Уговорить Джеймса отправиться в Мунго было сродни тому, чтобы уговорить огнедышащего дракона поджаривать не людей, а мясо для барбекю - Джеймс по причине, неведомой даже Лили (а уж она допытывалась, как полицейский на допросе!) терпеть не мог лондонский магический госпиталь, несмотря на то, что его жена проходила там стажировку и намеревалась работать.
- Ты видела их лица? - спрашивал Джеймс, делая страшное выражение лица. - Держу пари, дай им волю - так и начнут препарировать как несчастную лабораторную крысу.
- И я тоже? - с улыбкой интересовалась Лили, получая в ответ: «Конечно» - и тут же пиная Джеймса в бок. Впрочем, такие разговоры всегда заканчивалась поцелуями, так что долго обижаться на слова о любимом месте работы не получалось.

Вот и на этот раз - вернувшись с очередного задания Ордена, Джеймса домой привел Сириус, который первым делом попросил Лили, чтобы она «не волновалась».
Лили постаралась сохранять спокойствие, хотя если Бродяга говорил: не волноваться, можно было тут же начинать паниковать.
Ранили Джеймса глубоко, но, к счастью, не так опасно, как показалось на первый взгляд. Упреки и призывы быть более осторожным замерли на губах - она с мужем добровольно присоединилась к Ордену и хорошо знала, на что шла. На что шли они оба.
Дамблдор никогда не говорил, что будет просто.

Так что Лили оставила Джеймса на попечение Сириуса, с готовностью согласившего исполнить обязанности временной сиделки (Лили от всей души надеялась, что эти обязанности не будут включать в себя распитие огневиски «в качестве лекарства»), а сама отправилась в аптечную лавку.
Обычно она ходила в Лютный, совершенно не переживая о том, что это не совсем подходящее место для «правильной» гриффиндорки - в магазине у мистера Майринка можно было найти ингредиенты, которые некоторые аптекари и зельевары Косого не решились бы выставлять на прилавок, но сегодня лавка Иеремии Майринка была закрыта. Оставалось надеяться, что старый любитель экспериментальных зелий в добром здравии, просто решил денек отдохнуть, и отправиться в Косой.

Она знала, что Снейп после Хогвартса устроился в лавку к мистеру Теофилакту : к сожалению (хотя порой и к счастью) магический Лондон был слишком тесным местом, в котором то и дело можно было натолкнуться на старого знакомого или бывшего однокурсника.
Тут все о всех знали.
Она даже (упрятав на какой-то момент в тесную кладовую хваленую гриффиндорскую храбрость) попросила Мэри Макдональд, зайдя в лавку зелий, как бы между прочим узнать, как часто Снейп выходит к посетителям – Лили была уверена, что Северус предпочитает тишину и покой внутренних комнат, где можно погрузиться в любимое дело без необходимости дежурно улыбаться клиентам.
Мэри ответила, что это не лучший вариант, что Лили еще не раз придется столкнуться с Северусом и поинтересовалась, уверена ли подруга в своих чувствах к Джеймсу, чем вызвала гневное сверкание зеленых глаз.

Лили была уверена.
Но Северус когда-то был ей слишком дорог, чтобы равнодушно встречаться с ним взглядом, покупая нужные ингредиенты или вести обыденные разговоры о погоде со спокойным сердцем.
Поэтому потребовалось мужество, гораздо большее того, что необходимо было даже на заданиях Ордена, чтобы не развернуться после мелодичного звяканья дверного колокольчика – и не уйти прочь.
А еще большее мужество – стоять, слушая ровный и спокойный голос старого…друга. Голос, когда-то день за днем рассказывавший о мире волшебников, приоткрывавший магическую завесу перед простой девочкой из затерянного в английской глуши фабричного городка.

- Здравствуй, Северус, - хорошо бы ее голос звучал так же бесстрастно, как его. – Мне нужен рябиновый отвар и экстракт бадьяна, пожалуйста.
Вот так, сейчас он принесет нужные зелья, заберет деньги, она кивнет ему, снова звякнет колокольчик – и всё?
Разве так легко рвутся нити, когда-то казавшиеся крепче нерушимой клятвы? Лили давно простила Северусу гнусное слово, сказанное им в гневе и отчаянии – Лили не могла простить ему то, что он своими собственными руками рушил свою жизнь, упорно следуя не по тому пути, которого заслуживал. Вот только даже ей не хватило сил, чтобы заставить его свернуть с этого пути. Где та грань, за которой больше не стоит и пытаться, или её нет вообще?
Ответа на эти вопросы Лили не знала, но и уйти просто так не смогла.
- Так давно не видела тебя. Как работа?
Слова сродни пресловутому разговору о погоде, но даже это – лучше, чем тяжелое и густое, как вечерний туман, молчание.