Прошло больше двух недель с того момента как он виделся с Марсьенн в последний раз. Конечно, можно было бы перевести это все в часы, минуты и секунды, но это все ванильная дребедень, которой в его жизни нет места. И вовсе не важно, что порой он делал довольно приятные поступки, которые оценили бы романтики. С другой стороны, всегда можно было сказать, что это было сделано с определенной целью, чтобы добиться какой-то конкретной реакции, а те, кто хорошо знали Натаниэля даже не стали ставить под сомнения такие слова. В любом случае, в настоящий момент ему самому казалось, что он сам себя наказывает за то, что произошло в последний раз, ведь он все-таки понял, что был не прав и не смел указывать взрослой женщине, что ей делать. Более того, взрослой женщине, которая не была его. Он признал это и попытался разобраться, удастся ли ему прожить хотя бы неделю без того, чтобы не видеться с Генсбур. Если бы кто спросил его раньше, он бы усмехнулся и сказал, что это и не проблема вовсе, но дни шли, а он понимал, что ему не хватает ее яркой улыбки, французского акцента и той заботы, которой молодого человека окружала Марси. Однажды Натаниэль едва не сдался, он стоял в тени магазина напротив входа в Госпиталь имени святого Мунго и размышлял о том, чтобы зайти внутрь и поговорить с Марсьенн, но все же решил этого не делать. Особенно когда увидел ее, спешащую в здание, легко вбегающую по ступеням и вошедшую внутрь.
Да, ванильной дребедени не было места в его жизни, однако ничего не мешало ему считаться романтиком лишь потому, что Мальсибер знал как впечатлить женщин и угодить их романтичным натурам. Чем обычно он не стеснялся пользоваться, и только с Генсбур это получалось как-то само. Ее хотелось радовать, делать приятные вещи и порой Мальсибер сам боялся тех мыслей, что у него появлялись, вызывая презрительное фырканье. Вот и сейчас, спустя полторы недели с того момента, как он покинул квартиру француженки, в его голове родился план. Он хотел провести с ней время, так, чтобы ни одна живая душа не знала о том, где они и какие между ними отношения. Хотелось почувствовать то чувство свободы, а в пределах Лондона, да и всего Соединенного Королевства это было невозможно. Исходя из этого, Натаниэль выбрал максимально далекую точку на карте и начал реализовывать свой план.
Самым сложным, по его мнению, было уговорить Марсьенн оставить работу и своих пациентов и взять отпуск. Что-что, а чувство ответственности у женщины было невероятно сильным и можно было смело сказать, что она находилась на своем месте – настоящий целитель. И все же, иногда просто необходимо дать себе возможность отдохнуть и именно это собирался устроить Нейт. Для этого он выбрал вещь, которую Марсьенн наверняка взяла бы в руки и сделал порт-ключ, чтобы она моментально перенеслась к нему. Верх эгоизма, все в его стиле. Мальсибер не подумал даже о том, что она просто даже не захочет проводить с ним время, что ей куда лучше без него. Нет, он решил, что все должно быть именно так и остальное уже не важно. В конце концов, у него отпуск, а, на сколько он знал, в ближайшие пару дней смен у Генсбур не намечалось. По крайней мере, когда он последний раз спрашивал о ее графике. Конечно, зная женщину, она могла все поменять, но это уже дело десятое. К тому же, насильно он ее удерживать не будет, если Марси решит, что хочет вернуться в Лондон… она взрослая женщина, которая умеет аппарировать. И как магглы выживают без этого навыка? Натаниэль уж точно сошел бы с ума добираться в ту или иную часть мира на каких-то железных штуковинах, которой даже не ты сам управляешь, а кто-то другой.
Натаниэль сидел на берегу моря, высчитывая, когда Марси может оказаться здесь. Он отправил порт-ключ в виде цветка тропической орхидеи. Да, снова слишком нетипично для него, но волшебник не сомневался, что ей цветок приглянется, кто знает, может она даже захочет положить его за ухо, как это делали некоторые местные жительницы, которых он встречал здесь, подготавливая все к моменту, когда Генсбур окажется здесь. Волшебник слышит негромкий хлопок и, обернувшись на него, видит целительницу, замершую в нерешительности. Он поднимается с песка и идет ей на встречу, едва заметно улыбаясь.
- Сюрприз. – произносит он, подойдя ближе к Марсьенн. Вот только пока что не было понятно, нравится ей этот сюрприз или на него сейчас обрушится шквал недовольства.

Натаниэль никогда не причислял себя к романтикам, более того, все эти великие жесты и проявления чувств вызывали у него тошноту, ему было сложно представить, каким идиотом надо быть, чтобы устраивать всякие вечера со свечами, бессмысленными подарками и прочей дребеденью. Аделаиде он если что и дарил, то только синяки или сотрясения, впрочем, на день рождения подарил что-то более значимое, но сейчас он уже не мог вспомнить, что именно; Марте он подарил сломанную жизнь; об остальных девушках вообще не стоило упоминать, большинство из них вовсе не отложились в его памяти. Сейчас же он вел себя совершенно иначе и нельзя сказать, что его устраивали такие изменения, и все же, Мальсибер понимал, что отчасти он это делает для себя. Ведь в Лондоне они не могут спокойно и пары шагов сделать, чтобы Марси не переживала, что их заметят вместе и неверно истолкуют их поведение. Здесь же, на этом острове, их никто не знает, они смогут вести себя так как сами захотят, не оглядываясь по сторонам.
Когда раздался хлопок, он обернулся и посмотрел в сторону, где появилась француженка. На его губах непроизвольно появилась улыбка, больше похожая на усмешку, он действительно был рад ее видеть. Что же касается Марсьенн – это было не понятно, к тому же, она была достаточно далеко от него. Легко поднявшись с песка, Мальсибер медленно пошел по направлению к женщине, которая демонстративно делала вид, что его не видит, а потом и вовсе плюхнулась на песок. Он поспешил, чтобы помочь Марси подняться, но она оказалась проворнее – освободила ноги от пут сапог с каблуками и сама встала с песка.
Марси смотрела на него исподлобья, отряхивая брюки, но это уже заставило волшебника остановиться в нерешительности в паре метров от целительницы. Конечно, он предполагал всякую реакцию: и проклятия в свой адрес, и радость, и удивление, а так же недовольство. В конце концов, он в очередной раз ставил свои интересы выше ее собственных, начисто игнорируя возможные планы, которые Генсбур могла себе настроить. Да, это было эгоистично с его стороны, и сейчас он мог это признать, но все же, он решил, что так будет лучше и его план казался ему правильным. Но он не был таковым для Марси, о чем она поспешила ему сообщить.
- Хочешь сказать, если бы я пришел к тебе и предложил отправиться в Колумбию, подальше от всех проблем и оков, которые тебя держат в Лондоне, ты бы согласилась? – задает он встречный вопрос. В свое оправдание Нейт мог сказать, что действительно рассматривал такой вариант, но в его голове четко заиграл голос Марсьенн, говорящий, что она не может все бросить, что у нее есть работа, дела, муж и так далее. Именно поэтому он и решил все сделать подобным образом, через порт-ключ. Кроме того, если им все же не удастся прийти к общему знаменателю, то она будет вольна бросить это все и аппарировать в свою квартиру в Лондоне, или же даже во Франции.
- Я решил, что тебе необходимо нормально отдохнуть после всех тех месяцев, когда ты работала не покладая рук. – ему казалось, что объяснять такие банальные вещи как-то глупо, но, по всей видимости, Марси или не умела расслабляться, или ей никто не давал такой возможности. Скорее всего, это было и то, и то. Судя по тому, что и ее муж зациклен на работе, то отдых явно не вписывался в их распорядок. Что же касается Натаниэля, то он, конечно же, ценил свою работу и стремился достичь лучшего положения в обществе, и все же после работы он нередко встречался с Розье, чтобы пропустить по стаканчику огневиски, или же ходил на рауты, где можно было и расслабиться, и заручиться поддержкой влиятельных лиц. Так или иначе, Мальсиберу удавалось совмещать работу и отдых, чего нельзя было сказать по Генсбур. – Я связался с твоим руководством и узнал, что в ближайшие пару-тройку дней у тебя нет смен и ты можешь себе позволить устроить выходные подальше от мрачного Лондона и пожить в свое удовольствие. – таким образом, он дает ей понять, что вполне осведомлен о ее графике и единственное, что может удержать француженку от отдыха вместе с ним – ее муж и какие-то глупые обязательства, которые она вбила в свою кудрявую голову. – Да ладно тебе, Марсьенн, неужели тебе не хочется остаться здесь и насладиться свободой, солнцем и морем? – он разводит руки в стороны, словно демонстрируя то, от чего она планирует отказаться. Нейт делает пару шагов вперед, приближаясь к женщине, проводит рукой по ее щеке, наклоняется к уху и шепчет: - Представь, как нам здесь будет хорошо.

Он прекрасно был знаком с критикой. Сколько Натаниэль себя помнил, отец только и делал, что критиковал каждое решение, которое принимал сын, каждое его действие. Должно быть, именно поэтому он был терпим к критике, не воспринимал ее всерьез, и все же, когда Марсьенн начала его поучать, отчитывать, словно маленького ребенка, это злило его. Куда делась его сдержанность, банальная привычка полностью игнорировать все недовольство, направленное в его адрес? А ведь француженка даже не смотрит на него, вглядывается куда-то за него, вдаль. Это раздражало куда сильнее, чем ее слова.
- Мерлин, ты же не единственный целитель во всем Мунго! – восклицает волшебник. – Поверь мне, незаменимых нет. Ты и так работала без отдыха последние.. да, практически, всегда. Все позволяют себе отдых или больничный, но не ты. Прямо-таки положила себя на алтарь медицины. – конечно, это всегда ценилось в обществе и такая самоотверженность была похвальной, он это прекрасно понимал, вот только не когда это касалось Марсьенн. Это было другое, она нужна была не только пациентам и сотрудникам госпиталя, но и ему. Более того, она могла бы быть полезна его семье. Их целитель вполне мог бы подвинуться, и тогда у Генсбур появилось бы больше времени на то, чтобы проводить его вместе. Тогда бы вопрос с отпуском не вставал так остро. Другое дело, что ей снова может не понравиться, что он решил все самостоятельно. Хватит и того, что она обвиняет его сейчас, такое предложение лучше отложить, иначе из этого точно ничего не выйдет. - Конечно, ведь я не могу придумать ничего более правдоподобного. – недовольно произносит Мальсибер, даже несколько оскорбившись таким предположением. Впрочем, это действительно было в его стиле, равно как и такой вариант, что просто послать записку вместо Марсьенн. Но тогда она просто закопала бы бывшего слизеринца на этом самом пляже. – Нет, я сказал, что у нас семейное торжество и вполне вероятно, что ты не сможешь выйти на работу, если появится такая необходимость. – объясняет он так, словно разжевывает простые истины глупому ребенку. – И все же, ты не в заложницах. И мы не в подземном царстве, сюда может дойти почта. Если посчитаешь нужным, ты можешь вернуться. – холодно говорит волшебник, тем самым, предоставляя ей право голоса, о котором Генсбур так настаивала.
- Что ты этим хочешь сказать? - с неким вызовом спрашивает волшебник, смотря прямо на француженку. Наверно, кого-то другого эти слова и вывели из себя, да что тут скрывать, даже его полгода назад эти слова вывели бы, но Марсьенн научила его немного сдерживать свой характер. Так или иначе, вместо того, чтобы обрубить все концы и послать ее ко всем чертям, он ждет ответа, даже если он ему не понравится. В конце концов, он всегда может постараться изменить ее решение, ведь ему это уже удавалось. Если Натаниэль Мальсибер что-то решил, то обязательно добьется. Как минимум, то, что они все еще вместе говорит о многом, ведь в первую их встречу она ему отказала. Да и во вторую тоже, аргументируя это тем, что она замужем. И все же, Нейту удалось расположить женщину к себе, пробудить чувства и испытать их к такому недостойному человеку как он.
- Почему ты не можешь просто расслабиться и радоваться? Как часто твой муж устраивает тебе сюрпризы? Делает для тебя подарки или хоть какие-то приятные мелочи? – они никогда не углублялись в эту тему хотя бы потому, что Нейт предпочитал вести себя так, словно Клод Генсбур не существует. Именно поэтому волшебник всегда представляет его куда хуже, если такое вообще возможно, чем сам Мальсибер. – Хоть что-то тебе дарит удовольствие или любая вещь будет "не так"? Так скажи, как?! Как лучше?! Никогда не делать тебе сюрпризов? Согласовывать все с тобой, чтобы все было ровно? – он злился, он едва сдерживался, чтобы не подойти к ней и не вцепиться мертвой хваткой, оставляя синяки от пальцев на нежной коже. Нет, он должен был показать ей, что чему-то научился, что вынес что-то хорошее из общения с ней. Нельзя сказать, что сам Нейт любил сюрпризы, но, стоило признать, и от такой спокойной жизни ему быстро становилось скучно, хотелось какого-то движения. Пожалуй, адреналин он мог получить и на вылазках с пожирателями, но это было немного другое. Наверно, только с одной девушкой ему получалось найти то, что нужно: и бурю эмоций, и спокойное сосуществование без претензий на какие-то дальнейшие взаимоотношения. Да, это длилось  недолго, и все же, с Аделаидой отношения были похожи на полет на метле во время матча по квиддичу: то вверх, то вниз, то опять взмыть вверх, а потом ухнуть вниз с метлы и встретиться с землей. Эти эмоции сложно передать словами, но это жизнь. По крайней мере, такая, какой ее видел Мальсибер. А то, что его видение жизни не сходится с мироощущением Марси, конечно, наводило на определенные мысли, но он в привычной для себя манере полностью это игнорировал.

Казалось бы, что может пойти не так? Портключ не сработал, и Марсьенн осталась в Лондоне. Или она в принципе не обратила внимания на цветок. Или вместо нее цветок взял кто-нибудь другой. Но проблема оказалась в самой целительнице и, наверно, именно об этом ему надо было думать в первую очередь, ведь они уже не первый день знакомы. Задумываясь об этом сейчас, Натаниэль понимал, что все дороги вели к недовольству француженки его сюрпризу. Что ж, по всей видимости, во Франции существует определенный регламент приготовления сюрпризов, в котором принимают участие все те, к кому сюрприз имеет непосредственное участие. И еще говорят, что французы – главные романтики. Смех, да и только.
- Мне нечего бояться этой войны. Пусть трясутся от страха эти выродки магглов. - он едва ли не выплевывает эти слова, полные отвращения к тем, кто причисляет себя к волшебному сообществу. Они с Марсьенн никогда не обсуждали войну, не разделяли волшебников по чистоте крови, наверно, это было правильно, ведь и здесь они не найдут единого знаменателя, не сойдутся во мнении - для Мальсибера это было очевидным и чем убедиться в своей правоте, он предпочитал напрочь игнорировать этот факт. У них и так было слишком много камней преткновения и добавлять еще один в коллекцию не хотелось, ведь это заставляло задуматься о том, что вообще их связывает, почему они сошлись и почему он так не хочет её оставлять, предпочитая изменить взгляды француженки против её воли. Удивительно, что он до сих пор не наслал на неё империо, чтобы избежать всех разногласий. Впрочем, был в этом какой-то интерес. Так или иначе, его мысли порой возвращались к той, которая тоже давала ему отпор, которая любила это делать и порой специально шла наперекор молодому человеку. Наверняка в этом нет ничего нормального, эти отношения должны были в итоге погубить их обоих, благо, они не успели так далеко дойти, но в данной ситуации шанс этого был велик. Марсьенн не была той девушкой, она не получала удовольствия от этих спорах, более того, видно было, что ей это причиняет боль и именно поэтому было логично перестать мучить друг друга, но отчего же они вновь и вновь возвращались?
- Да, подходил ко всякой санитарке и говорил, что ты на торжестве. Не держи меня за идиота. Я поставил в известность только твоего непосредственного руководителя. Сказал, что ты в рабочем хаосе забыла предупредить, что у нас планируется семейное мероприятие. Она, кстати, тоже считает, что ты слишком много времени проводишь на работе. Самое время задуматься, ты так не думаешь? – возможно, все было не совсем так, но Мальсибер умел был обольстительным и убедительным, когда ему это было необходимо и многие женщины, в том числе, далеко не молодые, поддавались его очарованию, чем он бессовестно пользовался. Правда, слова о том, что «бедняжка столько времени уделяет работе» были произнесены не им, но как он мог их не поддержать? Так или иначе, все это оказалось пустой тратой времени, ведь все пошло совершенно не так как он планировал.
Он тяжело выдыхает и трет переносицу. Он совершенно забыл о чарах, которые наложил на остров, но, конечно же, Марсьенн не поверит ему, что это не было сделано преднамеренно – он уже понимает, какое мнение о нем сложилось у целительницы.
- Эмоции могут кипеть и в двадцать, и в тридцать, и в пятьдесят лет. То, от чего это зависит находится вот здесь. – он дотрагивается до виска и дважды стучит по нему. – И здесь. – палец перемещается в район грудной клетки, которая закрывает, должно быть, самый важный орган человека. – Если ты не можешь испытывать все те кипящие эмоции, то это может означать лишь одно, что с тобой не тот человек. – конечно, это могло означать и другое, что, может, человек в принципе не способен на ту бурю эмоций, но вряд ли Генсбур обрадовалась такому заявлению и, наверняка, перевернула бы все с ног на голову. – Взрослые люди, понимающие желания друг друга. – медленно повторяет волшебник, все сильнее усмехаясь, произнося эти слова. – Да ты сама не знаешь, чего хочешь. Как твой муж, находясь за тысячи километров от тебя, может знать, чего ты хочешь? Он тебя хоть немного знает? Знает, какой ты можешь быть? Или это лишь доступно таким клоунам как я? – в его глазах появляются огоньки злобы, а дышать становится сложнее, злость волнами накатывает на волшебника и ему стоит огромных усилий сдержать себя в руках. – Знаете что, миссис Генсбург, - тихо, словно шипя, произносит Натаниэль. – Из нас двоих клоун здесь явно не я. – на его лице отображается гримаса отвращения, ведь он всегда был честен с самим собой и с ней, и клоунская маска точно не станет чатью его образа. Удивительно, но вот уже и сам Мальсибер не прочь покинуть это чертово место и вернуться в Лондон, но на первая приняла это решение и пусть забирает чертов портключ и убивает саму себя работой – это не его проблемы, он слишком долго пытался вытащить ее из плена колдомедицины.
- Ты взрослый человек, ты можешь делать все, что угодно. - произносит Натаниэль, делая пару шагов назад, потом еще и еще, отдаляясь от француженки, словно давая понять, что перед ней тысячи дорог, по которым она может пойти. И все же, оба понимали, какую именно она выберет. Он подхватывает бутылку огневиски, которая оставалась на том месте, где Мальсибер ожидал появления волшебницы, и делает глоток прямо из горла. - Портключ лежит в доме, на тумбе у входа. – он не добавляет как именно выглядит портключ, ведь это был единственный предмет, который там лежал. – И да, Марсьенн. Надеюсь, когда-нибудь ты начнешь любить себя и свою жизнь. – он делает еще пару глотков из бутылки, после чего идет все ближе и ближе к морю, с каждым шагом увеличивая скорость. Пара моментов – и он погружается в теплую воду, ощущает солоноватый привкус на губах и чувствует свободу, словно все проблемы остались там, на берегу, а здесь он свободен от всех тревог и тягостей жизни.