Daily Prophet: Fear of the Dark |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Daily Prophet: Fear of the Dark » DAILY PROPHET » [28.05.1975] when the lights go off you will understand
« can someone save me?
cause i don’t think i can »
Martha Goldstein (Adelaide Bulstrode), Nathaniel Mulciber
Дата: 28 мая 1975 год.
Локация: Астрономическая башня, Хогвартс
— you give me a reason to start again.
[nick]Martha Goldstein[/nick][status]little girl[/status][icon]http://i.imgur.com/3IGeWHY.png[/icon][sign]by хтонический еберляр[/sign]
Отредактировано Adelaide Bulstrode (2021-03-25 22:32:25)
— Марта? — слышен громкий голос сестры в гостиной Рейвенкло. Младшая Голдштейн прячется среди подруг, но от цепкого взгляда Марджери укрыться невозможно. — Я тебя целый день не могу найти, — старшая сестра хватает Марту за локоть и тащит за собой.
— Я скоро пойду спать, — врет Марта, оглядываясь на сокурсниц, которые с опаской смотрят в её сторону. — У меня завтра экзамен.
— Ты почему от меня прячешься? — Марджери складывает руки на груди, серьезно рассматривая сестру.
— Я не прячусь, я... Я очень занята была целый день.
— Сидела на поле для квиддича и разглядывая своего любимого мальчика? — старшая Голдштейн хмурится, — Я тебе говорила с Мальсибером никуда не ходить?
— Говорила.
— А ты что?
— Я с ним не была, — жалобно произносит Марта, пряча глаза от пристального взгляда.
— Да? А кого я видела тогда на поле?
— Я не знаю, о чем ты...
— Хватит мне врать, — угрожающим тоном достаточно громком произносит Марджери, — Сколько раз мы с тобой об этом говорили?
— Я...
— Все, хватит. Я не могу следить за тобой вечно, а с Мальсибером ты постоянно в опасности. Ты с ума сошла?
— Мы...
— Нет никаких «мы», ты поняла? Включи мозг, вы совсем не пара, а водится он с тобой просто потому, что скучно. Пускай дальше ходит со своей Булстроуд, — Марджери фыркает, щёлкая костяшками пальцев на руках.
— Хорошо.
Тайная любовь всегда была для Марты интригующе интересным явлением, словно она была в старом английском романе главной героиней, чьё внимание пытается завоевать кавалер. Конечно, кавалером в данном случае был Натаниэль, который успешно смог переключить на себя внимание юной рейвенкловки. Зарывшись в книги в библиотеке, среди огромного количества пергаментов, между массивных деревянных полок, она случайно наткнулась на слизеринца, который в свойственной ему манере, сотканной из галантности и внимательности, заговорил с ней. Когда он обратился к ней, она перепугалась настолько, что не смогла и слова сказать, лишь с нескрываемым интересом наблюдала за его мимикой, позабыв на свете все слова. Она помнит, как он говорил о какой-то книге, со скромной улыбкой просил её помощь в поисках. Все, что Марта могла сделать, это трясущейся рукой потянуться к полке, выше её, но он тогда достал сам, и в тот самый момент их руки соприкоснулись. Тогда Голдштейн как током ударило. Была ли это влюблённость? Без сомнения, да. Но тайной ли? Через какое-то время, Мальсибер стал подходить к стайке рейвенкловец, чтобы выцепить Марту и поговорить с ней на разные темы, в частности, конечно, в большинстве своём, были светские беседы, но Марта ощутила к себе интерес. Несмотря на недовольство Марджери, младшая Голдштейн была рада этому вниманию — наверное, впервые за все своё обучение в Хогвартсе.
Поэтому, когда Мальсибер пригласил её посмотреть на тренировку по квиддичу, она с удовольствием согласилась, но через какое-то время вспомнила, что помимо него, наверное, на поле будет ещё и остальная часть команды. Но затем с легкостью выдохнула, потому что там не будет Булстроуд — в середине курса, после матча, её дисквалифицировали, а на её место поставили... Марта и не знала, как звали того волшебника, потому что совершенно не интересовалась спортом. Конечно, был риск, что мерзкая слизеринка по привычке пойдёт туда же, куда и Марта намеревалась сходить, и все же её там, спасибо Мерлин, не было. Конечно, отношения Горлдштейн и Мальсибера были уже у всех на устал чуть ли не с первого дня, но сложно это было действительно назвать отношениями — так, интерес молодых людей к друг другу. Конечно, если судить со стороны Натаниэля, а Марта была влюбленная по самую макушку.
Избавившись от назойливого присутствия сестры, Марта юркнула в спальню для девочек, чтобы почитать пергамент по астрономии перед сном. Завтра будет экзамен, и пусть она уже подготовилась к нему, ей было необходимо освежить свои знания, однако нужной в прикроватной тумбе его не нашла. Забыла в башне? Скорее всего. Натянув на себя манию с гербом факультета, девочка, оглядываясь по сторонам, вышла из гостиной и направилась туда, где, возможно, и оставила все необходимое для подготовки.
Ей было страшно, когда она шла в сторону Астрономической Башни, потому что туда нельзя было подниматься, кроме как если не идёшь на урок. А что, если ей не удастся туда пройти, а просторная смотровая площадка будет закрыта? К этому она не была совершенно готова, поднимаясь по витиеватой лестнице. Тревога с каждым шагом волшебницы нарастала, до того самого момента, пока она не услышала шум снизу, будто бы кто-то следил за ней. Марта вжалась в стену, закрыв глаза и что-то бормоча — то ли заклинания, то ли молитву, невесть откуда взявшуюся в её голове.
[nick]Martha Goldstein[/nick][status]little girl[/status][icon]http://i.imgur.com/3IGeWHY.png[/icon][sign]by хтонический еберляр[/sign]
Отредактировано Adelaide Bulstrode (2021-03-25 22:32:43)
В последнее время Мальсибер стал гораздо раздражительнее, его могла вывести из себя малейшая мелочь, и все же, он знал, при ком может показывать свой норов, а перед кем лучше посильнее сжать кулаки и переждать момент. Рано или поздно карма в его лице все равно найдет обидчика, будь то преподаватель или случайно толкнувший его первокурсник. Конечно, мало кто заметил изменения в настроении и поведении слизеринца, к тому же, он всегда славился своим мерзким характером, и все же, те, кто входил в круг его близких друзей, отмечали перемены в семикурснике. Более того, он периодически замечал их переглядывания, когда Нейт бросал какое-то едкое замечание без какой-либо на то причины, но никак это не комментировал, ведь сам понимал, что идет на поводу эмоций, а от подобных привычек необходимо избавляться, если он хочет построить хорошую карьеру в Министерстве магии. И да, конечно же, он знал, в чем причина подобного поведения и, должно быть, при желании, мог все исправить. Точнее, не так. Желание, конечно было, не то, о котором можно было подумать в первую очередь, но это же тоже желание. Впрочем, его было недостаточно для восстановления того, что там было между ним с Булстроуд. Да и гордость не позволяла первому признать, что их своеобразные отношения имели для него какое-то значение, что ему этого не хватает. Кроме того, у Натаниэля была игрушка, на которую можно было отвлечь свое внимание и хоть как-то развлечься, вот только и она уже, если говорить откровенно, несколько наскучила. Скучно стало в тот момент, когда он понял, что птичка попала угодила в клетку, что Марта Голдштейн влюбилась, но, на тот момент, этого было для него недостаточно. Куда интереснее, когда она влюбится настолько, что не будет слышать никаких уговоров подруг о том, что они явно не пара, несмотря на все те приятные жесты, которые он делал в адрес девушки. Удивительно просто, насколько сговорчивыми могут быть друзья, когда ты под грифом «только не проболтайся», выуживаешь у них информацию о предпочтениях подруги. Нейт понятия не имеет как зовут ту подругу Марты, которая верит в то, что такие люди как Голдштейн и Мальсибер могут быть настоящей парой и поставляет ему ценную информацию по типу той, какие конфеты она предпочитает или какой у нее любимый цвет. Ох уж эти дурочки, начитавшиеся романы. И все же, была у Натаниэля одна проблема во всей этой ситуации и проблему звали Марджори Голдштейн, старшая сестра его, так называемой, избранницы. Девушка уже не раз пыталась поговорить с Мальсибером и убедить волшебника держаться подальше от этого нежного и хрупкого цветка, коим являлась Марта. Стоило признать, что, если бы не Марджори, то слизеринец наверняка уже растоптал бы этот самый цветок, уничтожив морально. Знала бы сама девушка об этом, небось, сама стала бы устраивать свидания сестре с молодым человеком. От этой мысли губы Нейта невольно искривляются в усмешке. Интересно было бы за этим понаблюдать.
В этот вечер Мальсибер мог позволить себе ничего не делать. Экзамен должен быть через пару дней, да и за Руны он вообще не переживал, с ними у слизеринца никогда не было проблем. А вот найти хоть какое-то развлечение на вечер оказалось нелегко. Эван опять где-то пропадал, да и Ифу он не видел, поэтому, путем логических рассуждений, он предположил, что эти двое опять или собачатся где-то, или наоборот стараются наладить отношения. В любом случае, лучше не встревать во все это и наблюдать со стороны. Натаниэль решил, что вполне может прогуляться по пустынным коридорам Хогвартса, большинство студентом готовились кто к финальным экзаменам, кто к СОВ, а кто к ЖАБА, поэтому вряд ли найдутся желающие пообщаться с ним, а если и найдутся, вряд ли это будут приятные беседы. Хотя это же Нейт, ему будет лишь в радость поиздеваться над каким-нибудь несчастным, попавшимся на его пути. Впрочем, несчастных на пути не попадалось, а вот знакомый силуэт промелькнул по пути и скрылся в коридоре, ведущем в сторону астрономической башни. Довольно улыбнувшись, Мальсибер проследовал за девушкой, стараясь держаться, при этом, на расстоянии, чтобы она раньше времени не увидела, кто идет следом. Вечер, астрономическая башня. О, Марта, наверняка, умрет от уровня романтики, который неожиданно нарисовался.
- Разве Вам положено быть здесь, мисс Голдштейн? – с легкой усмешкой произносит слизеринец, выходя на открытое пространство. Кажется, девушка успела перепугаться, однако увидев, что это он, заметно расслабилась. Какая глупость с ее стороны. Она до сих пор не понимала, что как мотылек стремилась к свету, который был способен ее погубить. Ничего, рано или поздно она все поймет. Скорее, поздно.
Связавшись с Мальсибером, Марта начала замечать в себе изменения. Помимо влюблённости с мечтательностью, ей ещё удосужилось познать бесконтрольность своих эмоций. Несмотря на свой юный возраст, Голдштейн всегда была осмотрительна и предприимчива, но, как оказалось, это было только в отношении школьных дел. И не удивительно, что каждый член семьи считал своим долгом оберегать её, порой не ставя её в известность о текущих делах — ярким примером тому было финансовое состояние семьи. В самом начале, когда Голдштейны эмигрировали в Британию, едва хватало на еду, и, если бы не добросердечные соседи, то семья умерла бы от голода; через некоторое время после того, как Авель устроился в Министерство Магии, а Софи занималась дома шитьем, им удалось открыть свой магазин по продаже мантий — вначале поддержанной одежды для волшебников, но со временем уже и смогли явить магическому миру собственное ателье. Чистокровным волшебникам этой семьи приходилось нелегко, но благодаря предприимчивости, они смогли добиться пусть и не всего, но многого — наверное, поэтому семью Голдштейн только недавно начали приглашать на светские вечера чистокровных волшебников, на которых Марта и Марджери уже смогли побывать пару раз.
Как бы не хотелось старшей сестре, Марта все же пересеклась с Натаниэлем. Светловолосая рейвенкловка почему-то сразу подумала — это судьба, вспомнив гадание на кофейной гуще на Прорицании: среди хаоса измельчённых кофейных зёрен, она увидела еле различимые две половинки сердца, однако не придала должного внимания (удивительно, это же Марта, а не какой-то хаффлпаффец) одной важной детали на дне кружки — кривой линии между ними. Но фантазию младшей Голдштейн было не остановить, а ожидание, когда появится тот самый незнакомец, порой изводило Марту. Прошла почти половина пятого курса, а возлюбленный так и не появлялся. Может быть, она неправильно истолковала пророчество?
Натаниэль Мальсибер приковал взглядом Марту к стене, не давая пошевелиться. Широко распахнутые глаза уже начало щипать, но Голдштейн даже не моргает – ей не хотелось верить, что это всего лишь видение. А что, если она уже спит и видит сны? Это куда больше походило на правду. Нейт снился ей каждую ночь, и говорил все то, что хотела услышать девушка. Да и не только говорил… Вспомнив страстные поцелуи, которые были далеки от реальности, рейвенкловка опустила голову, чувствуя покалывание на щеках. Потерев глаза, Марта вновь подняла их на молодого человека, чтобы уже окончательно убедиться в том, что это точно Мальсибер. И, раз стаи единорогов вокруг не наблюдалось, Голдштейн твердо уверилась в том, что все происходящее реально.
— Кажется, я забыла пергамент, — произнесла Марта после короткого молчания, кое-как справившись с нерешительностью. Когда смотришь на предмет воздыхания, то и говорить ничего не хочется, а лишь слушать и любоваться – наверное, так для себя объяснила Голдштейн тупое молчание, которое часто повисало между молодыми людьми. С другой стороны, ей хотелось думать, что она создает впечатление загадочной особы, которую нужно впечатлять словами и поступками – что, собственно, Натаниэль и делал, только Марта не умела реагировать на эти знаки внимания. Ведь в английских романах сдержанные леди не давали однозначного ответа или реакции на ухаживание со стороны молодого человека, и, руководствуясь книгами, Марта избрала такую тактику поведения, а спрашивать у сокурсниц было как-то стыдно.
— А ты что здесь делаешь? — весьма дерзко поинтересовалась Марта, ощущая прилив паники – в голове судорожно мелькали мысли о том, что она нарушила какое-то правило Хогвартса, но она лишь стояла на лестнице и при ней даже не было волшебной палочки. Ну, а что? Она, может, просто совершала вечерний променад, чтобы собраться с мыслями перед экзаменами. Но даже если бы она захотела, то солгать уже не смогла – от испуга, в самом начале, она уже выдала всю информацию… Врагу ли? Несмотря на невесть откуда взявшуюся паранойю, Натаниэлю светловолосая волшебница все же доверяла и была искренне уверена, что он ей не причинит зла. Наслышанная об отношениях Мальсибера с Булстроуд, Марта все же немного его побаивалась, но за все это короткое время общения он ни разу не повел себя грубо, лишь настойчиво – без тени скромности, напористость молодого человека ей неимоверно льстила. Но не стоило вести себя опрометчиво и глупо – Натаниэль, все же, был слизеринцем, а люди такого склада ума могли казаться теми, кем не являлись на самом деле, и держать ухо востро рядом с ними было первостепенной задачей.
[nick]Martha Goldstein[/nick][status]little girl[/status][icon]http://i.imgur.com/3IGeWHY.png[/icon][sign]by хтонический еберляр[/sign]
Отредактировано Adelaide Bulstrode (2021-03-25 22:33:01)
Удивительно, что даже после всего того, что было между ним и Мартой, она все еще робела перед ним, смущалась и, кажется, боялась. Это доставляло Нейту определенное удовольствие, хотя и стоило признать, что долго он такое терпеть не сможет - слишком будет скучно. С другой стороны, из Марты вышла бы отличная супруга, которая определенно не будет ему перечить и позволит делать все, что взбредет в его голову. И с ней, в том числе, ведь если сначала он и вёл себя как какой-то рыцарь из романов, то однажды позволил себе немного лишнего. По меркам таких скромных девочек как Марта, конечно. Булстроуд, например, захотела бы большего, куда большего. Дементор её подери, он скучал по этой бестии, скучал по тому, что было между ними и как это было. Что-то ему подсказывало, что если их пути когда-то пересекутся, то они сполна наверстают упущенное, но в данный момент времени и Аделаида, и Натаниэль слишком гордые, чтобы даже заговорить друг с другом. Все их общение сейчас состояло лишь из дежурных фраз из серии «привет, придурок» или «передай пергамент, чокнутая», и то случалось это крайне редко, зачастую они вообще не обращали друг на друга внимания. Но, возвращаясь к размышлениям о Марте в роли супруги, можно было быть уверенным, что ее семья вряд ли будет против такой партии, ведь присоединение к такой чистокровной семье как Мальсиберы – ключ в чистокровное общество, в высшие его слои, куда Голдштейны еле-еле возвращаются. Для Мальсиберов же это было бы неплохое прикрытие в их не совсем законных делах. Так что, все были бы довольны. За исключением, конечно, старшей сестры – Марджери, но ее мнение точно никто не будет учитывать, зато Мальсибер уже придумал много способов поиздеваться над этой выскочкой. Все это, конечно же, были гипотетические рассуждения, поскольку в данный момент вопрос женитьбы не стоял так остро – то ли пока не нашлось подходящей партии, то ли отец был слишком занят устройством своей собственной личной жизни. Так или иначе, пока что он может в полной мере наслаждаться своей свободой и не думать о таких раздражающих вещах как вечно присутствующая в его жизни жена.
- Пергамент? – он слегка усмехается, немного удивленный таким ответом. – Неужели никто не мог поделиться с тобой такой мелочью? Или на этом пергаменте находится какая-то слишком важная информация, заставившая тебя в потемках пробираться на Астрономическую башню? – не то, чтобы волшебнику это было очень интересно, но, все же, он посчитал необходимым поинтересоваться. Кроме того, в данном случае он сам себе напоминал старосту, хотя никогда и не стремился занять данный пост, но желание лишний раз ощутить власть было велико. Возможно, из него вышел бы хороший староста, только теперь поздно об этом думать, скоро он навсегда покинет Хогвартс и обоснуется в Министерстве магии и, рано или поздно, займет высокий пост. – Знаешь ли, это достаточно опасно – поздно вечером подниматься на башню в одиночестве. – он подходит к девушке ближе и, проводя рукой по ее светлым волосам, убирает выбившуюся прядь волос ей за ухо. – Тебе повезло, что здесь оказался я. – вряд ли, конечно, это место было таким уж и опасным, каким его сейчас рисовал Натаниэль, но это был еще один способ показать девушке, как он о ней заботится. И вовсе не важно, что это все напускное, ненастоящее, такая глупышка поверит во все, что угодно и, вероятно, после его слов Астрономическая башня действительно будет казаться ей полной опасности. Неудачно, что завтра у нее экзамен и подобное восприятие может изрядно подпортить как ее итоговой балл, так и психику.
- Какая любопытная мисс Голдштейн. – улыбается он, отмечая тон, каким был произнесен вопрос. В тихом омуте, как говорится.. Кто знает, может через какое-то время она перестанет быть такой тихоней и сможет, при случае, постоять за себя, но до этого момента еще слишком длинный путь. – Прогуливался по Хогвартсу и заметил тебя, крадущуюся по коридору. – правдиво сказал он, лишая ее возможности рассказать подругам, что Мальсибер так ее ценит, что ходит по пятам и не может прожить без нее более пары часов. С другой стороны, почему бы не потешить ее самолюбие толикой ревности? – Знаешь ли, я достаточно ревнивый человек и не привык ни с кем делиться. – тихо произносит он, смотря ей прямо в глаза. – Мне нужно было удостовериться, что ты не встречаешься с каким-нибудь смертником у меня за спиной. Видишь ли, я заметил, что один пуффендуец не отводил от тебя взгляд за ужином… Поэтому я здесь. – он не мог себе представить, чтобы Марта так поступила, но, все же, вышла бы невероятно глупая ситуация, если бы в попытке поиграть с наивной ревенкловкой, она обвела его вокруг пальца. И все же, какого-то тайного воздыхателя он выдумал, но эффект от этого должен был оказаться довольно занимательным и, кто знает, может, откроют для него Голдштейн с новой стороны.
Отредактировано Nathaniel Mulciber (2021-01-21 19:55:07)
Марта до сих пор не понимала, как так получилось, что она попала под пристальное внимание Мальсибера. Несмотря на то, что головоломки, связанные с учебой, давались ей легко, суть человеческих отношений все ещё была для Голдштейн непокоренной далью. Примером ей служила английская классика, в которой были сложные, но не менее интересные взаимоотношения — несмотря на огромное количество драмы, Марте попадались книги, где в конечном счёте все складывалось наилучшим образом. Рейвенкловка чувствовала, что Натаниэль иногда скучает в её обществе, ведь она была совершенно не похожа на его предыдущую девушку — истинная «королева драмы» устраивала такие сцены, заставляя стать безмолвными участниками всех окружающих волшебников. На фоне Аделаиды Марта блекла, а то и вовсе становилась невидимкой.
— Это пергамент с очень важной информацией к завтрашнему экзамену, — шепотом, будто доверяя секрет, произнесла Голдштейн, — И на что я надеялась, ведь Башня закрыта в такое время, — очень грустно и со вздохом произнесла девушка, но не сдвинулась с места. Будь на её месте Милли, то она просто развернулась и ушла, не говоря ни слова. Марте хотелось быть такой же сильной и независимой, как подруга, но ей никогда это не удавалось – наверное, все и-за того, что она может показаться невоспитанной и даже дерзкой, а она не такая. — Опасно? Мы ведь в Хогвартсе, а безопаснее места в мире не найти, — наивно произнесла Марта. За все время, проведенное в стенах школы, на удивление неприятности обходили её стороной, впрочем, как и интересные события. До момента знакомства с Мальсибером, жизнь Голдштейн была скучной, но спокойной, в то время как у Марджери не хватало даже времени на учебу. В связи с этим, Марта была всегда недовольна тем фактом, что сестра мало уделяет времени тому, ради чего она вообще находится в Хогвартсе — разве они все здесь не для того, чтобы получать новые знания, которые точно помогут в жизни? Однако своим недовольством она делиться не спешила, лишь мысленно сокрушалась над несправедливостью. Но если бы перед ней стоял выбор — учеба или развлечения, грубо говоря, — то, без сомнений, Марта выбрала бы учебу. Но так она считала до того, как в её жизни появился Натаниэль. Пусть они не были парой — по крайней мере, официально, — романтические отношения, о которых грезила девушка, наталкивали её на мысль, что все впереди, стоит только подождать.
— Ч-что? — Марта от удивления и внезапного смущения начинает заикаться, — К-кто? — вечно замкнутая рейвенкловка редко смотрела по сторонам, предпочитая концентрироваться на своих мыслях. Она даже и подумать не могла, чтобы кто-то с интересом смотрел на неё; большим удивлением для неё стало то, что Натаниэль уже ревновал её к какому-то молодому человеку, о существовании которого она и не знала. В английских романах мужчины редко говорили о своих чувствах, предпочитая действовать, так что будет неудивительно, если слизеринец подойдёт к этому тайному воздыхателю и даст ему понять, что Марта уже занята. Вряд ли, конечно, такое будет, но как же это льстило невероятно заниженной самооценке девушки! Она интересна, за её внимание готовы чуть ли не драться. Натаниэль, конечно, не будет применять физическую силу — на скромное мнение младшей Голдштейн, его черты характера предполагали дипломатическое решение проблемы, потому что он был умён и хитер.
— Я не понимаю, о ком ты говоришь, — Марта переминается с ноги на ногу, смотрит не в глаза Нейта, а в подбородок – что-что, а оправдываться ей приходилось и не раз: любые возражения Марджери не слушала, поэтому и на замечания можно было не реагировать, но с Мальсибером это не пройдет. — Честное слово, я ни с кем не общалась. Барсуки меня не интересуют. Меня вообще мало что интересует, — она выдыхает, но потом понимает, что ляпнула лишнего, и, размахивая впереди руками, начинает нервно говорить: — Нет-нет, я не то имела ввиду. Меня другие не интересуют. Меня интересуешь только ты, — бледные щёки Голдштейн становятся пунцовыми, а вспотевшие ладони девушки прячет назад. Как удивительно легко было признаваться Мальсиберу в чем-то, произнося такие слова впервые. Будто они были родственными душами, которые долго скитались в поисках. Она была влюблена в него настолько сильно, что чуть ли не боготворила его. В слова Марджери о том, какой плохой Нейт, Марта не верила, ведь стоило только посмотреть на Мальсибера, встретиться с ним взглядами, и Голдштейн теряла голову: она становилась податливой, еще более тихой и смиренной.
[nick]Martha Goldstein[/nick][status]little girl[/status][icon]http://i.imgur.com/3IGeWHY.png[/icon][sign]by хтонический еберляр[/sign]
Ему было непонятно такое стремление к знаниям. Точнее, такая пытливость. Конечно, Натаниэль был начитан и, безусловно, умен, он много читал и пополнял свои знания тем, что считал необходимым, но уж точно он не стал бы идти в ночи за каким-то там пергаментом с важной информацией. В конце концов, он мог бы забрать его на следующий день или попросту забить на ее существование, но не Марта. Было в этом всем что-то такое.. нелепое и милое, что ли.
- Раз уж это настолько важная информация, думаю, мы обязаны ее получить. – он улыбается, глядя в глаза Марте. – Ты же волшебница, дорогая, можно использовать магию. Нет никаких дверей, которые мы не могли бы открыть. – он берет девушку за талию и разворачивает к себе спиной, прижимает к себе. Конечно, в этом не было никакой необходимости, но ему хотелось поиграться с ней, почувствовать, как она дрожит всем телом, едва он касается ее. Тихий шепот взмах палочки и дверь открывается. – Пойдем. – слизеринец берет холодные пальчики Марты в ладонь и ведет за собой, поднимаясь выше на Астрономическую башню. – Надеюсь, ты найдешь то, что искала. – банальная любезность, которая не является действительностью – ему было не важно, здесь пергамент или нет, важно то, какое впечатление он произвел на Голдштейн. Прямо-таки рыцарь в сияющих доспехах. Смех, да и только.
- Вот видишь, в чем главная проблема? Нас не готовят к настоящей жизни. Хогвартс – самое безопасное место в мире. Но мы не можем быть постоянно в Хогвартсе, скоро мы все покинем его пределы и лишь единицы хоть раз сюда вернутся, остальные воспользуются безграничными возможностями, которые может подарить мир. И если здесь ты не научишься предчувствовать опасность и должным образом на нее реагировать, то может оказаться слишком поздно. – он пожимает плечами, слегка улыбаясь. – Я слышал, в Африке тебя могут убить при помощи трубки и ядовитого шипа. Ты можешь даже не почувствовать, как иголка касается твоей кожи, пара мгновений – и все. – ему определенно нравились подобные разговоры, не зря он изучал всевозможные способы причинения вреда человеку и этот способ входил в его топ-лист, ведь, отчасти, это было даже быстрее смертельного заклинания. Тут-то человек точно не замечает, что это последние мгновения его жизни. – Кроме того, настоящую опасность могут таить и те люди, находится в непосредственной близости от тебя. – он слегка наклоняется вперед и шепчет Марте на ухо: - Например, я. – волшебник слегка поворачивает голову, чтобы видеть реакцию девушки, она и без того была напряжена, как это всегда с ней бывает, когда волшебница находится рядом с ним, а сейчас она заметно вздрогнула и резко поворачивает голову, так, что их лица практически соприкасаются. Он ощущает ее прерывистое дыхание у себя на губах, отчего губы Мальсибера изгибаются в усмешке, в глазах загораются недобрые огоньки. – Боишься меня? – слегка отстраняется, внимательно смотрит на выбившуюся прядь светлых волос и медленно заправляет ее за ухо Марты. Он чувствовал, что такая близость к девушке заставляет ее нервничать, переживать и едва ли не трястись, и, Мерлин, это было для него в новинку и доставляло удовольствие. И почему он раньше не уделял внимание таким беззащитным созданиям?
- Кто? – переспрашивает он, слегка вскинув брови. – Нет-нет-нет, Марта, это совершенно неправильный вопрос. – волшебник качает головой, лишний раз показывая, как плохо она поступила. – Я же могу решить, что тебе интересно, кто это, что ты готова рассмотреть его в потенциальные ухажеры. А, как я уже сказал, мне не нравится, когда моя девушка интересуется кем-то еще. – его голос тихий, обволакивающий, он словно гипнотизер, заманивает свою жертву, словно паук, готовый поместить добычу в кокон паутины. – Ты знаешь, я же могу и наказать тебя за такую оплошность? – он задумчиво смотрит вдаль, куда-то за макушку девушки, словно там может быть подсказка, как именно ему стоит поступить со столь любопытной особой, заглядывающуюся на других молодых людей. Он уже сам поверил в то, что это происходило на самом деле и этот хаффлпаффец существует и он смотрел на его Марту. Никто не смеет этого делать.
- Вот, уже лучше. Теперь я тебе верю. – благосклонно произносит волшебник, глядя на пунцовые щеки девушки, их оттенок заметен даже в такую темень, он кладет ладони на ее щеки, ощущает их жар. – Ну что такое? Успокойся, не стоит так переживать. – он опускает руки и прижимает девушка к себе. – Ты же ничего плохого не совершила. – прислоняется щекой к ее макушке, вдыхает аромат ее волос. Такая перемена в его поведении была нормальной, более того, большинство его друзей страдали той же проблемой, иначе вряд ли он были дружны, но для непривычного человека это может стать проблемой и, в зависимости, от характера, еще и наложить определенный отпечаток. Возможно, если бы Мальсиберу была свойственна эмпатия, то он понял бы насколько тяжело было Голдштейн следить за его настроением и за своими словами, ведь малейшая ошибка и в нем мог проснуться тот еще монстр. Пока что она еще не была знакома с тем, какие последствия могут быть от малейшего слова или даже жеста, но вряд ли внутренний демон слизеринца сможет спать вечно.
Вы здесь » Daily Prophet: Fear of the Dark » DAILY PROPHET » [28.05.1975] when the lights go off you will understand
