затуманен и Крам не отдавал себе отчет в том, какие слова выходят из его рта, - Если ты думаешь, что такая единственная и неповторимая, то спустись с небес, в тебе нет ровным счетом ничего, - тяжело говорить такое той, кто тебя, вроде как, понимал, но эмоции, порой, любят сыграть с людьми злую шутку, заставив творить глупости. Но теперь Крам понимал, что Гере не место в его жизни.