Daily Prophet: Fear of the Dark |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Daily Prophet: Fear of the Dark » DAILY PROPHET » [18.03.1980] radio waves
«When you're in hell, only a devil can point the way out»
Charles Selwyn, Elizabeth Pucey, Nikola Krum
Дата: 18.03.1980
Локация: Лондон, дом семьи Пьюси
Прессинг со стороны Чарльза переходит все границы и пора это остановить.
Отредактировано Nikola Krum (2020-04-08 20:10:14)
Лизе точно знала, что у неё проблемы посерьёзнее, чем обычно. Предчувствие этих проблем холодило спину, заставляло мурашки разбегаться по коже, перехватывало дыхание. Что делать с этим дальше, она слабо себе представляла: Чарльз Сэлвин не вызывал ощущения человека, который махнёт рукой на твой промах и просто забудет, ну с кем не бывает, скорее наоборот. Тем более, её неоднократно предупреждали, чем чревато непослушание, и ей не хотелось думать о последствиях, но приходилось. Мысли, одна другой хуже, так и ломились в голову, отбросить их в сторону было попросту невозможно. Эдриана стоило бы куда-то отправить, да только вот куда... связаться со свёкрами? Может, и стоило. Если бы Лизе была уверена в том, что они смогут позаботиться о мальчике лучше, чем она сама, именно это бы она и сделала, но сейчас, несмотря на всю нелогичность этой мысли, ей казалось, что сыну будет безопаснее всего с ней. По-крайней мере, не опаснее, чем где-либо ещё.
Когда Сэлвин появился с заданием для неё, Лизе уже рутинно подумала о том, что ей необходимо его выполнить, и это не будет обсуждаться. Если поначалу она могла ещё как-то попытаться оказать сопротивление, после первого его визита, то после следующего, да ещё и после того, как Никола Крам напомнил, что бывает с непослушными соратниками Пожирателей Смерти, Лизе убедилась, что будет делать то, что от неё потребуется, и будь, что будет. Она попросту не имела права на ошибку и на попытку диверсии, на кону была жизнь её маленького сына. Что будет с ней, её волновало мало, хотя бы потому что одна только мысль о том, чтобы жить в мире, где она стала причиной гибели Эдриана была невыносимо жуткой, вплоть до выхода в то самое окно, у которого она теперь часто проводила время, вглядываясь в дорожку через сад к входной двери, будто бы могла разглядеть там что-то другое, кроме пустоты и сгущающихся сумерек. К тому же, защитные заклинания и артефакты были расставлены по периметру не просто так. Хотелось бы ей, чтобы она могла натравить магию на Сэлвина, но она точно знала: как только она попытается дёрнуться, и пусть даже ей это удастся, на месте Чарльза окажется кто-то другой, куда сильнее, мощнее и страшнее, хотя она не была уверена, что это возможно. Потом ей уже не останется ничего, кроме как добровольно сложить голову на плаху. Сопротивление бесполезно — и сейчас, и в этом тёмном апокалиптическом сценарии в её голове.
Лизе нужно было сделать не так много: повлиять на программу радиостанции буквально в паре мелочей. До смерти супруга, Лизе никак не относилась к делам WWN: её знали, как миссис Пьюси, но она появилась там от силы пару раз, скорее потому, что была необходимость, а не из праздного любопытства. Её мало интересовал бизнес, наверняка именно поэтому все ожидали, что после смерти супруга она или продаст его поскорее, или оставит решение вопросов на управляющих, а сама будет всё так же отстранена от дел. Вероятно, так бы оно и было, если бы не небольшое обстоятельство в виде старых друзей покойного муженька, и тогда Лизе пришлось чаще появляться в офисе, чаще задавать неуместные и даже глупые вопросы, чаще напоминать, на чьи деньги выплачиваются зарплаты сотрудникам, которые не хотели идти навстречу или начинали указывать ей на её место (явно не в ряду тех, кто может отдавать указания). В этот раз, Лизе надеялась, что её послушают, и нужная (или скорее ненужная) передача в эфир не выйдет, но та мало того, что осталась в сетке радиовещания, так ещё и разговоры о ней обросли каким-то несусветных масштабов обсуждением и осуждением — естественно, не той стороны, которой было нужно. Лизе не слышала передачи, но до неё быстро дошли разговоры, а там...
А там она оказалась на краю пропасти. Она ругала и себя, и чересчур умного редактора, тотчас же потерявшего работу, и хотя это не добавило ей сочувствия и понимания в глазах остальных сотрудников, она, в целом, была уверена, что жизнь ему этим, может, и спасёт. Свою она, видимо, уже загубила, оставалось только ждать, когда на пороге объявится не слишком довольный Сэлвин. Или слишком недовольный.
Или уже начинать звать его хозяином, чтоб наверняка?..
О прибытии гостя Лизе узнала чуть раньше, чем он появился на дорожке у дома, благодаря охранным заклинаниям, впрочем, пропустившим гостя, иначе было нельзя. Она схватилась за палочку одеревеневшими пальцами, проверила заклинания на детской и указала домовику переносить сына в дом свёкров, если вдруг что-то пойдёт не так. Домовик исчез с глаз хозяйки и, Лизе надеялась, выполнит приказ безукоризненно. Сегодня от этого зависело если не всё, то многое.
Он ведь не может просто так взять и убить её прямо на месте, правда?
— Чарльз, какой сюрприз, — произнесла она самым неудивлённым тоном в мире, глядя на своего нежеланного гостя. — Дай мне хотя бы попытаться оправдаться и как-то загладить этот промах. Пожалуйста.
Не то чтобы она верила, что это поможет, но опустила глаза, тело застыло в позе прощения. Она чуть отодвинулась, давая гостю пройти внутрь и демонстрируя, что готова подчиниться любому его слову. Не любому, конечно. Палочку, на всякий случай, она спрятала в чехол в рукаве, готовая достать так быстро, как только сможет.
[nick]Charles Selwyn[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/34FwR.gif[/icon][status] [/status][sign] [/sign]
Чарльз Селвин был магом опасным, хотя и не самым лучшим. Просто там, где некоторые его соратники теряли голову и начинали бесчинствовать, Чарльз действовал систематично, всегда добиваясь своего. По этой самой причине он часто занимался допросами. Нет, он не орал, не бил просто так и никогда не применял круциатуса. Его холодная систематичность сама по себе внушала страх, он верил, что не нужно брызжать слюной и тыкать палочкой в глотки, чтобы получить ответ на вопрос. Методы Чарльзы были несколько другими, но действенными.
Он в нужную минуту включил радио и отошел к большому окну, засунув руки в карманы брюк. В зубах была зажата сигарета и дым немного щепал глаза. Чарльз с прищуром смотрел на город за окном, гадая, сколько же там магов, прячущихся и трясущихся от страха. Голос из радио, объявивший название следующего выпуска, заставил его неодобрительно склонить голову и прикрыть глаза.
Почему они никогда не слушают? Почему не делают, что велено? Чарльз был человеком слова, если он сказал, что никого не тронут, если условия будут выполнены, так бы и было. Даже с теми, что попадали к нему на допрос, если они говорили и говорили правду, а Чарльз мог отличить правду от вранья, он давал им быструю смерть, и не трогал их родных, как и обещал.
- Они мне руки выкручивают. Каждый чертов раз. – Сказал он, обращаясь в никуда и редко затушил сигарету о хрустальную пепельницу. Значит, настал черед для второго разговора. А Чарльз терпеть не мог повторять дважды. Он схватил плащ со спинки кресле, проверил, на месте ли палочка, и вышел из комнаты. Потом, перед тем, как дошел до следующей двери, аппарировал, поправляя воротник.
Входная дверь как-то слишком быстро открылась. Ждала его, значит? Понимает, что заставило его придти? Чарльз как-то сурово улыбнулся и, не дожидаясь приглашения, рукой сдвинул Элизабет с пути и зашел в дом. – Чарльз, это они, это не я. – Начал он монотонным голосом, осматривая комнату. – Чарльз, от меня ничего не зависело. Чарльз, это случайность, такого больше не повторится. – Он сделал паузу и стал медленно натягивать черные кожаные перчатки, палец за пальцем. Он не любил пачкать руки, как и не особо любил насилие. По крайней мере не так, как многие его товарищи. Чарльз понимал, что некоторые вещи должны были быть сделаны, и он поступал так, как должен был. – Вечные отговорки, мольбы и оправдания. – Он повернулся к ней и его глаза опасно блеснули в свете лампы. – Что ты можешь сказать, что я не слышал уже сотню раз? – Он приблизился к ней и положил указательный палей ей на губы, предотвращая рвавшиеся из нее слова. – Я люблю когда все просто. Я говорю что надо сделать, и говорю, что случится, если это не будет сделано. Ты это делаешь и я не требую платы за неповиновение. Просто же, ты согласна? – Он положил вторую руку ей на плечо и, задумчиво прищурившись, закусил нижнюю губу. – Ты думаешь, мне хочется каждый. Чертов. Раз. – Он отчеканил слова, чтобы до нее дошел полный смысл. – Принуждать делать то, что было велено? Нет, не хочется. – Он ответил на собственный вопрос и чуть сильнее сжал ее плечо. – И забирать у тебя мальца мне не хочется, и быть тут тоже, как и многие другие вещи, которые мне делать не хочется. Но вы, - он резко ее отпустил и отошел на шаг назад, все еще смотря прямо ей в глаза и тыча в ее сторону указательным пальцем. – Вы всегда считаете, что можно игнорировать приказы и надеетесь, что пронесет. – Чарльз усмехнулся и, отойдя еще дальше, прислонился к стене и сложил руки на груди: - Но хорошо, шутки ради, поведай мне, какая же такая вселенская трудность помешала тебе выполнить одну простецкую просьбу ради здравия твоего сынишки. – Он приготовился слушать, хотя примерно понимал, что именно ему скажут. Одно и то же каждый раз. Разве он не достаточно убедителен во время первого разговора? Или у некоторых настолько сильно чувство ложной надежды, что они будут хвататься за нее до последнего, вопреки здравому смыслу? Чарльз был верным последователем, преданным делу. А еще он был адекватным, и ничуть не походил на бешеных псов, которые, получив метку, начинали кидаться на все, что не было чистокровным. - Давай, не молчи, я жду душещепательной истории, которая тут же расставит все по местам и заслужит тебе второй шанс. А вторыми шансами я не разбрасываюсь. - Он сказал чистую правду. Мало кто получал его дозволение исправить проступок и сделать все как надо. Но, в конце концов, Чарльз же не животное, иногда надо было убирать палку и показывать пряник. Но войдет ли Элизабет в список тех счастливчиков? Это будет видно.
Чувство беспомощности — она здесь ничего не решала — накатило с головой, снова. Одно присутствие Чарльза Сэлвина действовало на неё удручающе: липкий, жуткий страх холодной рукой обхватывал сердце, не давая дышать, заставляя судорожно пытаться сделать хотя бы неглубокий вдох. Действовало это точно ушатом холодной воды, после него не оправишься, не вернёшься к себе, прежней. Элизабет было страшно — жутко, отвратительно страшно. И не было сил хотя бы попытаться играть в героя, как когда-то, когда Чарльз Сэлвин только появился на её пороге, или когда к ней в гости наведался Никола Крам. Нет, сейчас она точно знала, что не может себе этого позволить, поэтому позволила по-хозяйски отодвинуть себя с пути, спрятала взгляд и как будто вся сжалась в комок, поникли плечи, сжались в тугой замок пальцы. Ей хотелось быть как можно незаметнее, хотя она прекрасно понимала, что это попросту невозможно, её найдут и так, в любом состоянии. Найдут — и...
Дверь так и осталась незакрытой, у Лизе просто не было сил заботиться ещё и об этом. Она с трудом заставила себя не смотреть, как он натягивает перчатки. Зачем ему перчатки, Мерлин, палочка ведь не оставляет...
Горло сдавило спазмом, Лизе едва удержала внутри себя всхлип отчаяния. Пусть делает с ней, что хочет, лишь бы он не тронул Эдриана. Нельзя было думать о сыне, нельзя было — нужно было пытаться хоть как-то исправить эту ситуацию, если у неё ещё был на это хотя бы минимальный шанс. Она хотела что-то сказать, но Сэлвин не дал ей этого шанса, угрожающим жестом приложив палец к губам. Лизе почувствовала, что не может сдвинуться с места — его взгляд пригвоздил её к полу похлеще парализующего заклинания. Лучше было ничего не говорить, судьба её и так уже была предопределена. Холодная кожа тёмных перчаток обожгла губы, затем плечо, даже под домашним платьем, и ей захотелось оттолкнуть его, сбежать, спрятаться — но она не могла и сдвинуться с места. Не могла даже вздохнуть, чтобы не умереть от недостатка кислорода в лёгких. Сэлвин распространял вокруг себя тёмную ауру, и тот, кто игнорировал её, был или глупцом, или мертвецом. Лизе не знала, поможет ли ей тот факт, что она не игнорировала — скорее всего, скоро и она присоединится ко второй категории.
Сэлвин отпустил её, и способность дышать точно вернулась к ней. Лизе почувствовала, что дрожит, но не позволила себе сдвинуться с места. Ей хотелось упасть прямо в мягкие объятия кресла, потому что ноги предательски отказывались держать её прямо, но она не могла себе этого позволить. Лицо её было бледным, бледнее обычного — и только сильнее сжала губы, кусая себя изнутри, пытаясь вернуть себе хотя бы остатки самообладания. Она не знала, поможет ли это. Она не знала, поможет ли ей хоть что-либо в этом мире, или же её жизнь оборвётся прямо сейчас, прямо здесь. Практически на глазах её сына...
Когда Сэлвин заговорил об Эдриане, Лизе почувствовала прилив какой-то непонятной энергии. Она не могла позволить этому чудовищу даже приблизиться к мальчику, это она понимала абсолютно точно. Да, он властвует над ней. Да, он здесь главный, но это не значит, что она позволит ему причинить сыну вред. Эдриан был единственным, что оставалось в её жизни, и она не могла его не сберечь. Она была обязана — любой ценой.
Она прикидывала, как быстро успеет схватиться за палочку и есть ли смысл даже пытаться дотянуться до неё. Этот манёвр позволил бы ей пару минут форы, чтобы отвлечь Сэлвина, и хотя Лизе не была уверена, что получится хоть что-то, что сделает больше, чем разозлит его. Ей нужно было действовать мудро: может, подумать, как использовать некоторые защитные артефакты в доме... Даже если план был заранее обречён на провал, надеяться ей было не на кого.
— Я знаю, это моя вина, что сотрудники станции не воспринимают меня всерьёз. Я недооценила проблему, я подвела. Но этого больше не повторится. Все виновные наказаны, достаточно показательно, чтобы преподать остальным урок, — она сделала многозначительную паузу. Голос её зазвучал куда более уверенно, чем она предполагала он прозвучит, и она даже почти поверила сама себе. — Ты же понимаешь, что после смерти Таддеуса никто не будет просто так прислушиваться ко мне. Я там никто. Мне нужно время, чтобы заслужить их уважение, или чтобы они начали как следует меня бояться. Ты лучше остальных должен понимать, как это работает. Если ты хочешь, чтобы всё выглядело органично, мне нужно время. Немного времени, это всё.
Она вздохнула, сжав ладони. Не слишком ли самоуверенно и нагло звучало?
— Если мы хотим, — она специально сделала акцент на этом "мы", чтобы звучало так, будто они в этом заодно, — чтобы всё было всерьёз, мне придётся провести некоторую внутреннюю работу... Я пытаюсь, я...
Она почувствовала, как запинается о его взгляд, не то насмешливый, не то угрожающий. Продолжить ей помешал комок в горле — ей страшно хотелось обхватить себя руками, но она не позволила себе даже пошевелиться, снова точно пригвождённая к полу взглядом Сэлвина. Оправдания звучали жалко и неправдоподобно, ей хотелось провалиться под землю — возможно, именно там она очень скоро и окажется. Позади непреодолимой преградой холодила спину стена — отступать ей было некуда, даже если бы она смогла пошевелиться.
Отредактировано Elizabeth Pucey (2020-05-31 01:33:54)
[nick]Charles Selwyn[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/34FwR.gif[/icon][status] [/status][sign] [/sign]
Чарльз понимал какой эффект производит. Его боятся посильнее многих, и заслуженно. Но он никогда не пытался убедить кого-то в том, что его надо бояться. Он всегда поступал так, как говорил. И не торопился. Если бы в прелестную головку Элизабет ненароком закралась идея выбежать в незапертую дверь, он бы не стал ей мешать. И не кинулся бы следом. Зачем лишняя суматоха, если он все равно до нее доберется. Чарльз никогда ни за кем не гонялся, он шел следом. Не торопясь и не пытаясь сократить дистанцию. Еще никто от него не ускользал.
Он взял с полки колдографию в рамке и вглядывался в двигающиеся изображения, как будто напрочь забыл, что не один в комнате. Что, само собой, было не так. – Да ты продолжай, я слушаю и очень внимательно. – И он слушал, вникал в каждое слово. Чарльз Сэлвин всей изорванной душой верил в то, что у каждого должен быть шанс высказаться. Ровно, как и у каждого должно быть право на последнее слово. Последние слова важны, они ставят точку на прожитой жизни, подводят эдакую черту. Последние слова не стали последними лишь у одного счастливчика. Чарльз должен был его убрать за очень неприятный проступок и, когда он спросил, хочет ли тот что-то сказать напоследок, он кивнул, отошел к полке, плеснул в стакан ирландского виски и протянул напиток Чарльзу, попросив выпить за его здоровье, раз он сам уже не сможет этого сделать. Чарльз выпил и передумал его убивать. Тот человек исправил свой проступок уже на следующий день и с тех пор не доставлял никаких проблем. Отчего-то, казалось, с у Элизабет такой фокус не получится.
- Наказаны как? – Отчеканил Сэлвин, ставя колдографию на место и поворачиваясь к Пьюси. Он жег ее взглядом, ожидая ответа. – Интересно, какое у тебя определение показательного наказания. – Он позволил уголкам губ приподняться в опасной улыбке и сделал шаг по направлению к Элизабет. Чарльз не верил, что женщины не могут добиваться повиновения. Он видел женщин, которые ставили на колени одним взглядом, которые держали своих людей в такой строгости, что те слушались беспрекословно. Он всегда наблюдал за такими, потому что недооценивать их было нельзя, и ему было интересно, какими методами они контролировали своих людей. Оказалось, что очень изощренными и разнообразными.
- Как это «никто»? – Удивленно спросил Чарльз. – Мне всегда казалось, что на любой работе есть иерархия. Есть начальник, и есть подчиненные. Если бизнес принадлежит тебе, то по логике вещей ты там начальница. – Он как будто размышлял вслух над какой-то сложной философской проблемой. – Но по факту оказывается, что ты там никто. – Он сделал еще один шаг к ней. – Значит, Элизабет, там есть проблема. Но в чем она заключается? В них, которые отказываются слушать работодателя, или в тебе, кто отказывается наводить там порядок? – Чарльз задумчиво на нее посмотрел. Он бы не потерпел такого отношения. Он бы уволил всех и заменил их теми, кто хочет работать. В конце концов, незаменимых не бывает. И Пьюси не была незаменимой. Он мог заставить ее переписать владение радиостанции на одного из своих «коллег», так сказать. Но он лично не любил такие грубые методы. И не хотел лишний раз связываться с бюрократией – она вгоняла его в скуку. – А ты словами не играй, - он пригрозил ей пальцем, - мы, - он указал сначала на нее, а затем на себя, - хотим совершенно разных вещей. Я хотел, чтобы ты воспринимала меня всерьез и слушала, что тебе говорят. А ты хочешь, чтобы все мои слова были дурной шуткой. Видишь, мы оба разочаровались в наших желаниях. Видимо, это разочарование у нас общее. – Он тяжело вздохнул и скрестил руки на груди, делая паузу в своих словах. – Наверное, надо было отправить с тобой человека, который в состоянии решать внутренние проблемы. Согласен, мое упущение. – Он кивнул, соглашаясь с собственными словами. – Но понимаешь, у меня была надежда, что ты можешь мыслить и действовать объективно, что ты сама в состоянии справиться с трудностями. Наверное, я вкладываю слишком много веры в людей, которые делают все возможное, чтобы не оправдать моих ожиданий. – Чарльз еще не принял решения, как он сказал, часть вины была на нем – нужно было сразу понять, что у Элизабет кишка тонка навести порядок на своей же радиостанции. Но он так надеялся на то, что она пойдет ему навстречу, и что не придется угрожать, используя ее ребенка. Чарльзу не доставляло удовольствия это делать, он же не монстр. И мальца он бы не убил, дети не должны отдуваться за некомпетентность своих родителей, он бы передал его на воспитание, чтобы мальчишка вырос правильным, сильным и непохожим на свою мать. Да, именно так он бы и поступил.
Крам понимал, что Селвин просто так не отстанет от Элизабет, и ее семьи и обернуть эту всю ситуацию стоило так, чтобы не разочаровать при этом Темного Лорда. Никола дорога его шкура, как и дороги жизни каждого члена его семьи. Нужно действовать осторожно, чтобы не испортить свою репутацию. Но бросить Пьюси и ее сына в беде он просто не мог. Он обещал, что поможет. Сложность состояла в том, что ему необходимо разобраться с Чарльзом, убедить его, если не сменить позицию, то действовать мягче. Он жесток и иногда, как казалось болгарину, абсолютно не понимает, когда нужно остановиться. Граница между верным, и ошибкой для него, кажется, давно размыта. Никола знает его давно. Даже больше – благодаря Чарльзу Никола получил метку. Нет, маг никак не поспособствовал ему, скорее, не позволил ему не получить ее, хотя шансов у него было предостаточно. Вплоть до того, чтобы даже убить Крама. Но он этого не сделал. Какие бы цели не преследовал Селвин, он прекрасно знал, что болгары полезны в рядах Пожирателей Смерти и от них живых явно будет больше пользы живыми, чем мертвыми. Но иногда Чарльз, все же, забывал, что попытки запугать не всегда должны заканчиваться исполнением угроз. Тем более, были те, с кем такие методы были бы более эффективными. А Краму в очередной раз стало не по себе от того, что он в это влез, но не будь Элизабет бывшей женой Таддеуса, этого бы не было.
Он совершенно случайно подслушал, что Чарльз снова собирается навестить Пьюси. И ничем хорошим это не могло закончиться. Поэтому Никола без раздумий отправился к ней домой. И хоть его не звали, он знал, что Селвин может надавить на больные места, а если и это не поможет, то все может плачевно закончится для младшего Пьюси. Крам, хоть и не был в восторге от детей, но у него был племянник, Виктор, названный в честь дедушки и он не хотел бы, чтобы однажды он остался без родителей, потому что в один прекрасный момент такой безумец, как Селвин решил применить силу. Всему, даже безумию есть свой придел. Крам не убивал просто из удовольствия, а вот Чарльз создавал впечатления мага, который делает это, как раз потому, что ему приятно слышать крики и предсмертные мольбы. Никола тоже жесток и может ударить, если на него косо посмотреть, но не до полусмерти. Все его убийства были приказами, где все было достаточно прозрачно и справедливо по отношению к жертве или же за дело. Первый раз он убил руками, когда на них с Валко напали. И этот день он запомнит навсегда. После же было еще пара случаев. И неудачная попытка убить бывшего Йенсен. Тогда он действовал не своими руками, увы. Если бы не пообещал, то сделал бы все сам, и не было бы такого исхода.
Никола стучит в дверь, ему открывает эльф и он входит внутрь, быстро следуя на голоса. Он слышал, что Чарльз уже внутри и хотелось верить, что он оказался достаточно быстрым, и ничего не успело произойти. И да, ощущение его не обмануло. Чарльз стоял, скрестив руки на груди и говорил. По его лицу не ясно, доволен ли он происходящим или уже строит в голове жестокие планы на жизнь Элизабет, - Не ожидал тебя здесь увидеть, - говорит Никола, даже не глядя на Пьюси, - Не думал, что ты дружен с этой семьей, - он пока не торопился кидаться на мага, учитывая, что повода не было. Хотя, угрозы Элизабет и ее сыну – уже отличный повод, - Думаю, ты в курсе, что я хорошо знал Таддеуса, - кивает Крам, наконец переводя взгляд на женщину, - Элизабет, - еще один кивок. Он пытается прочесть в ее глазах хоть какие-нибудь эмоции, но он далеко не спец в этих делах. Крам был из тех, кому все нужно говорить напрямую, иначе он сам не догадается. Те, кто хорошо его знали, привыкли к такому, но не Элизабет, и тем более, не Чарльз, - И какой же повод твоего визита, Чарльз, - и хоть он был спокоен, тон его все де выдавал дерзость и вызов, мол, что же ты ответишь, правду или будешь лгать?
Никола поправляет пальто и чувствует в кармане палочку. Она, возможно, не понадобится, но он всегда был готов к битве, даже если придется идти против своих. Это опасно и глупо, но у него все же есть какие-то моральные принципы, против которых он не готов идти, - Я бы не отказался от выпивки, - эльф, который явно все слышал, почти мгновенно организовал три напитка на столе. Для Крама, удивительно, была ракия. Нет, от стакана ничего не будет, тем более, чем больше он пил этого напитка, тем больше понимал, что он перестает его пьянить, - Отлично, - негромко говорит он, левой рукой беря стакан. Не слишком удобно, но занимать правую руку он не намерен, пока не убедится, что Элизабет не угрожает опасность, - За встречу, господа, - он не чокается, лишь поднимает над уровне глаз стакан, салютуя собравшимся здесь и залпом выпивает мутное содержимое, громко поставив стакан на стол, - Я не помешал вашему разговору, - по очереди смотрит он на Чарльза и Элизабет, пытаясь понять, что же первый выдаст правду. И почему-то он готов был поставить все состояние своей семьи на то, что это будет не Элизабет.
Ей хотелось ответить, что их понимание наказания точно отличается, но она проглотила колкость, прекрасно понимая, что не в её интересах сейчас вообще подавать голос. Ей хотелось забиться куда-нибудь под землю, поглубже, чтобы Чарльз не мог её оттуда достать, желательно, никогда. Однако нужно было как-то держать удар, и Элизабет с большим трудом вспоминала те времена, когда не лезла за словом в карман ни при каких обстоятельствах. С того момента много воды утекло — и много чего изменилось в ней самой. Многое бы она отдала, чтобы вернуть свою нахальную натуру времён работы в Совете, ещё до смерти матери... Впрочем, навряд ли бы ей это сейчас хоть чем-то помогло.
— Я там без году неделя начальник, — пробормотала Элизабет, заставляя себя дышать, а не пропускать вдох каждый раз, как Чарльз делал шаг по направлению к ней. Навряд ли его это убедило в том, в чём она пыталась его убедить — в том, что она способна справиться с заданиями Пожирателей и тем самым была достаточно ценна, чтобы сохранить жизнь ей и её сыну. Чем больше она пыталась придумать ответ, который убедил бы Сэлвина отстать от неё хотя бы сегодня, тем больше загоняла себя в ещё большую яму. Мысли лихорадочно метались вокруг мысли об Эдриане — с каждой секундой ему было всё опаснее находиться в доме. Ей хотелось зажмуриться от отчаяния и просто смиренно ждать своей судьбы, но вместо этого она снова начала пытаться найти какую-то точку, которая заставила бы Чарльза отступить. Мало успешно, надо сказать, паника сковывала движение мысли похлеще заклинания верёвок.
— Мне нужно время. Немного времени, я... — она не успела договорить, потому что на сцене их небольшой драмы или трагедии, это как посмотреть, появилось ещё одно действующее лицо. Элизабет никого не ждала и уж точно не командовала никого впускать, видимо, домовик разобрался сам. Впрочем, когда до её сознания дошла мысль, кто этот гость, она поняла, почему его пустили без особых церемоний.
— Никола, — на выдохе произнесла Элизабет, чувствуя, как колени подгибаются под тяжестью происходящего. Она с трудом понимала, что происходит и что он тут делает, но тем не менее почувствовала облегчение смешанное пополам с тревогой. При свидетелях избавляться от неё будет не так-то просто — однако Никола был из Пожирателей, поэтому исключать вариант, где избавляться от неё будут уже двое, было нельзя. Она едва заметно сделала эльфу жест рукой, как бы подтверждая приказ гостя, и тот отреагировал мгновенно — неожиданно понимающее ей досталось в наследство существо. Свой напиток Элизабет нерешительно взяла дрожащей рукой, подумала и выпила до дна. Огневиски, которое она обычно предпочитала оставлять на самый крайний случай, пришлось как нельзя кстати. Странно, что не вино, которое она обычно употребляла, но видимо накал ситуации был очевиден даже волшебной большеухой прислуге...
Она в панике смотрела на Чарльза, отчаянно сигнализируя, что она ни при чём и визит Никола не был ею запланирован. Не хватало ещё, чтобы он подумал, будто она сама его вызвала, чтобы встать на собственную защиту, как будто это не могло добавить ей проблем. Впрочем, она была рада, что сейчас Никола мог бы отвлечь внимание Чарльза на себя, а она как раз успела бы придумать, как побыстрее вытащить отсюда Эдриана, а там...
— Просто светская беседа, — она всё-таки взяла себя в руки и сделала неловкий приглашающий жест рукой, предлагая гостям присесть, как самая настоящая хозяйка вечера. Быстрым взглядом метнулась по сгорбленной фигурке домовика, ожидающего ещё приказаний, и посмотрела требовательно, как бы напоминая, что он должен сделать, если события выйдут из-под контроля. Домовик не отреагировал, но Лизе знала, что ослушаться приказа он не может. Она снова едва заметно качнула головой, и домовик исчез из гостиной. Обычно этот жест призван был избавить гостей от необходимости созерцать прислугу, сейчас же Лизе хотела удостовериться, что тот исчезнет с места событий до того, как кому-то придёт в голову его устранить. До того, как он позаботится об Эдриане.
— Рада тебя видеть, Никола, но какими судьбами?
Голос её звучал неожиданно ровно, но взгляд метался от Чарльза к Никола и обратно — хотелось сбежать, но нужно было удерживать лицо. Прямо просить помощи она не намеревалась, но обстоятельства появления Никола на пороге её дома после их разговора намекали ей, что он прекрасно понимает, что происходит. Она слабо понимала, зачем он решил вмешаться и какие цели преследовал, оставалось только надеяться, что он не ставит себе целью навредить Элизабет или её сыну. По-крайней мере, в этот конкретный момент.
[nick]Charles Selwyn[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/34FwR.gif[/icon][status] [/status][sign] [/sign]
Чарльз источал ауру опасности, как хищник, кружащий вокруг жертвы, которая ожидала нападения, но не знала когда и как это случится. Но животным он не был, Чарльз всегда давал шанс и не любил грубое насилие. Для этого у Пожирателей были обычные громилы, которые похищали, ломали колени и убивали любыми методами, которые им нравились. В понимании Сэлвина такой подход был пошлым и недостойным. Он пристально смотрел на Элизабет, застыв в одном положении как статуя. Свет заставлял темные глаза блестеть, а напряжение в комнате можно было ощищать почти физически.
- Мне вот что интересно. - Начал он, вдруг сделав шаг навстречу Пьюси. Его голос не был угрожающим, что контрастировало с репутацией Чарльза, и это каким-то невероятным способом делало его еще страшнее. - Если ты сейчас не можешь добиться от своих людей подчинения, что делает тебя уверенной, что если я дам тебе, скажем, - он задумчиво наклонил голову, - неделю, результат будет другим? - Спросил Чарльз. Его просьбы выполняло много людей, и далеко не все из них были Пожирателями Смерти, и даже не всем он платил. Чарльз обладал куда более важной валютой - сведениями. Секреты - не монеты, стоит их отдать, ценность сразу исчезает. И он знал много секретов. Ему нравилось быть в курсе всего касательно всех, нельзя же иметь дела непонятно с кем. - Кажется, я ошибся касательно тебя. Я думал, ты любишь сына и будешь сговорчивой, как положено любой хорошей матери в твоей ситуации. Но нет, твоя вторая черта все перебивает. - Он впустил в голос нотки сожаления. - Знаешь, что это за черта? Нет отвечай, я сам. - Чарльз завел руки за спину и устремил внимательный взгляд на Элизабет. - Лень. - Его голос вдруг стал серьезным и твердым. - Тебе лень приложить чуть больше усилий, чтобы был гарантированный результат. - Открывшаяся дверь заставила его прервать мысль. Чарльз удивленно посмотрел на вошедшего Крама. Что он тут забыл? Пришел на выручку Пьюси? Что же, это будет забавно. В планах Сэлвина не входило вступать в драку. Пусть нападает, если хочет. Пусть мешает планам Пожирателей и выроет себе могилу. Его уже не будут принимать с распростертыми объятиями, когда прослышат, что он мешает планам Лорда. Крама окрестят предателем быстрее, чем бладжер, готовящийся размозжить чью-то черепушку.
- Никола, - поздоровался он, - почему-то мне кажется, что ты очень даже ожидал меня здесь застать. - Осталось понять как. Элизабет рискнула позвать поддержку? Это было бы опрометчиво с ее стороны. Но этот вопрос можно будет решить позже: - Пока еще нет, но мы с Элизабет узнаем друг друга поближе. Возможно наша дружба будет долгой и крепкой, - он сделал паузу. Чарльз был готов к чему угодно, хотя и выглядел расслабленным. - А может быть и нет. Как думаешь, Элизабет, мы будем друзьями, или нет? - Его тон был дружественным и спокойным, как будто он поддерживал легкую шутливую беседу с приятелями, а не скрыто угрожал. И зачем Никола сообщил ему о своей дружбе с Таддеусом? Как будто это на что-то влияло. Крам был типичным спортсменом, поэтому Чарльз совершенно его не боялся. Бояться надо других, тихих и непредсказуемых. Не таких как Никола: - Как сказала Элизабет, у нас светская беседа. - Ответил он. - Она может стать дружественной, а может и не стать. - Эльф принес выпить. Чарльз взял свой стакан, но пить не торопился. От него не ускользнул факт, что Крам взял выпивку левой рукой. Неужели все же задумал рискнуть и запятнать репутацию грубой силой? Глупо с его стороны, такие деликатные вопросы решаются разговорами и заключением теневых сделок, уж никак не дракой. - Помешал, если честно. Мы собирались поговорить о важности держать свое слово, о предательствах и последствиях. - Поймет ли Крам, что сказанное касалось не только Элизабет, но и его тоже? Чарльз был в этом не уверен. - Но можешь присоединиться к беседе, Никола. И так, насколько важно держать свое слово и должны ли у предательства быть последствия? - Он убрал стакан на небольшой столик, возле которого стоял, потом почти лениво достал из внутреннего кармана портсигар и закурил. Дело принимало интересный оборот и мысленно Чарльз решил, что если оба его собеседника поступят по-умному, миссис Пьюси получит еще один шанс. - Элизабет, прошу прощения, где мои манеры? - Он укоризненно покачал головой. - Угощайся. - Чарльз протянул к ней раскрытый портсигар, где были сделанные на заказ сигареты. Чуть крепче, чем обычные и гораздо более качественные.
Никола прекрасно понимал, что ему здесь не особо рады. Но это казалось по большей мере Чарльза. Элизабет просто вела себя достаточно растерянно, словно совершенно не знала, как реагировать на происходящее. Крам понимал, что она загнала в угол и понятия не имеет, как оттуда выбраться. Но он ей поможет, только доходчиво объяснит Сэлвину, что достигать цели таким методом он не будет. Пьюси – неприкосновенна и об этом уже не раз обсуждалось. Его не сильно волновало, пытается она сделать для Пожирателей или нет. У него были границы, которые он не собирался переступать. Можно сделать все иначе и не вовлекать вдову в дела, которые ее не касались. Чарльз, видимо, не подумал о том, что Пьюси понятия не имеет, как справляться с этим радио. И вместо того, чтобы разобраться, Пожиратель давит на нее, угрожает, словно от этого что-то изменится. Да, дело может сдвинуться с мертвой точки, но вряд ли это принесет тот результат, который необходим Темному Лорду. Не по своей воле болгарин оказался втянут в это, и удосужился углубиться в детали. Сэлвину же было плевать. По-хорошему, Крам должен был повести себя так же, но он человек, который всегда держит слово. Тем более, если оно дано тому, кого уже нет на этом свете, и перед ним нельзя будет извиниться за то, что подвел его.
- И я рад, Элизабет, - улыбается Никола, понимая, что пришел вовремя, - Я был тут неподалеку и решил проведать тебя, - отчасти это было правдой, но основная цель, все же, защитить ее от опасности со стороны Пожирателей, которой, при адекватном раскладе, могло бы и не быть, - Не думал, что это решение окажется особенно удачным и я смогу увидеть здесь Чарльза, - он кивает в сторону мага, - А ты какими судьбами здесь? Мне казалось, что после смерти Таддеуса тебе нет смысла появляться здесь, - он намекал на то, что тот бывал здесь сугубо по делам, когда Крам мог назвать себя если не другом, то, как минимум тем, кому ныне покойный маг был небезразличен, - я помогаю Элизабет в некоторых вопросах. Иногда женщине трудно оказаться одной, без мужского плеча рядом. Сын, к сожалению, еще пока не вырос, чтобы взвалит на свои плечи все то, чем занимался Таддеус, - прямее не скажешь, но Чарльз все равно считал, что здесь он желанный гость, - Если ты тоже помогаешь Лизе восстановиться, то я безумно рад, - Никола усаживается в кресло, закидываю ногу за ногу и, сцепив руки в замок, показывая этим, что он никуда не уйдет.
- Очень жаль, что помешал, но уходить я никуда не планирую, - даже Крам не знал, что может выкинуть Сэлвин и поэтому был достаточно осторожен, но не отказывался и от провокаций. Но тут просто интерес. Хотелось понять, как далеко он зайдет и как скоро включит свою голову, а не слепо будет выполнять приказы, - выглядит так, словно тебе не с кем поговорить, Чарльз, - ухмыляется болгарин, - Если тебя кто-то предал, то есть много тех, кто с радостью поддержит тебя и выслушает все, что ты захочешь рассказать. Почему для этой цели ты выбрал Элизабет – мне не слишком понятно, - каждый из них делал вид, словно все в порядке, а их обмен любезностями не расколол бы лишь ребенок. Хотя… кажется, он недооценивает детей, - Лизе самой нужна помощь, она осталась одна с ребенком, - если честно, он не сильно ее жалел. Он считал, что смерть Таддеуса – повод стать сильнее, а не обмякнуть и давать кому угодно давить на себя и что-то требовать. Но Крам делал поправку на то, что Пьюси – женщина и ей это дается чуточку сложнее, - Не в курсе, есть ли у тебя дети, но, думаю, останься твоя жена одна, ей бы тоже помогли, а не пытались решить свои проблемы в такое неудобное время, - Сэлвину пора остановиться, только он, кажется, не планировал этого делать. У него есть цель и он без остановки шел к ней, даже если путь был неверный.
Болгарин неторопливо потягивает ракию, морщась, когда Сэлвин достает сигареты, - Я бы обошелся без этого, - но он не может приказывать магу. Почему-то это сейчас кажется абсолютно неуместным. Ему бы стоило уйти, но он чувствовал себя, как дома и вел как хозяин, оставляя Пьюси на втором плане. Это не нравилось Краму и ему надело вести себя так словно все в порядке. Все не в порядке и Чарльзу стоит остановиться и уйти, - Элизабет, сын не здесь? – не хотелось бы, чтобы он случайно спустился сюда и увидел то, что может произойти, - Не хотелось бы, чтобы он что-то подслушал, - на самом деле Никола боялся, чтобы он не испугался за свою мать. Крам жесток, но Сэлвин ему не уступает, даже превосходит. И не дай Мерлин ребенок услышит, что произойдет, если Пьюси не согласится сотрудничать. Ему еще рано во все это углубляться. Если честно, он был удивлен, как она все еще не уехала куда-то отсюда. Ей было бы безопасно в любом месте, но только не здесь, где ее так легко найти. Но что-то подсказывало болгарину, что она никуда не денется, даже если Чарльз или кто-либо другой перейдет от угроз к действиям.
Отвечать на вкрадчивые ядовитые вопросы Чарльза Сэлвина не было необходимости, он не спрашивал — скорее, саркастично тыкал носом, как нашкодившего котёнка. Элизабет такое обращение было поперёк горла, но всё, что она могла сделать, это только глотать всё, что ей предлагают, и просить добавки. Она не владела ситуацией, она не была даже в том положении, чтобы давать отпор — всё, что ей оставалось, это покориться воле Пожирателей Смерти и пытаться делать то, что от неё требуют, как можно лучше. И это у неё выходило, надо признать, из рук вон плохо. Она не знала, что делать и как выбираться из ситуации, даже если Сэлвин даст ей ещё один шанс — она скорее всего провалится снова. Ещё раз ей навряд ли удастся выторговать себе свободу, значит...
Значит, ни она, ни Эдриан эту войну не переживут, а этого она не могла допустить. Ей хотелось закричать, но она не могла даже шелохнуться. Всё её естество обуял первобытный страх, ужас, отчаяние. Если бы уснуть, и проснуться снова дома, в Фюссене...
Появление на сцене Никола на мгновение разрядило обстановку, но та снова начала накаляться практически тут же, Элизабет кожей чувствовала, как скачет мурашками напряжение, не давая ни на секунду расслабить мышцы, заставляя отчаянно хвататься за любые, даже самые мелкие, знаки, что ситуация может ухудшиться. А она могла — буквально за секунду. Лизе не могла заставить себя расслабить прямой позвоночник, застывший в не самой удобной позе. Она стушевалась, когда Чарльз произнёс её имя, задавая совершенно идиотский вопрос про друзей, и ответила скорее от ужаса, что если промолчит, то смерть её будет ещё чуточку более ужасной. Теперь она уже почти не сомневалась, что исход этого всего будет именно таков.
— Хотелось бы верить, что будем, — голос ей изменил, и она поторопилась чуть откашляться, возвращая привычные спокойно-холодные интонации, которым очень хорошо учили в родном доме. Делай вид, что всё это тебя не касается, отстранись по максимуму. Сейчас это должно было помочь ей не потерять самообладания в сложной ситуации. Ситуации, выход из которой с каждой секундой казался ей ещё более невероятным и тёмным.
Кажется, появление Никола всё только усугубило — но на крайний случай у Лизе будет пара мгновений, чтобы попытаться скрыться. Как она сможет выбраться из страны, она не знала, но главное было оторваться от Сэлвина хотя бы сейчас, а дальше она что-нибудь придумает. Нельзя было впадать в панику, нельзя...
Она чувствовала себя лишней в собственной гостиной, ей хотелось уйти и чтобы господа Пожиратели разбирались между собой сами. Она не понимала, почему Никола появился здесь, почему решил встрять в разговор с Сэлвином — тот не казался типом, который легко перенесёт подобное оскорбление собственных планов... Нет, она была ему благодарна, но не понимала, чего ей это будет стоить. События последних месяцев показывали, что у всего есть своя цена — чаще всего непомерно высокая, из тех, что Лизе не под силу заплатить. Она боялась, что и сейчас она снова влезет в долги такой глубины, что не расплатиться до конца жизни, и речь была вовсе не о деньгах.
Стоп. Главное сейчас — Эдриан. Главное — отвлечь Сэлвина достаточно, чтобы домовик успел вывести ребёнка из дома, но это не должно быть проблемой. Остальное уже мелочи... Если мальчику придётся расти без матери, это не так страшно, как не расти вовсе. И хотя от мысли об этом ей становилось дурно, она почти заставила себя думать её — так становилось как будто легче удерживать внимание на диалоге двух Пожирателей.
Она смотрела на протянутый портсигар, думая отказаться — она курила, но ей не хотелось принимать от Сэлвина даже простое пожелание доброго утра — однако она не знала, как он среагирует на отказ, поэтому протянула руку и негнущимися пальцами взяла в руки сигарету.
— Благодарю, — она помедлила, прежде чем закурить, как будто лишнее движение палочкой могло быть расценено как акт агрессии с её стороны. Сигареты были действительно качественными, но Лизе не чувствовала вкуса — всё, что сейчас горчило на языке, было ужасом от осознания собственного положения и страхом за жизни, свою и сына.
Она скорее держала зажжённую сигарету в пальцах, чем курила — так, по крайней мере, было, чем занять руки.
Когда Никола спросил про сына, она почувствовала, как усиливается деревянность пальцев. Ей не хотелось отвечать на этот вопрос, не здесь, не при Чарльзе — это бы развязало ему руки, дало понять, насколько сильно она загнана в угол, ещё больше, чем ей хотелось бы показать — но она не могла молчать, это бы выдало её с головой. Она бросила быстрый взгляд на Чарльза, надеясь, что он останется незамеченным, и быстро проговорила, уходя от чёткого ответа:
— Он нас не побеспокоит.
Взгляд её, впрочем, против её воли метнулся к дверному проёму, где она в последний раз видела домового эльфа. Домовик, уже исчезнувший с места событий, точно его тут и не было, должен был находиться рядом с маленьким хозяином и раствориться в воздухе вместе с ним, как только ситуация начнёт выходить из-под контроля. Элизабет не слишком хорошо изучала психологию домовиков, чтобы разбираться, насколько им можно доверять такие тонкие материи, но она точно знала, что они не могут ослушаться приказов хозяин, и это делало его надёжным доверенным лицом. Тем более, он её понял — ей хотелось верить, что понял. У неё было так мало союзников, что даже в ушастом существе ей хотелось видеть поддержку и опору в такие тяжёлые времена.
Она не знала, как правильнее вести себя, поэтому предпочла наблюдать, как будут развиваться события. Больше ничего ей не позволяла сковывающая рука липкого страха.
[nick]Charles Selwyn[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/34FwR.gif[/icon][status] [/status][sign] [/sign]
Чарльз не верил в бездумное насилие. Многие Пожиратели упивались смертями и мучениями, но только не он. Чарльз верил в абсолютный порядок. Он говорил, что ему нужно, и ожидал, что его просьба будет выполнена. Ему был нужен результат, поэтому дать адекватное количество времени было в его интересах. Чарльз никогда ни от кого не требовал невозможного, даже от своего домовика. Он прекрасно понимал, что у всех есть лимиты и у него хорошо получалось видеть грани. К сожалению, некоторые сами не понимали своего предела. Он был уверен, что Элизабет может добиться от подчиненных повиновения. Методов же было много - пара показательных увольнений, ультиматум, а если не вышло - уволь пару магов с высоких позиций и повысь того, кто будет благодарен за возможность показать себя. Именно так он бы и сделал на ее месте. Люди недооценивают силу благодарности. Помоги какому-нибудь бедолаге прыгнуть выше головы и он пойдет на многое, чтобы отплатить за щедрость.
Появление Крама ему не понравилось, но это ничего не меняло. Это Никола надо быть осторожнее. Никому не понравится, если он начнет мешать достижению целей, это сразу поставит под сомнение его верность. Селвин, конечно, сам грешил тем, что влезал в задания других Пожирателей, но он лишь заставлял использовать другой подход, результат оставался тот же. Ему не нравилось, что многие единомышленники слишком резво разбрасываются непростительными. Лишние пытки и ненужные убийства вредят всему движению.
- У нас с Элизабет есть общие интересы. - Начал он, сверкнув глазами. - К примеру, мы оба хотим, чтобы ее семья жила долго и счастливо. И чтобы бизнес покойного Таддеуса не потонул из-за смены менеджмента. - Он пристально смотрел на Крама, пытаясь выяснить, насколько он верен Лорду. Сотрудничество Элизабет было необходимо для важных целей, даже Чарльз не знал всего плана, хотя и догадывался об общей картине. Как далеко готов зайти болгарин, чтобы уберечь Элизабет? Проверить было бы интересно, но Чарльз не собирался отвлекаться от задачи. - Не буду утомлять тебя деталями. - Крам был спортсменом, Чарльз не особо любил квиддич, поэтому при всем желании не смог бы донести нюансы смены власти в британских частных компаниях. Ему бы просто не хватило знаний преподнести культурные особенности, политику и деловые правила в виде спортивнфх метафор.
- Вот и мне хочется думать, что мы будем друзьями. - Его голос был дружелюбным и это звучало устрашающе. Но Чарльз мог быть дружелюбным, особенно с теми, кто следовал инструкциям и прилагал усилия, чтобы добиться результата. - Чем больше, тем веселее. - Он кивнул Никола. - С чего ты так решил? Неужели думаешь, что из Элизабет настолько плохой собеседник, раз за отсутствием лучшего варианта я решил поговорить с ней? Я вот так не считаю, мне кажется, у нас была очень продуктивная беседа, которая может привести к долгому сотрудничеству. - Чарльз откинулся на спинку стула и удержался, чтобы не закатить глаза. Все его намеки пролетели мимо. Крам не уловил, в чем была суть сказанного и каким-то боком перевернул все с ног на голову.
- Посмотрим. Я все ожидаю предательства. Если оно все же произойдет, может я и воспользуюсь твоим советом. - Он бы предпочел разбираться с предателями сам, но если вдруг Крам решит сломать весь план из-за своих симпатий к вдводе Таддеуса, ближний круг сделает из него показательный пример. - Элизабет, - он всегда использовал только полные имена, сокращения никогда ему не нравились, они как будто преуменьшали значимость человека, делали его чем-то не серьезным, - будет в порядке. У нее есть средства и возможности, чтобы встать на ноги и доказать всем, чего она стоит. Я же прав? - Он чуть повернул голову, чтобы видеть лицо Элизабет. Чарльз почти решил, что даст ей еще одну возможность хотя бы за стойкость. - А если тебе, - он снова повернулся к Краму, - хочется помогать вдовам, сходи на Глостер Роуд, там принимают пожертвования для вдов, оставшихся без средств для существования. - Чарльз не сильно жаловал подобное, он верил, что каждый может выбраться из ямы, если приложит достаточно усилий. Но стартовый капитал нужен всем, поэтому какая-то доля здравого смысла в таких фондах все же была. - Если бы у меня была жена, она бы понимала, что есть время для действий, а есть для скорби. И я умер бы спокойным, зная, что мой бизнес в надежных руках. - Все же, Чарльз в некоторых моментах был истинным британцем. Таким как он, выходцам из старых семей, было привычно ставить семейное дело в приоритет. Они развивали бизнес и постоянно натаскивали преемника, и запасного преемника тоже, чтобы никто из них не разрушил все то, что выстраивалось столько лет. Он внимательно следил за всем, что происходило. Видел, как осторожно прикурила Элизабет, как Никола скрывал свое неодобрение. - О, готов поспорить, что мальчишка уже на старте, хотя будь я на ее месте, давно бы уже отправил погостить к родне куда-нибудь подальше. - Это если бы он был на ее месте, но Чарльз умолчал о продолжении такого развития событий. - Ну ладно, - он хлопнул в ладоши и потер руки. - Обратно к делам. Элизабет, - он чуть повернул стул, чтобы говорить с ней лицом к лицу. - Я склоняюсь к тому, чтобы в качестве жеста добрых намерений дать тебе неделю. И одолжить одного человечка на пару дней. Скажем так, он очень опытный специались по управлению персоналом. Думаю, тебе не помешает у него поучиться. - Этот человек не был Пожирателем Смерти, он был бизнесменом. Это был тот самый маг, которого Чарльз передумал убивать, которому дал второй шанс и ни разу об этом не пожалел. - Это мои условия. - Неделя роли не играла, но идея привлечь помощника для Элизабет была занятным экспериментом. Ему было интересно посмотреть, что из этого выйдет. В верности мага он не сомневался, тот был благодарен и стремился всеми силами это показать.
Крам не сильно любил запах дыма. Он не обращал внимания, когда рядом курили другие, только когда в нем было столько алкоголя, что уже как-то не важно, что происходит вокруг. Пусть хоть стаканы бьют друг другу об головы - не важно. Никола морщится, когда до его ноздрей доходит клубок дыма, а после он машет рукой перед носом, чтобы избавиться от этого неприятного запаха. Лизе, кажется, никогда не курила при нем, но рядом с Сэлвином что только не сделаешь, особенно, когда он предлагает так настойчиво. Тот, кто не знал Чарльза, вряд ли бы понял, что он угрожает почти каждым сказанным словом. Но Никола знает, что за всем этим стоит. И именно поэтому он не хочет оставлять их наедине. Элизабет, да простит его Таддеус за такие мысли, сейчас не в состоянии противостоять такому, как Чарльз. Он намного сильнее. Даже болгарин иногда понимает, что ничего не может сделать, к сожалению. Но только не в этом случае, когда от цели защитить Лизе он ни за что не отступится. И да, Крам понимает, что у него будут проблемы, только вот лучше так, чем чувствовать стыд перед покойным Таддеусом. Крам всегда держит свое слово, даже если никто не проверит, выполнил ли он сказанное. Главное быть честным с самим собой.
- Чарльз, я, конечно, все понимаю, но с чего ты решил, что знаешь, кому сколько времени отведено для скорби? – спрашивает Крам абсолютно спокойным тоном, - Когда Элизабет будет готова она, возможно, начнет сотрудничать. Пока не время, тем более ей нужно заниматься ребенком, это самое главное, - считал ли так Крам на самом деле – совсем не важно. Важно, чтобы это слышал Чарльз. Никола не хотел вести себя слишком агрессивно перед Пьюси, поэтому приходилось немного изощряться, чтобы противостоять Сэлвину, - И мне кажется, у тебя совсем нет понятия о личном пространстве и границах, - у него, к слову, тоже, но сейчас он давит на Чарльза, а не он на него. Оттого отвратительные черты в характере Крама сейчас можно было не упоминать. Ну, только если Чарльз не решит ответить ему той же монетой. Но сейчас это только отнимет его время. Чарльз явно не в восторге, что Крам каждый раз появляется в неподходящее время, но это выигрывает возможности для Пьюси. Если честно, болгарин не понимал, почему она до сих пор не сбежала. Она могла сделать это много раз, но почему оставалась здесь. Глупая, в Лондоне опасно. Даже Совет стал бы для нее более безопасным местом и Лизе должна это знать, - Я тебя вижу здесь слишком часто, Чарльз. Мы с Лизе, кстати, вместе учились в Дурастранге, - и никогда толком не общались, но об этом Сэлвину не нужно знать.
- Прости, но я не любитель вдов, за исключением тех, кого любили мои друзья, - Чарльз, как всегда, пытается задеть Крама. По началу такого напряжения между ними не было, тем более, Чарльз способствовал тому, чтобы Никола оказался среди Пожирателей, но это не имеет значения в данной ситуации. Сейчас это сугубо личное. Хотелось бы спросить, чем радио поможет Лорду? Станет наводить больше ужаса? Все и так боятся Волдеморта и у болгарина есть сомнения, что для него радио, которым ныне владеет Элизабет, имеет такое огромное значение. Кажется, тут уже дело принципа, не более, - Хотя, я удивлен, почему ты знаешь о том, где принимают пожертвования. Не сказал бы, что ты похож на того, кто может расстаться хотя бы с одной монетой, - Никола намеренно пытался принизить Сэлвина. Сейчас это, почему-то, доставляло особое удовольствие. Приятно победить там, где никто и не пытался, кроме тебя, конечно же, - Может ты влюблен в Элизабет? Иначе я не понимаю, почему ты здесь так вьешься. Кажется, все предельно просто – ей нужно время решить все. От твоего давления ничего не пойдет быстрее, - многие решали проблемы таким образом, в том числе и Крам. У них с Чарльзом слишком много схожего, но Никола знает, когда остановиться, а Селвин, увы, идет до конца. Толку, если он все равно не добьется цели. Он упорный, но болгарин упорнее.
- Ты и про Эдриана не забыл. Тебе явно не безразлична Лизе, - смеется Крам, переводя взгляд с Пьюси на Сэлвина. Ему нравилось над ним издеваться, - Ладно, Чарли, - он позволил себе обратиться к мужчине именно так, - хватит ставить какие-то условия и рамки. Если тебе нужно радио, то давай Элизабет будет ставить условия, - Пьюси была не слишком разговорчива, но он просто растерялась, как предполагал Никола. Ничего, он здесь и держит ситуацию под контролем. Сэлвин ничего не сделает ей, потому что ему на самом деле нужно радио. А Эдриана он не достанет, Крам позаботится о том, чтобы он был как можно дальше отсюда. Если у Элизабет нету того, кто может приглядеть за сыном, то он попросит Софию. Она все равно постоянно жалуется на то, что в доме ей одиноко, - Человек? Ты даже лично не можешь со всем разобраться? – с вызовом спрашивает Никола, - Я думал, ты более профессионально и ответственно относишься к поручениям, - Да, он хотел вывести Сэлвина из себя. Чтобы у него был повод применить силу и навсегда от него избавиться, - теряешь хватку, раньше было намного больше толку с того что и как ты делал, - Крам даже не скрывал, что напрашивается. Главное, не разнести дома Пьюси, ведь Таддеус не был бы этому рад.
Лизе чувствовала, как страх снова (как будто он когда-то отпускал!) начинает сковывать её сердце ледяной рукой. Никола, появление которого она изначально восприняла как спасение, распалял обстановку ещё сильнее, и Лизе казалось, что воздух раскалился настолько, что вот-вот полетят искры, не нужно даже палочку доставать. Она боялась дышать, чтобы ненароком не спровоцировать взрыв. Меньше всего ей сейчас нужно было, чтобы Сэлвин разозлился и отнял у неё последний шанс на исправление — или убил их всех прямо на месте.
Однако она молчала, пока могла, задумчиво покручивая в руках предложенную сигарету. Если Никола так себя ведёт, у него есть на это причины: он должен знать, как себя вести в подобных ситуациях и с подобными людьми, куда лучше, чем Элизабет. Она не знала Сэлвина в контексте их пожирательских дел, да Мерлин с ним, она вообще не знала ничего о нём, кроме поверхностных данных из общества и того, что он ужасно, отчаянно пугающ, и всегда добивается того, что ему нужно. Лизе боялась его, боялась до дрожи — и сейчас, когда Никола так легко звал его по уменьшительно-ласкательному, намекая на какие-то странные вещи, ей хотелось забиться в угол и переждать опасность где-нибудь там, укрытой дезиллюминационным заклинанием. Потому что она чувствовала, что Сэлвину это всё явно не понравится.
— Никола, — она, наконец, подала голос. — Всё в порядке. Спасибо, что беспокоишься обо мне, но я думаю, Чарльз прав, прошло достаточно времени, чтобы начинать брать себя в руки. Таддеус бы этого хотел.
Честно говоря, ей было настолько плевать, чего хотел или не хотел её мёртвый муж, что собственные же слова звучали чужеродно. Всё, что она в последнее время чувствовала по отношению к покойному мужу и его безвременной кончине — это всепоглощающее раздражение и злость за то, что он втянул её в это, оставив разбираться и подчищать за собой хвосты. Она не хотела этого, ей это было не нужно — но вот она, сидит в собственной гостиной, точно в камере пыток, и боится сказать лишнее слово. За время брака с Таддеусом она и так превратилась в тень себя прошлой, но это было не так жутко, как тот факт, что стало происходить с ней после его смерти.
Может, это был знак, что пора возвращаться к собственному я — или искать новое. За столько лет, она не была уверена, что помнит, какой она была до всего этого.
Она кивнула Чарльзу, подняв на него взгляд и заставив себя не опускать глаза, чтобы не казаться ещё более слабой, чем она уже тут себя нарисовала. Она ничего не могла с собой поделать — возможно, она и была слабой. Но нужно было хотя бы сделать вид, что в ней осталось хоть что-то от человека, которым она видела себя ещё каких-то пять лет назад. Она ухватилась за предложение Чарльза, как за соломинку, и даже не попыталась этого скрыть — это, в отличие от всего остального, было действительно бесполезно.
— Я буду благодарна за помощь. Мне есть, чему поучиться у профессионала.
Мысли в голове путались, но она отчаянно цеплялась за одну, самую яркую: если она сглупит ещё раз, второго шанса не будет ни для неё, ни для Эдриана. А родственников "где-нибудь подальше" у них считай и не было. Оставалось надеяться только на себя — в следующий раз неожиданное спасение в лице Никола Крама может и не подоспеть вовремя. Или и вовсе решить не приходить. Хотя с последними фразами болгарина ей начинало казаться, что она рано обрадовалась спасению: всё ещё может превратиться в непонятно что, стоит только сделать одно неосторожное движение. Никола этих движений, кажется, решил совершить сразу тысячу, чтобы наверняка, но одного у него было не отнять: Сэлвина он явно не боялся. Этому Лизе была бы рада научиться.
Лизе нужно было брать себя в руки и начинать принимать новую себя, другого выбора у неё всё равно не было. Ещё ей нужно было не допустить, чтобы Никола и Сэлвин устроили тут потасовку: просто небольшой дуэлью дело бы явно не обошлось, а делать из собственного дома место преступления ей хотелось меньше всего. Что уж и говорить, что самой появляться в разделе некрологов в "Пророке" не входило в её планы на неделю.
Она посмотрела на Никола почти умоляюще и едва заметно покачала головой, как бы прося его не переходить невидимую черту, к которой он, на её глазах, нёсся на всех парах. Или, может, она излишне сильно беспокоилась по мелочам? Впрочем, висящее над её головой обещания расправы не оставляло ей никакого другого выбора.
[nick]Charles Selwyn[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/34FwR.gif[/icon][status] [/status][sign] [/sign]
Чарльза не сильно интересовали люди вроде Крама, они играли, не понимая правил, как будто были в поисках цели или свежих ощущений. В его понимании это были хоть и не пешки, но далеко не важные фигуры. Они приносили свою пользу, но не были настолько преданы идее, чтобы отбросить личные мотивы или старые привычки. Сэлвин их не уважал, он больше уважал того же Майка, который, сначала оплошав и стоя на границе смерти, нашел в себе смелость смириться с собственной ошибкой, заслужить второй шанс и исправиться. С тех пор Майк ни разу не подвел и даже стал предан своей чистой крови, которую раньше принимал за что-то посредственное и не имеющее значения. В итоге все было просто. Такие как Майк умели признавать свои промашки и усваивали, что общее благо важнее собственного "я". Что нельзя добиться цели, не делая усилий и не принося личных жертв. А люди вроде Крама? Вроде бы и верят, но Чарльзу казалось, что как только идеология пойдет вразрез с их личными желаниями, их вера лопнет как воздушный шарик, напоровшийся на острие ножа.
- Крам, друг мой, - по его тону было понятно, что они вряд ли когда-то были или будут друзьями, - а с чего ты решил, что твое положение позволяет тебе диктовать правила и менять решения, которые были приняты уже давно теми, кто в цепочке питания стоит намного выше тебя? - Он сказал это более открыто, не подбирая метафор, чтобы не мозг спортмена не перекипел от напруги. Чарльзу нравилось говорить с теми, кто понимал словесную игру и мог составить достойную партию. Увы, спортсмены в эту категорию не входили. - Ровно как и у тебя нет понятия о пищевой цепочке. - Парировал Сэлвин. Ему было плевать на Крама, как и на исход сегодняшних событий. Чарльз пообещал, что не станет наказывать других товарищей за непростительные промашки и оставит это дело другим. Сэлвин был верным идее, он пожертвовал очень многим ради этой идее и ему не нравилось, когда непонятно кто начинал трактовать цели и приказы как ему нравилось, теряя в процессе весь смысл. Чарльз мог бы преподать урок, но не стал этого делать. Учить других последователей Лорда уму разуму не его обязанность.
- Здравая мысль, Лизе. - Он одобрительно ей кивнул. - Я, если честно, приверженец мнения, что современному миру пора поставить крест на половом неравенстве. Лизе может справиться со своими обязанностями лучше покойного супруга, если захочет. - Чарльз не соврал, он действительно верил, что нельзя недооценивать женщин. От этой линии мыслей его отвлек Крам и пришлось вернуться к разговору, который начал наскучивать.
- О, и это должно быть причиной для твоих слишком частых попыток вмешаться и порушить планы других? А я вот учился с тремя нынешними аврорами, но почему то я не бегу к ним доносами и не предупреждаю об угрозах. - Он улыбнулся. Его улыбка не предвещала ничего хорошего. Чарльз был абсолютно спокоен. Он слышал, что у него взгляд акулий - черный, холодный, не выражающий ничего, кроме опасности. - А ты не похож на глупца, который стал бы совать свою голову в петлю. - Чарльз не поддался на провокацию. Он был человеком скрытным. Крам, конечно, был прав - Сэлвин никогда не был там, где принимали пожертвования, но он выписывал чеки благотворительным организациям. Это способствовало его репутации и эти же чеки были взятками тем, кто стоял у руля этих самых организаций. Чарльз любил достаток и роскошь, но он прекрасно понимал, что деньги надо тратить и делать это с умом. Нет смысла сидеть на своем богатстве и считать каждую монету.
- Забавное предположение, Крам. - Чарльз тихо рассмеялся. Причем не притворно, а искренне. - Учитывая, как ты ее защищаешь, этот вопрос должен быть адресован тебе. - Его раздражало, что Крам, казалось, так и не понял куда полез. Чарльз действовал не по собственной инициативе, у него были инструкции, которым он следовал. Если бы он решал все сам, радио давно перешло бы к нему в руки, быстро, безболезненно и эффективно. Он не стал бы тратить время на визиты и разговоры.
- Ты меня поймал, я питаю сострадание к матерям-одиночкам, которые не могут говорить за себя, поэтому зовут бывших однокурсников, чтобы они были их рыцарями и спасителями. - Чарльз докурил и затушил сигарету. Выдохнув последний дым, он внимательно посмотрел на Крама: - Никки, раз уж мы фамильярничаем и говорим открыто, давай. - Он улыбнулся. - Давай Лизе сходит на прием к нашему менеджменту и выдвинет список требований. Да я лично ее отведу и всем представлю. - Это зрелище было бы занятным. Чарльз представил, как повиснет тишина, прозвучит чей-то безумный смех, пара шуточек, а потом Лизе оттуда если и выйдет, то в лучшем случае под империусом, а в худшем - по кусочкам. Лорду явно не понравится такой фарс. При всех своих качествах, их лидер не обладал отменным чувством юмора.
- В этом и разница между нами, Ник. Я выполняю поручения и не заставляю других сомневаться в моей преданности, даже если передаю мелкие поручения своим людям. - Чарльз откинулся на спинку стула. Он занимался важными делами, а доказывать кучке хамоватых идиотов, что им необходимо слушаться начальницу, было ниже его уровня. - Старые добрые деньки, да? - Протянул он. - Да, я их помню. - Он задумчиво посмотрел куда-то мимо Крама, хотя был готов ко всему. - Помнишь время, когда не приходилось сомневаться в верности товарищей? - Чарльз не был уверен что за игру вел Крам, но ему не нравилось, что он так резво ставил на кон свою репутацию. Сэлвин не поддавался на провокации, он не собирался наступать в этот капнан. Не из-за страха, нет. Чарльз усмирял людей пострашнее Крама, но он знал, что есть время для жестокости, а есть для терпения. К тому же, драку из-за пары оскорблений начинают пьяные идиоты, безмозглые задиры и трусы, которые надеятся, что если нанесут удар первыми, то никто не поймет настолько они трусливы. Чарльз был из другой породы. Он умел наблюдать и выжидать.
- Мой человек придет завтра. - Это было финальным решением. Это решение было принято до того, как Лизе так оплошала. У Чарльза всегда был второй план, и третий и четвертый. Ему даже не придется отправлять своего человека, он сам знает, где ему нужно появиться и что нужно сделать. Он будет не только способствовать чистке персонала, он будет шпионить и сообщать обо всем, что происходит. - Лизе, мне же не придется снова наведываться с визитом? Твоя компания приятна, но я - человек занятой и предпочел бы не отвлекаться от дел. - Чарльз не хотел, чтобы ему пришлось снова идти к ней. Потому что тогда разговор будет уже совершенно другим и, скорее всего, Чарльзу придется взять кого-нибудь с собой. С Пьюси он может справиться и один, но нужен кто-то, кто поймает ее пацана, прежде чем его спрячут. Бегать по всему континенту за каким-то мальчишкой ему не хотелось.
У Никола много вопросов к происходящему. Он всегда пытался сделать как лучше, даже если казалось, что он думал только о себе. Элизабет начинала раздражать как минимум потому, что не знала, чего хочет. Она боялась за сына, это понятно, но это привело к тому, что Пьюси совершала глупые поступки и хотела идти на поводу Чарльза. Разве это то, к чему она стремилась? Крам хотел помочь, на самом деле хотел этого. Но, кажется, он здесь лишний. Стоит взять себя в руки, попрощаться и уйти. Но это не в его стиле, тем более, когда он видит, какое на Лизе оказывается давление. Она начинается ломаться и пытается соглашаться со всем, что говорит ей Сэлвин. Это неверно и стоило бы перестать лезть не в свои дела. Но пока память о Таддеусе свежа в голове болгарина, он будет помогать Элизабет. Не повезло ей владеть чертовым радио, которое так сильно понадобилось Темному Лорду. Впрочем, он не слышал о том, что это на самом деле ему нужно и была высока вероятность, что это нужно лишь Пожирателю. У Крама совершенно нет идей на этот счет, но здесь точно не все чисто. Может быть, у Чарльза что-то на нее есть? Маг не знает, но что-то подсказывает ему, что Пьюси вряд ли ему что-то расскажет, тем более в присутствии Сэлвина.
- Да что ты несешь?! – не выдерживает болгарин, - Ты с ума сошла, Элизабет? – ему сложно держать баланс между тем, чтобы быть человеком и Пожирателем. Он всегда беспрекословно исполнял все приказы, никогда не боялся того, что может быть. Но сейчас Крам на распутье. Значит ли то, что он идет против Темного Лорда, когда не соглашается с Чарльзом? – У тебя хотят отобрать то, что осталось от мужа, а ты готова сделать это без боя? Прогнуться? – по его лицу видно, что он безумно зол и готов в любое время наброситься на Сэлвина. Даже без использования магии. Болгарин знал, что порвет Чарльза, не прикладывая особых усилий, но пока не совсем ясно, нужно ли так действовать, - Чарли, ты совершаешь ошибку. Не проще ли создать новое радио? Изменив формат или использовав его для своих целей, вы точно вызовете подозрение. Нам нельзя действовать настолько открыто, - не смотря на то, что радиоволна была британской, ее можно было словить и на другом конце света. Сделать ее закрытой не удастся. Шифр? Тоже не слишком умное решение. Это все подставит Элизабет, а ниточки приведут к тебе, - Никола пытался быть аргументированным. Кажется, у него неплохо получалось. Но главная цель не убедить Чарльза в том, что это ему не нужно, Крам пытался дать понять Пьюси, что это опасно для нее и для ее сына.
- Кем приняты, Чарли? – Сэлвин не пугает Никола. Он ничего не сделает. А даже если попытается, то вряд ли что-то выйдет, - Тобой? Мы прекрасно знаем, что о моей дружбе с Таддеусом известно тому, кто на самом деле выше, а не пытается делать вид, что это так. Чарли, Чарли, Тебе только кажется, что Элизабет слаба, что на нее легко надавить, использовав ребенка, но тебя уничтожат, - презрительно отвечает Крам. Не важно, кто приложит к этому руку, но болагрин всегда будет рядом, и всегда будет следить за тем, чтобы Чарльз не превысил свои полномочия. Их не было, но если Лизе все-таки согласиться сотрудничать, у нее должны быть гарантии. Сэлвин может сказать что угодно, но Никола не верит ни единому его слову, - Я не лезу в твои дела, если они никак не касаются меня. Сейчас тебе не повезло, - цокнув языком проговаривает маг, - Иногда мне кажется, что ты слепой и совершенно не понимаешь, когда стоит стать и подумать, прежде чем действовать, - на самом деле, это про Крама. Ситуация с Пьюси заставила его задуматься о том, что происходит. Это касалось скорее того, как он все делает, а не с кем. Если бы ему пришлось говорить с Элизабет, то он хотя бы не угрожал жизни ее сына. Семья для Крама была всем, и он понимал, как сильно ты держишься за того, кто у тебя остался. Тем более, если он единственный.
- Я никого не предаю, просто не согласен с методами, - сквозь сжатые зубы цедит Никола, - Ты всегда перебарщивал, не умел остановиться, когда это нужно. Кому нужны цепные псы, которые не умеют думать? – Чаще всего Крама считали таким цепным псом, говорили, что он не думает, просто делает. Как же все ошибаются. За грубой силой скрывается намного больше, - Ты идиот, Сэлвин и думаешь, что умнее всех, перехитрил каждого в этой комнате, все равно добился своего, - в этом не было никакого смысла. Все равно Лизе не сделает больше, чем может. Крам разводит руками, словно говорит «Такова жизнь». На самом деле, хочется убить Пьюси, потому что она совершает огромную ошибку. Не нужно идти на поводу у Сэлвина и теми, кто за этим стоит. Только она не знает этого. Он может сделать, и может сделать многое, но если он пальцем тронет ее, Крам убьет его. Пожиратели не сильно пострадают, зато избавятся от тупого животного, которое не умеет просчитывать ничего на несколько шагов вперед. Лорд наверняка больше любит таких, как Чарльз, но именно это приведет к краху. Лорд умен, должен все понимать.
Элизабет начинало казаться, что на этом празднике жизни она абсолютно лишняя. Чарльз и Никола как будто решали какие-то свои идеологические недомолвки, просто воспользовавшись удобным моментом. Не то чтобы ей это очень нравилось: она вообще не особенно бывала рада гостям, особенно в последнее время. Да и ужас, сковывающий цепями, порядком утомлял, настолько, что хотелось только рухнуть в кровать, закрыть шторы и не просыпаться до самого утра. Может быть даже до утра через две ночи, чтобы наверняка. Может быть, когда она проснётся, всё это окажется дурным сном, а сама она окажется в Швейцарии, в доме, где она хотя бы какое-то время действительно чувствовала себя дома...
Впрочем, теперь в её жизни мыслить стоило не категорией "когда", а категорией "если". Если она проснётся, если выкарабкается, если человек, держащий её жизнь и жизнь её сына в своих руках, окажется достаточно милосерден...
Чего Лизе точно не ожидала, так это такой безоговорочной поддержки Никола. Возможно, её воспоминания были туманны, она вообще в последнее время как будто жила в этом вязком тумане, но она не помнила его ярого желания ей помогать. Ей казалось, что он дал ей обещание только потому, что она практически заставила его сделать это, шантажируя памятью почившего товарища и жалостью к невинному ребёнку. Ей было всё равно, почему он тогда пообещал, главное, что сделал это — Лизе предпочитала верить, что для Крама данное слово что-то да значило. Однако его появление сейчас, его ярое отстаивание её свободы... Это казалось ей ужасным (Мерлин, да он нас обоих сейчас угробит!), с другой стороны... Никола знал, как вести себя с Сэлвином, он знал его куда лучше, чем Лизе, они были, в конце концов, членами одного кружка по интересам. Может ли он быть не так страшен, как кажется? Вступится ли Никола за неё, если Сэлвин решит-таки использовать парочку непростительных, чтобы разнообразить вечер? Ответов на эти вопросы она точно не знала, да и проверять не хотелось. Второго шанса после подобных инцидентов у неё точно не будет — и жизнь где-нибудь в подполье ещё покажется раем по сравнению с тем, что убить могут и её, и Эдриана, прямо на месте. Нет, ради сына ей придётся что-то придумать, даже если хочется прямо сейчас опустить руки и просто покориться судьбе.
Чёртов Таддеус. Если бы он уже не умер, пожалуй, Лизе бы и сама расчехлила палочку, потому что то дерьмо, в которое она попала из-за него, заслуживало смертельной казни. Если бы знать заранее, пожалуй, сбежала бы с собственной свадьбы, плевать, что там дальше. Чёртов Таддеус. Хоть бы тебя после смерти пытали бесконечным круциатусом, там, за завесой.
— Джентльмены, мне кажется, этот разговор заходит в тупик, — наконец, подала голос Лизе, проигнорировав выпад Никола насчёт её умственных способностей. Однако взгляд она на нём задержала, чуть склонив голову, сама не зная, что хочет этим сказать. Она была ему благодарна за то, что он держал своё слово, даже сейчас, когда это было очевидно невыгодно ему самому. Она не понимала, куда и к чему он ведёт. Почему он считает, что она должна противиться? После того, что он сам ей рассказывал про своих товарищей по маске и палочке? Ей очень не хотелось потерять то, что осталось от её семьи, там и так практически ничего не осталось. Ей определённо надо будет поговорить с ним, но позже. Сейчас, Лизе чувствовала, что находится на тонком волоске от наказания, которое в понимании Чарльза Сэлвина могло значить вообще что угодно. И явно не самое приятное.
— Могу я предложить вам что-то ещё? Не хотелось бы показаться невежливой, но уже довольно поздно, а день у меня был долгий, — она приняла максимально радушное выражение, как будто они действительно тут устроили просто небольшие посиделки старых знакомых, а не практически разнесли всю гостиную с неизвестным итогом. Лизе не хотелось, чтобы эти двое сцепились посреди её гостиной с неизвестным итогом. Сэлвина нужно было выпроводить, Никола — по обстоятельствам. Ей определённо нужно было с ним поговорить, с глазу на глаз, но возможно сейчас был не лучший момент.
[nick]Charles Selwyn[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/34FwR.gif[/icon][status] [/status][sign] [/sign]
О Чарльзе ходило много слухов, одни утверждали, что он - настоящее чудовище, другие выкрашивали его в еще более темные цвета. Он ничего не отрицал и не подтверждал. Люди могли говорить что им нравилось, ему было все равно. На самом деле Чарльз был терпеливым, насколько этого требовала ситуация. Он был верным и не боялся проявлять инициативу. Сэлвин умел подстраиваться под любое развитие событий и всегда имел несколько запасных планов. Если подумать, когда все делали свою работу и не доставляли лишних проблем, Чарльз был понимающим и готовым на некоторые уступки. Увы, но Пожиратели Смерти, в чьих голосах звучали нотки противоречия с общей целью, в этот список не входили.
- Хватит. - Властно сказал он и стрельнул взглядом в сторону Крама. - Думай, прежде чем говоришь. Другие могут подумать, что ты сбился с верного пути. - Пригрозил он, не собираясь выслушивать такие глупости. Крам, кажется, забыл с кем говорит. Или просто не понял, что было бы не удивительно. Чарльз держался как бы отдельно от таких как он. У него были совсем другие задачи - он решал проблемы, а не был грубой силой. Основной список его задач приходил сверху, лично, и Чарльз выполнял свою работу молча, не хвастаясь успехами и не поливая грязью тех, кто мешал ему в процессе.
- Кажется ты перепутал меня с Лордом, Никки. С этими разговорами иди к нему и аргументируй сколько хочешь. - Холодно отозвался Сэлвин. Почему-то слишком многие думали, что Чарльз делает все забавы ради, потому что ему так вздумалось. Да, у него есть некоторая автономность в используемых способах, но не более того. - И ты снова путаешь меня с Лордом. Решения принимаю не я, я просто верен цели и не ставлю под сомнение поставленные задачи. - Смотреть на разгневанного Крама было даже забавно. Чарльз все еще держался относительно спокойно. Он не боялся, но ему было противно выслушивать сомнения в голосе того, кто должен был быть на их стороне. - О, ты ошибаешься, как и всегда. Я вовсе не считаю ее слабой, я искренне верю, что с верной, скажем так, мотивацией, она сможет добиться очень многого. - Чарльз хотел, чтобы все было просто, чтобы люди выполняли свои обязанности, держали слово и ему тогда не приходилось бы заставлять их делать то, что было необходимо. Но мир не справедлив. К сожалению, всегда приходится делать то, чего делать не хочется.
- И кто же меня уничтожит? Ты? - Он усмехнулся. Это уже было смешно. - Давай, вперед, а потом еще притащи меня на коврик к аврорам как послушный пес. - Он покачал головой, не скрывая разочарования. - Мой тебе совет, хватит метаться, выбери сторону. - Его голос стал еще холоднее. Если бы взглядом было можно заморозить, Крам бы уже свалился на пол сотней ледяных осколков. - Это ты слеп и глух. Я пытаюсь выполнить волю Лорда, а ты сидишь тут и откровенно лезешь в мои дела. - Он будто бы не обращал внимания на присутствие Лизе, хотя это было не так. Чарльз следил за всем, что происходило вокруг него. Даже если он выглядел расслабленным и отвлеченным, он был готов ко всему. - Прими к сведению собственный совет. Подумай о своих действиях и повнимательнее выбирай слова, иначе не повезет именно тебе. - Это не было угрозой, это было констатацией факта. Никола слишком много говорил и явно не думал, как именно звучат его слова. Если хочет продолжать в том же стиле и умереть ради защиты прав Пьюси, его право.
- Не пытайся казаться умным, говоря о том, чего не понимаешь. - Видимо, Крам наслушался росказней и поверил всему, что говорили о Сэлвине. Страх порождает те еще небылицы, но надо же прикладывать хотя бы минимум усилий, чтобы понять, где правда, а где совсем нереальные выдумки. Будь Чарльз просто цепным псом, который не умел думать, останавливаться или принимать решения, он бы не поднялся до того уровня, на котором был сейчас. Чарльз всегда думал и всегда взвешивал решения. Если он был не согласен с какими-то отдельными деталями указаний, то добивался результата другими методами, которые считал более целесообразными. Был ли он жесток? Абсолютно. Был ли он жесток без причины? Никогда.
- Я не пытаюсь никого перехитрить, я говорил с Лизе абсолютно открыто, а потом пришел ты и теперь пытаешься перехитрить меня, вываливая кучу аргументов и пытаясь заставить меня пойти против Лорда. - Чарльз пытался объяснять и пытался донести, но Крам, видимо, из тех, кто просто не умеет слушать ничего, кроме свистка судьи на поле для квиддича.
- Полностью согласен, Лизе, наши с Никола разногласия могут Вам только навредить, а мы с вами этого не хотим, я же прав? Ранее оговоренные условия сохраняются. Мой человек придет завтра. Могу заверить, он будет максимально вежлив. - И это было чистой правдой. Чарльз отправит того, кто понимает в бизнесе, умеет принимать решения и не станет распускать руки. Некоторые вещи не дозволены и у всего должны быть рамки. Сэлвин дает Лизе еще один шанс, он пообещал и он сдержит свое слово. - Просто не оспаривайте его предложений по улучшению корпоративной культуры и рабочего этикета. - Он неспешно поднялся и пристально посмотрел на Пьюси. Это - последний шанс, который он ей даст. Даже если он захочет решить все иным путем, его руки будут связаны. - День действительно был долгим, нам всем не помешает отдохнуть. До встречи, Элизабет. Крам. - Он ушел. Придя обратно домой, Чарльз запустит несколько цепочек событий. Пока что он не станет сообщать о кризисе веры Крама, но предпримет некоторые шаги, чтобы это стало известно в случае чего-то непредвиденного.
Никола не был уверен в том, что все делает правильно, но, если он начал, то доведет дело до конца. Ему необходимо защитить Пьюси и ее сына любой ценой и это уже становится идеей фикс, которой он не особо может, но что уж там, не особо хочет сопротивляться. У него никогда не было синдрома спасителя, болгарин к этому абсолютно не стремился, если дело только не касалось его семьи. Так уж вышло, что Таддеус был ему как семья, что наложило на него ответственность за жизнь Лизе и Эдриана. И все бы у них было в порядке, если бы не достаточно выгодное положение в обществе и с работой. Семья Пьюси, хоть и потеряла главу семьи, все еще оказывает огромное влияние на окружающих не только на территории Министерства Магии, но и, за счет Элизабет, семья имеет вес в Совете. Это выгодное положение и грешно было бы им не воспользоваться. С этой точки зрения он понимает, почему Лорду понадобилась Лизе. Но методы Сэлвина… Даже для Крама, который привык решать все вопросы кулаками, это было немного чересчур, но тот уже вошел во вкус и никак не мог остановиться. Но Чарльзу придется, ведь он выбрал не того противника. Точнее, все не совсем так. Он не знал, какая защита у женщины. Признаться, болгарин не ожидал от себя, что пойдет на такое, но обещания всегда будут превыше всего.
Хозяйка дома явно не рада, что на ее глазах такое происходит, но спустись все на тормоза Никола не мог. Пьюси, может быть, сильная, но вряд ли сможет противостоять Чарльзу. Он слишком коварен и хитер. Крам не настолько умеет плести интриги, чтобы не применять силу, а она здесь не к месту, - Элизабет, я прекрасно понимаю, что мы могли тебя утомить, но не волнуйся, мы уже закончили, - на самом деле у болгарина осталось еще достаточно вопросов, но всему свое время. Сэлвин, кажется, немного остановился и это даст Краму больше времени подумать на счет того, что же делать дальше. Все нельзя оставить так, как есть. Или Элизабет будет работать под угрозой смерти ребенка, или Лорд на самом деле вырежет ее и сына. Причем Никола не будет ни капли не удивлен, если он сделает это лично. Влиятельная семья готова на все, только не на сотрудничество. Это может задеть любого, - Не переживай, мы уже закончили и оставим тебя с Чарльзом в одиночестве, - Крам смотрит на Сэлвина злобно, с оскалом, словно готов прямо сейчас напасть на него и превратить лицо в кусок фарша, который потом приготовит его эльф и он подаст к столу. По телу растекалось тепло от мысли, что он может такое сделать, как только выйдет за порог владений Пьюси. Не хочется забрызгать кровью этот антиквариат и ковры, которым, судя по всему, не менее нескольких сотен лет. Даже если они и новые – это не важно.
Сэлвин всячески пытается делать вид, словно Крам идиот и ничего не понимает. В любом другом бы случае он не церемонился, но сейчас нужно быть осторожным, потому что любое его слово и неверный шаг могут привести к последствиям. Поэтому Пьюси надо оберегать, и делать это достаточно аккуратно, - Чарльз, ты что-то путаешь. Я давно выбрал сторону, просто даже это нужно делать, не переступая через себя и какие-то принципы. Нельзя быть цепным псом всегда, - Чаще всего Никола сам слепо следует тому, чего от него хотят, но старается не терять голову, хотя это не всегда так просто, - Если тебе хочется найти лазейку, чтобы выставить меня неверным целям и средствам, то спешу тебя разочаровать, ничего не получится, - от этой наигранной вежливости становилось безумно противно. Это словно не он, но в этой ситуации нужно быть немного более сдержанным, чем обычно. Были бы они на другой территории, разговор явно бы пошел совершенно в другое русло и все закончилось бы не так хорошо. Для Чарльза, - Почему-то ты ищешь негатив в моих словах и поведении, хотя я просто пытаюсь донести тебе, что не стоит трогать Лизе, - Таддеус явно не был бы в восторге от того, какими методами это делает Крам, но в некоторых ситуациях хороши любые методы.
- Да, Чарльз, тебе явно пора, поторопись, - он указывает пальцем в сторону двери. Никола далеко пошел и не собирается останавливаться, - Никто не оспаривает решения, Чарли, просто нужно немного думать, прежде чем делать. Сложно заставлять кого-то поступать так же, как никогда не делаешь сам. Но это вполне реально, - Всего хорошего, совсем скоро увидимся, - хитро улыбается Крам, провожая взглядом Сэлвина. Он не считает, что победа за ним, но дополнительное время он точно получил. Примерно минуту после того, как британец ушел, он поворачивается к Пьюси, глядя на нее так, словно уже начал говорить, - Он не тронет тебя. Сэлвин опасен, но больше говорит, чем делает, - болгарин не сильно в этом уверен, но ему кажется, что лучше успокоить Лизе. Признаться, у него это не слишком хорошо выходит, но он должен был попытаться, - Что бы не произошло, ребенка он точно не тронет, я обещаю, - его цель – защитить обоих. Но если придется выбирать, то он точно сделает все, чтобы спасти Эдриана, - Ты знаешь, где меня найти, Элизабет. И если Чарльз опять здесь появится, и будет угрожать – сообщи мне, - Никола кивает головой, собираясь удалиться. Внутри какое-то неприятное чувство. Ему нужно частично идти против себя и того, под чьей протекцией его мать, чтобы спасти чету Пьюси. Это семья для него ведь ничего не значит, если бы не обещание Таддеусу. Именно из-за него он идет на этот риск. И в голове нет мыслей о том, что это все оправданно. Пока все полностью наоборот.
Элизабет только и смогла, что кивнуть в ответ на предостережение Чарльза, не в силах выдавить даже слова согласия. Она и так поняла, что необходимо было сделать. Честно говоря, на данном этапе она уже совсем слабо себе представляла, зачем она вообще пытается держаться за радиостанцию. Может, стоило просто предложить миньонам Тёмного Лорда забрать её себе и поступать так, как заблагорассудится? Впрочем, если бы это было рабочим вариантом, Лизе была уверена, у неё давно уже не было бы никаких прав на WWN. Видимо, она нужна была там, где она была: запуганная идиотка-мамаша, которая сделает всё, чтобы на её ребёнка не поднялась пожирательская палочка. Ничего не смыслящая ни в бизнесе, ни в медиа. Легко запугиваемая. Слабая.
Когда-то, Лизе знала, она могла бы возмутиться от подобного обращения, от подобных мыслей о себе: нет, я не такая, я достойна большего, достойна уважения; я докажу, кто я есть и чего я стою. Всё это осталось в прошлом, там же, где осталась девичья фамилия и хоть какие-то задатки бунтаря. Сейчас Лизе представляла из себя пешку в чужих, более сильных, руках, и ничего не могла с этим поделать. И, наверное, не хотела — не было сил.
Когда Чарльз исчез из её дома, она смогла только выдохнуть и почувствовать, как немного полегче становится груз на плечах. Немного — это был уже успех в её случае. Вместе с Чарльзом исчез из её гостиной и спёртый тугой воздух перепалки, которая явно выходила далеко за рамки разбирательств с Лизе. Она не знала контекста и не понимала деталей, ей не было места в этом споре, и это заставляло её нервничать ещё сильнее, как будто она невольно стала свидетелем того, что ей слышать и видеть и вовсе не стоило. Не то чтобы она и без того не была по самую шею в этом дерьме, так ещё и сверху кто-то пытался надавить грязным ботинком, чтобы она окончательно увязла. Лизе хотелось оттолкнуться от дна и всплыть — но, наверное, погружаться ещё было куда. Вниз, вниз, вниз... Пока не перестанет хватать воздуха. Ей уже казалось, что вдохнуть полной грудью она не может — нужно было делать над собой усилие, чтобы почувствовать, как насыщается кислородом кровь, как свежий воздух прочищает голову и мысли. Мысли, комок которых Лизе не могла распутать с самой смерти Таддеуса.
Оставалось надеяться, что в аду у него персональный котёл, со всеми удобствами.
Она ненавидела его ещё сильнее, чем после их свадьбы, чем когда он запретил ей работать, чем когда пригрозил, что Эдриана она никогда больше не увидит, если посмеет подать голос и ослушаться его указаний. Чем когда он умер, а Чарльз Сэлвин впервые появился на её пороге с туманными разговорами и вполне чёткими угрозами.
Но что толку ненавидеть покойника?
Она посмотрела на Никола, точно выйдя из транса после его слов. Она судорожно выдохнула — и только тогда поняла, как долго не могла заставить себя сделать это — и кивнула. Хорошо. Она ему, конечно, не поверила, но на всякий случай согласилась. Лучше вообще со всем соглашаться, в её случае.
— Спасибо, — тихо произнесла она, не в силах больше ничего сказать. Она зачем-то шла за Никола до самой входной двери и ещё смотрела ему вслед, даже когда он исчез с дорожки к дому. Она не знает, почему Никола так всерьёз воспринял данное ей слово, но это единственное, что может помочь ей выплыть, и она не собирается отказываться. Никола Крам — это всё, что есть у Лизе и Эдриана прямо сейчас, и своего шанса на спасение она не упустит.
Может быть, дно, от которого можно будет оттолкнуться, не так уж и далеко.
Вы здесь » Daily Prophet: Fear of the Dark » DAILY PROPHET » [18.03.1980] radio waves
