Всё же, матушка была не права, говоря о том, что слава – плохая и крайне жестокая штука. Наряду с такими сладкими словосочетаниями как «фанатская любовь» и «прибыльное дело», она всегда использовала слова «проблемы», «кризис» и «разврат», чтобы лишний раз припугнуть сына.
И если первые два слова вызывали на лице Мортена кривую, заметно нервную улыбку, то в последнем, ровно, как и во всех его синонимах, он ничего такого он не видел. Подцепит одну-две перевозбуждённых его выступлением фанаток в баре, - предварительно, конечно, проверив наличие колец безымянных пальцах, - а после будет очень долго вдохновляться прекрасными видами и восторженными отзывами о его творчестве.
В эти дни его чествовали за сладкий голос в сочетании с ловкими гитарными переборами, не по времени резкими и одновременно мелодичными. Лиричные баллады превратились в ритмичные, периодами жестокие истории о магической реальности, новости о которой приносили с собой совы, сжимая в клювах письма из дальних стран. Новости о сгоревших в обжигающем пламени валийского дракона драконологи, ужасающие рассказы о нашествии оборотней, просящие о пощаде волшебники, обнаруженные в исчезающем шкафу Пожирателями Смерти… Но они остаются за кулисами, редко выходя на сцену. Зритель не был готов к подобному.
Сегодня Мортен не изменяет своим привычкам – присоединяется к вакханалии со своей группой, разгоняя бурю в душах людей, заставляя каждого подпевать и наслаждаясь вечером. Он гонит коней вплоть до двух утра, пока соседи из ближайших домов не начинают стягиваться в кабак, требуя быть тише. Однако, когда кубок пустеет, а связки постепенно начинают сдавать, Ванке всё же успокаивается.
– Было приятно утолить ваш музыкальный голод за моим столом, дамы и господа! Но на сегодня мы заканчиваем, поэтому желаю вам чудесного вечера!
Он соскальзывает со сцены, подхватывая к себе за спину гитару, короткий лёгкий пиджак и подмигивая девушке за баром, направляется к выходу. Весь вечер он ловил её лукавые взгляды, однако, каждый раз, подступаясь к ней ближе, она вжималась в барную стойку, отстраняясь. Уже было решивший, что она испугалась его, Мортен мечтательно вздыхает, выходя на свежий воздух. Спустя пару минут, тонкая кисть осторожно ложится ему на плечо, соскальзывая ниже и ловя его ладонь в свою и чуть сжимая. Ванке молчаливо, но с улыбкой, тепло сжимает её в своей, оглядываясь назад и подмечая девушку из-за барной стойки.
– Ваши баллады, сударь, слишком правдивы, чтобы петь их магглам.
– А вы, как я посмотрю, любите прислушиваться к советам и посещать самые отборные места Варшавы. Кто-то из друзей рассказал?
Она легко кивает, улыбаясь ему в ответ. Мортен мечтательно выдыхает, жмурясь и всё же решительно двинувшись вперёд, увлекая девушку за собой на улицы до магического квартала. Идти было недалеко – Ванке вообще не любил отдаляться от своего убежища, учитывая, какие нынче стоят волнения.
Мортен снимал апартаменты в одном из самых больших домов в квартале волшебников. Поближе к зданию Совета, чтобы быстрее добираться после очередного ареста. По цене сравнительно недорого, да и за сигнальные чары он почти не платил – ему было по силам создать магию подобного рода самостоятельно, не прибегая при этом к помощи наёмных рабочих.
– Давай так: ты на лифте до шестого этажа, а я пешком! Кто придёт последним, тот будет пить водку! – со смехом предлагает Мортен девушке, кивая на ажурную дверцу кабинки.
– Так нечестно, ты аппарируешь к себе и всё! – она улыбается, но всё же открывает дверь, вступая в лифт.
– Нет, клянусь хомячком лучшего друга, честно не буду! – улыбается Ванке, быстро нажимая на кнопку на панели и закрывая дверь.
– Хорошо, встретимся наверху!
Он не пойдёт пешком – в Мортене было больше четырёх литров пива, ползти по лестнице особенно не хотелось. Но для создания эффекта честности, он всё же пробегает первый лестничный пролёт и тут же выуживает из кармана пиджака тонкую палочку. Один лёгкий, короткий взмах и вот, он уже рядом с собственной квартирой.
– Мерлинова борода…
Дверь, этим же вечером закрытая на ключ, была едва приоткрыта. Сигнальные чары, очевидно, не сработали, раз все соседи вокруг него все ещё были в своих квартирах. По спине пробежались мурашки – вот и пришли за ним, и никакая защита Крама ему не поможет.
– Вниз, – Мортен легко стучит палочкой по кнопке лифта, отправляя его вниз. Ему плевать на то, что девушка внутри кабины будет явно недовольна подобным обстоятельствам, но он не мог допустить большего количества жертв, если это и правда были Те, о ком он подумал.
Ванке осторожно хватается за дверную ручку, вступая в тёплую июльскую темноту квартиры.
– Люмос, – он тихо шепчет, зажигая небольшого светлячка на кончике палочки, осторожно двигаясь дальше по коридору и заглядывая в ближайшие комнаты. Странно, но всё, что было в квартире, осталось в первозданном виде и на своих местах. Ничего не разбито, ящики не выпотрошены, колдографии, прицепленные к обоям на тонкие швейные иголки, остались на своих местах.
– Кто здесь!?

Мортен вытягивает палочку дальше, припоминая в голове все защитные и боевые заклинания, которые когда-либо использовал. В любом случае, стандартное проклятие обездвиживания должно ему помочь, чтобы успеть схватить всё нужное и трансгрессировать к Совету и требовать убежища.
Он проходит дальше по коридору, опасливо заглядывая в гостиную и резко просовывая в комнату палочку. Длинная сгорбившаяся фигура в пальто, – это, что, неоторванный ценник на воротнике? – яростно копошилась в одной из его полочек с нотными тетрадками, выбрасывая бумаги и папки на пол. Знакомая помятая кудрявая укладка…
– Твою мать, Вольф! Какого чёрта ты тут забыл?!
Волшебник опускает палочку, на манер спички потушив тонкий огонёк Люмоса на кончике палочки и вместо неё включает электрическую люстру. По комнате медленно расползается тёплый, неяркий свет, постепенно освещая перевёрнутый вверх дном ящик с документами и заляпанного кровью Вольфа. Сколько лет прошло с того момента, как он в последний раз видел его? По его скромным подсчётам, около двух: Вольф хоть и был на втором месте по общительности в его компании, однако погрузившись в свои дела, он, как и Крам, и Бьёрн, просто периодами не отвечал на письма Ванке. Не то, чтобы Мортен обижался, просто… расстраивался. В какой-то момент он просто махнул рукой и вовсе перестал писать, потеряв всякую надежду на ответ.
– Если бы это были воры и дружки Крама, то у меня был план на сей счёт. Но видок у тебя, конечно, - Мортен лениво присвистывает, окидывая друга более внимательным взглядом, – у меня даже нужных слов для описания не найдётся. Выглядишь хуже, чем погано.
Ванке неспешно проходит в комнату, бросив пиджак и лютню на кресло и начав постепенно поднимать выкинутые из ящиков бумаги. Он и до этого не отличался систематизмом и аккуратность, но к своим нотам и стихам он относился с особенной бережностью, стараясь не перепутать страницы боевых баллад с ленивыми и распевными романсами. Наверное, хоть какая-то деятельность помогала ему сдерживать поток ругани в адрес Вольфа. Нет, он не злился, так… Был чуть-чуть в гневе за то, что его грёбанный школьный дружок просто забил на него, а в момент особенной нужды внезапно объявился на пороге. Да-да, дурацкие детские обидки, но в этом и был весь Мортен – похоже, единственный человек во всей этой компании, который способен ценить дружбу.
– Слушай, я понимаю, ты торопишься, но может, хотя бы выпьем? Ты в душ сходишь, а то вонь от тебя, как будто ты в горящем мусоре валялся, переоденешься во что-то более свежее, - Мортен игнорирует вопрос Вольфа, выпрямляясь с небольшой кипой бумажек в руках и с лёгкой улыбкой взглянув на Фенриссона. – Здесь ты под защитой. Если кто-то у тебя на хвосте и сидел, то вряд ли он попадёт в дом.
Свёрток, отданный ему на последнем курсе Вольфом, он никогда не вскрывал, да и в целом старался игнорировать его существование. Он знал, что в стенах Дурмстранга никогда не может водиться безопасной магии, кроме той, которую он создаёт сам. И он уж точно не был счастлив, когда друг вручил ему небольшой пакет из крафтовой бумаги со словами «ну, подержи немного у себя, потом пригодится». Ох знал бы Мортен, что это «немного» растянется на более чем пять лет…
– Раздевайся давай, терпеть не могу вонь горелого и пота, как будто опять вернулся в школу, – хмыкнул Мортен, засовывая бумаги обратно в свой шкаф и оборачиваясь к Вольфу, звонко щёлкнув подтяжками. – Твоя штучка-дрючка может подождать, спрятана она уж точно не в моих трусах, можешь не искать.

Отредактировано Morten Vanke (2020-10-02 20:21:32)

– Мсье, вы застали меня в не самый лучший час, да ещё и даму мою спугнули своим вторжением, поэтому простите мой ужасный вид сельского шута, – Мортен иронично делает перед ним несколько глупых реверансов, попутно окидывая себя быстрым взглядом в отражении оконного стекла. Видок у него и правда был так себе: несколько жирных и пивных следов на рубашке, пропахшей сигаретами, заляпанная бляшка ремня, развязанный галстук на шее. В бар он всегда старался одеваться со вкусом, чтобы уж точно остаток вечера не проводить дома в одиночестве, но за финальный продукт никогда не ручался.
– Шуш, проваливай давай, я уберусь тут, – он добродушно усмехается, хлопнув друга по плечу и потирая лицо. – Обязательно, я помню, что ты тот ещё любитель выпить. Выставлю весь свой буфет!
Как только Вольф исчезает в дверном проёме, Мортен перехватывает волшебную палочку на манер карандаша и принимается быстро чертить в воздухе мелкие, замысловатые символы, которые тут же растворялись лёгкой дымкой. Стандартная бытовая магия, разве что с небольшим вкраплением чужих придумок – без них, обычно, ничего не работало так, как надо. Уж с какой магией Ванке точно не дружил, так это с её домашней разновидностью. Обычно, если это была какие-то заклинания «по совету из журнала» или «друг подсказал», то после такой уборки приходилось убираться заново. Учитывая, что домашнее чародейство и так было достаточно несовершенным видом магии, а женских журналов по ведению хозяйства он не читал, то и качество классической домовой магии было таким себе.
А так, одна из его прекрасных муз однажды научила его парочке обычных магических приёмов со своими усовершенствованиями, которые работали в разы эффективнее, чем стандартные взмахи палочкой.
Одежда и бумаги, вытащенные из ящиков и коробок, постепенно начали возвращаться на свои законные места, одежда, разбросанная им ранее этим же вечером, аккуратно сложилась обратно в шкаф или же вернулась на плечики, маленький ковёр, валявшийся в углу, вернулся на своё законное место в центр комнаты. Разве что, Мортену пришлось несколько потрудиться, чтобы вывезти небольшой стол к кожаному дивану и придвинуть к нему пару стульев из угла. Пыль со старого интерьера почти моментально пропала под действием заклинания, а Мортен наконец-то удовлетворённо чихнул куда-то в сторону.
Уже после чародей зашторил окна и прошёл к буфету, выудив пару зелёных, белых и прозрачных бутылок с алкоголем. Абсент, виски, крепкий джин, коньяк… «Наверное, это точно придётся ему по вкусу, раз для меня это слишком крепко.» Сделав небольшой круг почёта «буфет-стол-буфет» за роксами, Ванке приметил в дверном проёме застывшего Вольф.
– Ладно, теперь приз в конкурсе Мокрых Маек и звание Мсье Мокрая Майка-1976 точно твои, - бесстыдно прыснул Мортен, оценивая внешний вид Вольфа. – Присаживайся, я пока принесу твой ар-р-ртефакт.
Ванке спешно вышел из комнаты, сбросив ботинки и пнув их куда-то в самую дальнюю часть квартиры, где был гардероб: увидев открытую входную дверь в его голове, как-то не появилась мысль о том, что стоило бы разуться перед входом в квартиру.
Мортен шустро прошёл в самую дальнюю комнату, где находилась небольшая музыкальная студия вместе с коллекцией различных инструментов. В дальнем конце, у окна стоял большой чехол с контрабасом, на стенах развешаны духовые, четыре простые гитары, парочка старинных лютен. Особенное место в самом углу комнаты было выделено под большую барабанную установку.
Мортен подходит и с прищуром изучает каждую гитару на стене, проводя по струнам пальцами. Первые две отзываются легко и звучно, когда третья заставляет его поморщиться – яркий звук расстроенного инструмента резал слух. Именно её Ванке снимает с гвоздика и возвращается обратно к Вольфу, останавливаясь в дверном проёме и принимаясь раскручивать струны с колок.
– Я достаточно зарабатываю, чтобы не продать твоё сокровище в течении всех этих лет, не недооценивай меня. – Хмыкает чародей, ослабляя натяжение струн настолько, что те безвольно повисли. – Я спрятал её так надёжно, что вряд ли кто-то в принципе мог бы найти твоё сокровище у меня в доме. Даже такой умник, как ты, вряд ли додумался бы до того, что так можно сделать. А теперь, будь хорошим другом, отвернись, чтобы глаза не повредить.
Он перехватывает гитару двумя руками за гриф переворачивая её лицевой стороной от себя. Один резкий замах – и инструмент летит прямо в пол, с унылым звуком разбиваясь. Мортен делает ещё пару уверенных замахов, ударяя гитарой ещё пару раз, чтобы она уж наверняка развалилась Мелкие щепки постепенно разлетались во все стороны, прячась то под шкафом, то под небольшим диваном. Всё это было скорее похоже на один большой и страшный перформанс убийства музыкального инструмента, однако, когда Ванке всё же останавливается и бросает покалеченный инструмент на пол, на задней стенке гитары виднеется прикреплённый к ней свёрток из плотной бумаги.
– Кто бы мог подумать, что можно спрятать артефакты древности говна мамонта прямо в музыкальном инструменте? Да ещё и в доме музыканта, учитывая, насколько он бережно относится к своим «игрушкам»… - тихо бормочет себе под нос Мортен, усаживаясь на колени и отламывая остатки дерева от гитары, чтобы не пораниться, и вытаскивая спрятанный внутри свёрток. Он также на коленях подползает ко столу, протягивая артефакт. – Ты будешь моей женой, Вольфи?.. Только скажи «да», хочу быть счастливым!
Так и не дождавшись ответа, Мортен со смехом поднимается на ноги, ухватившись за край стола рукой и лениво обходит стол, рухнув на диван. Он закидывает руки за голову, жмурится и с улыбкой выдыхает – по всей видимости, довольный, что смог так ловко провести самого Вольфа Фенриссона, самого главного умника их компании.
– Гитара всего лишь муляж, я уберу её позже, не обращай внимания на всё это, – волшебник легко кивнул в сторону лежащего на полу грифа и кучи щепок. – Лучше расскажи, зачем тебе вообще нужна твоя безделушка сейчас? Что случилось? Просвети друга, который абсолютно не имеет понятия, что происходит в этих ваших скандинавских родовых гнёздышках.

Отредактировано Morten Vanke (2020-10-03 03:07:57)

– Струны, мой дорогой друг, это расходный материал, который в последствии можно будет использовать заново. Да и в конце концов, не люблю чиненные «репаро» струны, они звучат как-то фальшиво… – Ванке лениво тянет, закидывая руки за голову и прикрывает глаза.
Пить не хотелось. Сердце в груди бьётся быстрее обычного – то ли из-за пережитого стресса, то ли из-за физической активности, но напрягать его сильнее не хотелось. Да и за этот вечер он выпил достаточное количество алкоголя, чтобы нагружаться ещё больше.
Мортен легко отмахивается, вытаскивая одну руку из-за головы и щурится, рассматривая друга напротив. С одной стороны, все эти семейные истории и рассказы о том, как же плохо живётся в фамильных гнёздах, его интересовали. Это был прекрасный материал для баллад и романсов, учитывая то, сколько людей погибали в попытке либо захватить управление семейством, либо наоборот, сбежать оттуда, выскочив замуж или женившись на магглах. Заканчивалось всё это трагично, от чего материал был достаточно сочный и насыщенный.
А с другой… Его родовое гнездо было крайне спокойной и тихой гаванью, да и воспитывали его так, чтобы он не ввязывался в конфликты и любить каждого члена семьи. Конфликты их всегда обходили стороной, а если и возникали какие-то неприятности, то их предпочитали заминать. И Мортен конфликты не любил, хотя, наверное, поэтому он и любопытничал.
Однако происшествие у Фенриссонов обошло его стороной. Газеты он и правда не читал, а из друзей на севере у него был только Вольф да Олсен, и никто из них на связь не выходил.
– И что ты? Наведёшь шороху и выйдешь из этого живым? Один против десятка таких, как ты, как герой баллад и песен? Будешь рвать и метать всех и вся при помощи этой штуки?  – Мортен легко кивнул на бумажный свёрток, нахмурившись и поддаваясь вперёд. – Вольф, ты ведь знаешь, что ты не герой баллады, а их, таких, как ты и сильнее, старше и страшнее больше.
Ванке хмурится, отставляя нетронутый бокал с алкоголем от себя в сторону, протягивая руку к открытому артефакту. Он чуть отодвигает ткань, рассматривая содержимое и морщится от неприятного ощущения – как будто его сознание стремятся вывернуть наизнанку. Желудок при виде кинжала сводит, а во рту появляется тошнотный привкус желчи. На первый взгляд профессионального ритуалиста, с этой штукой точно проводили что-то при помощи чёрного пламени и нескольких жертв. Вероятно, место имеет даже проклятие или что-то хуже…
– Не используй её, Вольф, – Мортен убирает руку к себе, тут же запивая алкоголем мерзкий привкус во рту, – поверь мне, то, что ты сейчас будешь делать – это сумасшествие чистой воды. Мало того, что эта дрянь зачарована так, что, вероятно, при первом же её использовании ты либо помрёшь, либо сойдёшь с ума, так и выходить один на один против тренированных толлбоев, это миссия для суицидника. Поэтому сейчас ты просто подписываешь себе смертный приговор в обоих случаях.
Бард хмурится, наливая себе ещё немного алкоголя, постукивая пальцами по деревянной столешнице и отводя взгляд на тёмное окно. В незашторенный промежуток едва было видно тёмное небо: звёзды яркими перчинками светились на небосклоне, освещая путь любому, кто в этот вечер решится прогуляться.
–«За Чистую кровь», – он слышимо выплёвывает первые слова, опуская взгляд в стол, – или как они там себя называют, Крам, кажется, теперь с ними, судя по тому, что он вообще говорит. Я не удивлён, что ты не хочешь с этим связываться, но твоя семья… Удивительно.
Мортен укладывает руки на стол так, чтобы перед Вольфом были видны его ладони. На пальцах уныло поблескивают ободки колец, отражая тёплый свет люстры.
– Я предлагаю тебе сделать наоборот и бежать, Вольф. Скрыться где-нибудь, пока вся эта буча не утихнет, иначе тебя снесёт этой волной, и никто больше о тебе не вспомнит. Они тебя убьют, Вольф, глазом моргнуть не успеешь, им плевать теперь, кто ты вообще. И эта штука, – Ванке мягко кивает в сторону свёртка, – она тебя не защитит и не даст сверхсил, чтобы ты смог справиться с ними всеми. Она убьёт тебя, поверь мне.

И это ещё его называют трагиком и тем, кто способен создать драму из ничего. Фактически, так оно и есть, вытворить концерт, при этом не имея под рукой какой-то весомой причины он был горазд и почти каждый вокруг него научился справляться с возникшей театральной постановкой, сценарий которой менялся на ходу. А вот как справляться с чужим вздором уже самого Мортена никто не научил – что делать, если твой друг прямо сейчас стоит на краю обрыва готовый прыгнуть прямо в пропасть, лишь бы доказать всем, что он не слабак?
Мортен никогда не был обременён всеми этими «родовыми» вещичками – о чём речь, если основным и, пожалуй, единственным требованием его семьи было то, чтобы в его родовом древе присутствовали только чистокровные волшебники и волшебницы, при этом желательно, чтобы это не были его дальние родственники. Его никогда не заставляли придерживаться традиций или соблюдать какие-то древние обряды, от чего понять всё того же Вольфа, Крама или Бьорна было в разы сложнее. Да, у Ванке были какие-то особенные вещички, но они скорее были куда более простого и лёгкого характера – отмечать дни проявления магии или соревноваться между собой, кто дальше закинет садового гнома, – победителю, кстати, доставался фирменный бабулин пирог! – но не более. Никаких тебе мрачных обрядов или посвящений в семейные тайны, большая часть которых обычно раскрывалась одним крайне точным вопросом.
– Я напишу про тебя богомерзкую балладу, в которой ты точно будешь бегать с голой задницей, а ещё главной проблемой будет то, что у тебя член не стоит, – тихо пробормотал Мортен, притягивая руки к себе и устало укладывая подбородок на тыльную их сторону. Он зажмуривается, стараясь подобрать в голове несколько ленивых, полупьяных рифм, принявшись на ходу напевать какой-то глупый мотивчик:
– Годы прошли, Вольфганг не тужит:
Водочку глушит, с Крамом он дружит.
Но долг призывает, нужно прыгать скорее
Батя его с семейкой своею
Начал магглов бить и… – он лениво пощёлкал пальцами, не находя нужной рифмы, но в итоге махнул рукой, завершая всё парой заранее найденных в голове строчек:
– А дальше беда за бедой, как по нотам:
К Ванке приехал за дрянью с болота.
Бросил к ногам «я буду сучарой!»
И помер он так, как позорный волчара.
Мортен глухо хохотнул куда-то в воздух, вновь откидываясь назад, на спинку дивана, закидывая руки к себе на затылок и устало прикрывая глаза. Шутки шутками, а Вольф ведёт себя так, как будто серьёзно болен не то бешенством, не то одержимостью. И будь воля самого Ванке, он был с удовольствием привязал бы друга к стулу, на котором тот сейчас сидел, заткнул рот какой-нибудь тряпкой да так и оставил сидеть. Сам бы тем временем вызвонил Крама, может даже Бьорна, они бы втроём подготовились, да поехали бы «морды бить» всем тем фанатиком из рассказа Фенриссона. Ведь чем больше, тем лучше, не так ли?..
Но он так не поступит. Хотя бы потому что Вольф был в разы сильнее и крепче него, а парализующее заклинание могло крайне рискованно отрикошетить в самого Мортена. Да и воевать с друзьями, вообще-то, не самое лучшее занятие…
– А если серьёзно, то да, – наконец выдыхает Мортен, кивая на его вопрос, спокойно уставившись в бледное лицо напротив себя. Синяки под глазами Фенриссона выдавали глубокую усталость и загнанность положения и сам Ванке был бы рад облегчить ношу друга, если бы тот хотя бы позволил это сделать. – Бежать. Беги, как можно дальше, как можно быстрее и пока ботинки у тебя не порвутся, потому что как только ты «прыгнешь», тебя моментально засекут и даже палочкой взмахнут не позволят. Ты же и сам знаешь, что это полнейший идиотизм – бежать навстречу мчащемуся поезду. Ты сам знаешь, как это глупо, когда ты летишь на метле прямо в стену, думая, что ну уж эта-то точно заколдованная и пропустит тебя в прекрасный мир Вальгаллы, где все твои деды распивают пиво с Одином. Или как там это у вас?
Он хмурится, чувствуя, что последнее может явно задеть друга хотя бы потому, что может звучать как грубая насмешка над его предками. Но сдержаться он не может, всё продолжает и продолжает, опуская руки по обе стороны от собственных ног на диване, не отрывая пристального взгляда от Вольфа. Ему может и плевать на себя, но он, кажется, вообще позабыл, что вокруг него есть ещё люди.
– Ты вот говоришь, что тебе не страшно умереть. Думаешь, что сдохнешь и сделаешь всех счастливых, завершишь свой прекрасный крестовый поход, уйдёшь на покой в небытие? А что другие? А что твоя сестра? Мало того, что она только что потеряла отца, так ещё и братец пошёл и убился об стенку, как полный безмозглый дебил, – Мортен явно постепенно переходит черту спокойствия, даже толком и не замечая, как сжимает в пальцах обивку дивана. – Ты с тем же успехом можешь пойти и с крыши спрыгнуть, эффект будет тот же. Никакой расплаты ты не получишь, никто не вручит тебе медальку «За отмщение», ты ничего не поимеешь с этого. Не проще ли затаиться и постепенно выстроить план, где ты сможешь выцелить каждого, наведаться к ним в гости, показать свою супер-игрушку, – он кивает на артефакт на столе, – попользоваться ею и уже полностью насладиться эффектом?

Отредактировано Morten Vanke (2021-03-10 03:52:57)