Звон колокольчиков испугал ведьму, которая буквально на мгновенье задумалась о чем-то своем, даже скорее о ком-то. Последние месяцы происходило что-то непонятное, что-то неподдающееся логическому объяснению. Мир словно перевернулся с ног на голову, и Эмма совершенно запуталась как клубок мягких ниток, которым играл шаловливый котенок. Девушка даже не сразу осознала, что подобный звон означает лишь одно.

- Тревога? - выпучив глаза и соскочив с диванчика, вслух произнесла Вэнс. Она схватила по пути свой пока что не лимонного цвета халат стажера и бросилась в коридоры. Некогда тихое помещение точно волной цунами накрыло криками и воплями: где-то страха, где-то боли, где-то призыва о помощи. Ведьме пришлось слишком быстро принять серьезный вид, собраться с мыслями и не начать паниковать. Но как тут не паниковать? За эти несколько лет стажерства Эммелина лишь однажды попадала на чрезвычайную ситуацию, правда, та не была в таких масштабах.

Первый этаж. Шатенка любила сюда возвращаться в свои свободные от работы минуты, а сейчас она думала вовсе не о том. На глазах часть пациентов поволокли на второй этаж - тех, кто напрямую пострадал от оборотней [как потом выяснилось], часть - на пятый этаж, остальные оставались внизу, потому что палат попросту не хватало. Глазами бегая по обезумевшей толпе, Лина не знала: куда ей податься, с чего ей начать. Но тут одна из целительниц грубо толкнула стажерку в плечо, попутно впихивая ей в руки журнал регистрации и перо. - Не суйся пока на пятый и второй, опроси всех здесь. Запиши, потом нужно будет сов отправлять всем родственникам. Закончишь на первом, беги на второй. Целителей хватает, если что я тебя найду, - быстро проговорила рыжеволосая девушка и подтолкнула Вэнс вперед.

Номер десять. Эмма только успевает некрасиво вписывать имена, попутно выслушивая просьбы кого-то позвать, мольбы о прекращении боли. Молодые и не очень. Женщины и дети, мужчины и подростки. Все это перемешалось в один сплошной комок хаоса, запаха крови, криков и истерик.

Номер двадцать. Ведьма не следит за временем, не чувствует усталости, даже язык не заплетается - она выглядит довольно сдержано и спокойно. У некоторых приходится спрашивать имя по несколько раз, а имена тех, кто без сознания, называют окружающие пациенты. Имя за именем, фамилия за фамилией появляются на пергаменте, а затем вылетает сова одна за другой.

Номер сорок. Первый этаж переполняется как банка с горохом, который переваливается через скругленные края горлышка. Она наконец-то закончила и побежала на второй этаж, проталкиваясь через целителей и раненых людей, которые хвостом ходили за волшебниками в лимонных халатах и просили сообщить их родственникам.

Номер шестьдесят. Здесь все намного серьезнее. На втором этаже такой толкучки нет, но это не дает повода сидеть без дела - целители как заведенные бегали по этажу. Молодой маг, оказавшийся возле Эммы слишком внезапно, заглядывает в ее список и, понимая, чем она занимается, направляет ее в сторону по палатам. Это были оборотни. Вэнс слышала, как в агонии кричали некоторые люди, укушенные или оцарапанные этим зверьем. Некоторые имена уже были известны, потому проход по второму этажу закончился слишком быстро.

Номер восемьдесят. На пятом этаже почти тихо, слышно только шарканье бегающих колдомедиков о чистый и ровный кафельный пол в помещении. Не успела Эммелина пройти дальше, как к ней подбежала другая стажерка и, вручив список всех находившихся здесь пациентов, направила обратно: - Заканчивай со списком. Людей очень много, потом иди на первый этаж и помогай. Лине не оставалось ничего, лишь кивнуть.

И снова хаос. После тишины этот улей давил на уши своим шипением, жужжанием, криками и стонами. Ведьма успевала лишь помочь там, потом здесь, потом снова там и снова здесь, бегая от одного целителя к другому, от одного пациента к другому. Время летело беспощадно, лица менялись перед глазами так, что голова шла кругом, пока в толпе не разглядела кого-то знакомого. Слишком знакомого.

Пробираясь сквозь толпу, Эмма все ближе и ближе становилась к знакомой на вид девушке.

- Кэт? - кричит ведьма, но та не слышит. - Кэ-э-эт! Еще шаг и она легонько касается знакомой волшебницы. - Мерлин! Катрина, как ты там... что... Лина оглядывала пострадавшую, боясь лишний раз задеть ее.

- Ты должна лежать на койке! Зачем ты встала?

Печально выдохнув, ведьма последовала в палату за Розье, приближаясь к ней все ближе. А когда увидела, что та тянет ручонки к повязке, жестом хочет показать, что не нужно трогать, но почему-то медлит.

- М-можно? Из-под разорванной одежды Нотта видна повязка, но Кэти не будет трогать ее, если Лина скажет, что нельзя.
Вэнс покачала головой, измученно выдохнув. Она и хотела бы, чтобы возлюбленная ее друга могла коснуться его, быть чуть ближе, напомнить ему, что она рядом. Но это было очень опасно, ведь стажерка толком не знала, что может произойти при неосторожном движении рук другого человека.

- Кэт, лучше не надо. Правда, если кто увидит, что я позволяю пациентам такую свободу действий, мне мало не покажется, - тихо произносит ведьма, попутно хватая с кровати больничную карту. Девушка до последнего надеялась, что его порезы спутали с укусом/царапинами от оборотня, но тщетно. На ресницах выступили слезы, но Вэнс грубо смахнула их, глубоко вдохнув.

Катрина медленно кивнула и убрала руки, жадным взглядом исследуя лицо Дэнни. Даже сейчас он как будто напряжен. Может ли ему быть больно?

- Скажи... Что ему дали? - спрашивает она тихонько и опускается прямо на пол, держась за край кровати. Нет сил стоять, и плевать, что кафельный пол холодный, как лёд.

- Написано, что успокоительные и антисептиком обработали на основе календулы и зверобоя, - печально констатировала ведьма.

Розье на едва заметное мгновение разозлилась - успокоительное и антисептик? И все?! Но злость похожа на молнию, ударившую раз и тут же пропавшую. Катрина нервно кивнула. Да, она понимала, что больше колдомедики ничем помочь не могут, но все равно беззащитно всхлипнула:

- Ему больно?

Мерлин, если да, Кэт окончательно расклеится пол грузом вины. Если бы Нотту не пришлось встать между ней и оборотнем, его жизнь не висела бы сейчас над пропастью, из которой никому не суждено выбраться. Раз укушенный оборотнем в полнолуние, становился вскоре собратом собственного недоубийцы. Из полноправного мага за секунды становился лишь существом, подлежащим регистрации в Министерстве. Это была норма, к которой все привыкли и воспринимали, как должное, когда их это не касалось, но становилось дикостью, когда врывалось в жизнь.

Виновато посмотрев Катрине в глаза, Лина сначала хотела сказать о том, что на самом деле не знает, но вовремя остановилась. Дэнни дали хорошие успокоительные, обработали его рану, постарались усмирить разгоряченную от ран плоть. Вся боль и моральная, и физическая его еще ожидает, а это лишь цветочки перед началом огромного поля, усыпанного кровавыми цветами.
- Целители приложили все усилия, чтобы он мог спокойно поспать, Катрина, - как можно мягче ответила ведьма, - ему сейчас должно быть спокойно, по крайней мере, по сравнению с нами.

Что ж, это было хоть и слабое, но утешение. Кэт несколько раз повторила про себя, что это лучшее, на что они сейчас могли рассчитывать.

- Значит, оборотень? Для Вэнс это было приказом на "счастливую" жизнь, ведь лекарства от этого нет. Никакого!
На вопрос Эммы Розье долго молчит, не отводя взгляда от Нотта.

- Оборотень. Наконец, едва слышно выдыхает она, и вспоминает все до секунды - Дэнни, закрывающего ее от бегущего волка, звук рвущейся под зубами одежды, ощущение, когда пытаешься разжать мертвые челюсти, и запах крови. Всегда кровь.

- Мы справимся. Дэнни сильный.

Катрине, не любящей, чтобы ее трогали, удивительно все равно сейчас, хоть она и не порывается вернуть объятие. Она не привыкла плакать на чужих плечах, а только в подушку, скрываясь от любых посторонних глаз. Но она все равно благодарна:

- Спасибо. Кажется, Кэт повторяется, хотя важно ли это? - Расскажи... Расскажи, как вы с ним познакомились?

Розье выдавила очень неправдоподобную улыбку. Не со зла вовсе, просто ей было не до вежливых расшаркиваний, но ради Эммы она постаралась.

- Дэнни тактично избегает любых подробностей.

Что угодно, на самом деле, что займет мысли Катрины и позволит пережить долгое ожидание, её бы устроило. Любой рассказ, любая шутка - внешний шум, на который можно будет направить жадное внимание, как мотылька на свет. Пусть лучше вьется вокруг огня, чем тонет в мазуте сложных мыслей.

Глаза Лины округлились и стали напоминать большие блюдца, которые сияли как новые. Неловко получается как-то, но если это сможет хоть как-то отвлечь Розье, то она расскажет, правда, не в таких подробностях, чтобы вызвать у Катрины немного иные чувства.

- Ну, ты же знаешь его, - начала Вэнс, кивнув в сторону Нотта, - заноза в одном месте. И в первые дни, когда я только надела значок старосты, он чуть не попал в неприятность. Честное слово, я его чуть не прибила! Эммелина сжала кулак и покачала им перед своим носом. - Другие бы давно его наказали, лишили бы баллов факультет, но ...

Эмма резко замолчала, стараясь подбирать слова, которые нейтрально отразятся на ней и Катрине, чтобы безо всяких недопониманий. - Но я тоже неуклюжая, догоняя его, я уронила вазу. И нас чуть не поймали. Отсюда и уговор - молчать. Вот уже потом мне понадобилась его помощь, чтобы отыскать нужную книгу. Глупая была, хотела своего возлюбленного к себе привязать. Чувствовала же, что он Алису любит, просто не осознает!  Чтоб его дракл подрал! Ведьма громко фыркнула и звонко ударила ладошкой по холодному полу. Неприятный жар разлился по коже, и, цокнув, девушка непроизвольно прижала руку к груди. - Прости, уже вроде все расставили на свои места, но до сих пор не могу успокоиться. Какие же парни иногда бывают слепые! Тьфу!

Катрина чуть приподняла брови. Наблюдать за Эммой было как-то вновинку Кэт, почти также занятно, как смотреть на уличное представление. Вэнс была другой, на Розье совсем непохожей. Была человеком дня, лучиком теплого солнца. Кэт же была сумерками с первыми звездами на далеком небосклоне, несла прохладу прежде умиротворяющего спокойствия или бурной страсти ночи. Глядя на Лину, люди улыбались. Глядя на Кэт, чаще терялись. Занятный контраст.

- Это очень похоже на Дэнни. Прикрыв глаза и притянув к груди колени, Розье вся собралась в комочек, и только движение глаз под полуприкрытыми веками выдавали, что она смотрит на Эмму и слушает ее. - И не бойся, я знаю, что вы были вместе какое-то время.

У Вэнс нервно дернулся глаз, а затем с губ слетел неуверенный смешок. С давних пор ведьма надеялась, что эта связь останется только в стенах школы, не покинет тех мест, чтобы не касаться чужих сердец. И тот факт, что Дэнни все-таки рассказал Катрине про их детские интрижки говорит о многом: он им доверяет. Кому-то чуть больше, кому-то чуть меньше. Но про Лину Нотт бы точно не рассказал той, кого не любил бы больше себя. Шатенка решила промолчать, тем самым показывая, что не особо хочет про это заикаться. И не потому, что не хочет вспоминать, - просто все давно в прошлом.

Если это и задевало Катрину когда-то, то это время - да что, эти минуты! - миновали давно. К прошлому она не ревновала, хоть в какой-то момент Розье и было интересно, что нашел Нотт в Эммелине, которую Катрина сочла по первости простушкой. Но у каждого свои скелеты в шкафу и свои драмы, никто не прост настолько, насколько хочет казаться.

- Не выбирай себе кого-то, похожего на него. Убегай, если появится возможность. Кэт улыбнулась, но словно волна прошла по лицу, только и видели эту улыбку - печальную. - Иначе пропадешь, как я.

С чего такая откровенность? Катрина, видно, еще была в шоке больше, чем осознавала, и мысли, обычно глубинные, сейчас парили на поверхности, и было легко говорить вещи подчас жестокие. Она любила Дэнни, но никому другому не пожелала бы такой любви, которая переплавляет тебя во что-то иное, чем ты был раньше, и соединяет намертво с другим таким же беднягой. После такой операции мнить себя отдельно становится почти невозможно. И даже если вместе страдания больше, чем счастья, такое навсегда.

- Мне это не грозит, - улыбаясь ответила Эмма, - у таких мальчишек не приживаются в душе такие девчонки как я. Хотя... Эммелина невольно вспомнила Макса и мягко улыбнулась, слегка будто сияя. Там была совершенно другая история, совершенно другой человек. Казалось, что он был мягче, но и в то же время по-своему сложнее, чем Нотт. И почему девушкам нравятся проблемы? Может, потому что без них совсем скучно жить?

- Тогда тебе повезло, - миролюбиво отозвалась Катрина, не сказать, что завидуя, но... Но разве что совсем чуть-чуть.

Беспомощность обрела новые грани, как разбившийся вдребезги стакан. И Катрина беззвучно, рвано выдохнула, как завороженная глядя на страдание того, кого она так бездумно и беззаветно любила. И все равно ничего не могла поделать, и так будет теперь всегда. Даже вспори она собственную грудную клетку, отдай сердце, легкие, каждую косточку - не могла. Даже сложив на колени Нотта любой, даже самый низкий и стыдливый порыв души - не могла.
- Это ничего, - Кое-как попыталась улыбнуться она дрожащими губами, с трудом веря в собственные слова. - Ничего...
Нотт ничего не ответил, продолжая хранить молчание. Отныне он оборотень и от этого проклятья невозможно избавиться. Отныне он монстр, обречённый обращаться каждое полнолуние только за тем, чтобы убивать.
"Ничего", повторяла Кэт, но он ее не слушал. Он чувствовал, что она сама пытается себя в этом убедить, но знал, что это невозможно. Он больше не тот Дэниел Нотт, которым всегда был. И лучше бы ему было оставаться никем, чем пытаться ужиться со зверем внутри себя.
Не лучше ли было оставить его на ярмарке истекать кровью?..
- Прости, Кэт. - Тихо прошептал он, все ещё закрывая лицо рукой. - Это моя вина.
Девушка резко помотала головой, проигнорировав набат, забивший по основанию черепа:
- Не больше, чем моя.
Она аккуратно отвела руку Нотта, переплетя свои пальцы с его. Конечно, послушай Дэнни ее с самого начала, они бы избежали всего того ужаса, но если она будет винить его за это, то отравит сама себя. Поэтому Розье велела себе проглотить любое осуждение, которое уже никому не поможет. В сухом остатке у них есть они сами и неведомый зверь, которого предстоит укротить. Да и пока она слишком волнуется о Дэнни, чтобы думать о чем-то другом, кроме его боли.
- Посмотри на меня, эй. - Она наклонилась ближе, свободной рукой оперевшись на кровать. - Мы справимся. Обещаю.
Дэниел подобного "вторжения" не оценил, но противиться действиям девушки не стал. Он тяжело выдохнул, и с трудом заставил себя посмотреть Катрине в глаза, лишь спустя минуту трусливой попытки отвернуться.
- С этим нельзя. "Справиться". - коротко ответил он, поджав губы. - Я даже не знаю, можно ли с этим "жить".
- Можно. - Непримиримо отрезала Кэт. - И справиться, и жить. Знаешь, скольких покусали сегодня? А у половины семьи! Думаешь, что, их перестреляют, как бешеных собак? Это болезнь. Неизлечимая, я знаю. Но пока ты живой, я вытрясу из тебя душу, если потребуется, но жить ты будешь.
Отпустив безвольную ладонь Дэнни, Розье сложила руки на груди. Дай она волю вдохнуть чуть глубже, и сломала бы собственные баррикады, что ещё держали в узде истерику. Но Катрина специально дышала поверхностно, не зная даже, откуда взялись силы на жёсткие слова.
Нотт вновь оставил монолог Катрины без комментариев и лишь отвернулся, погруженный в собственные мысли. Пусть это прозвучит эгоистично, но ему сейчас не было дела до того, как другие планируют с этим бороться, но лично у него не было ни сил, ни желания. Возможно, это был лишь эффект от успокоительных, что загрузили в него, однако впервые в жизни Дэнни почувствовал, что значит "опустить руки". Катрина пыталась быть стойкой, но на сколько ее хватит? До первого обращения? И что она скажет потом, когда увидит в своем доме чудовище?