– Нет, ну ты только послушай, Никола, слу-у-у-ушай! – Мортен растягивает гласные так, что ему кажется, будто он совсем скоро превратится в корову на зелёном лугу. Не сказать, что он был так уж и далёк от этого состояния превращения: рот у него был забит свежей зеленушкой и луком, в левой руке зажат гриф приятельницы-лютни, в правой – наполовину початый кубок с плещущимся во все стороны изумрудным абсентом.
Кажется, он совсем забыл о том, что им надо быть, вроде как, тихими. Желательно, чтобы они и вовсе превратились в невидимок, которые именно в эту треклятую ночь не существуют, чтобы не переполошить весь замок. Хотя, в планах было учудить что-то в этом роде, разве что добиться такого результата требовалось только утром, максимум – днём, когда эффекты зелий и заклинаний будут уже окончательны и бесповоротны.
Однако у алкоголя, осевшего в крови и на языке Мортена, было совсем другое решение. Вместо того, чтобы сконцентрироваться на одной мысли и попытаться преследовать её прежде, чем она ускользнёт от него в далёкие пьяные дебри, бард лениво преследовал по пятам Крама, заплетающимся языком уже в который раз переспрашивая того задуманный план.
– Слу-у-ушай, ну что плохого, что они выбрали Совет? Зато будут связи! Вот угодишь в передрягу, так будет у кого попросить вытащить, – он глупо хихикнул себе под нос, наконец прожевав зелень во рту, и в порыве чувств махнул рукой с зажатым кубком куда-то в сторону, из-за чего алкоголь выплеснулся на ближайшую стенку. Вероятно, утром он будет таиться загадкой, почему в его душе так кошмарно скребутся кошки, но именно сейчас эти кошки начали недовольно возиться где-то внутри из-за пропавшего впустую качественного пойла. – Да я уверен на всю сотню, что у них это временное! Подростковый максимализм, давление родителей, «эти дни», как там ещё можно назвать… А! Это у них период такой, пострадают по Совету и пройдёт! Ну, ты чего?
Он уставился в сгорбленную спину друга, бредущего впереди, ставя бокал на лавку в ближайшую к нему нишу. Кажется, вся эта ситуация серьёзно проехалась Краму по нервам: кулаки крепко сжаты, спина и шея напряжена, шаг был куда шире обычного. По факту, Мортен почти ничего не знал, только то, что половина друзей Николы всё же решились сбиться в стадо и отправиться на государственную службу в Совет. В принципе, ничего удивительного – бó‎льшая часть студентов после окончания Дурмстранга либо терялись на просторах огромного магического мира и забывались, а после всплывали как величайшие жулики и лжецы, либо становились педантичными и крайне скудоумными работниками государственных органов. Ничего нового, по крайней мере для Мортена, такие личности встречались через каждого третьего студента, лишний раз намекая, что заводить знакомство с ними стоит, но через год-другой.
– И что хочешь сделать снова? Давай, посвяти меня в свой план! Иначе я чокнусь, если в очередной раз придётся лезть куда-то в чью-то башню и перчить им там трусы или воровать зелье для дрис… Поноса, – он вновь придурковато хрюкнул, наконец напрягаясь и догоняя Крама в несколько быстрых и лёгких шагов.
– Не то, чтобы я был прямо-таки против, знаешь, всяких там зелий или, возможно, даже проклятий, но давай без массовости. Типа, не как в тот раз, когда тот больной парень с четвёртого курса наслал сыпь на всю спальню шестого с Эльвиндира, просто потому что кто-то оттуда переспал с его подружкой, – бард уже было хотел потянуться, однако зажатая в ладони лютня с грустным «трунь!» ударила его по затылку, заставив поморщиться. – Давай не так быстро, а? Я не успеваю за тобой!

Оторопело, Мортен всё же притормаживает рядом с лавочкой, оставляя лютню в нише, задвинув её подальше в тень. Вытянув палочку из кармана брюк, – попутно внутри брюк грустно брякнуло что-то металлическое, однако сам Ванке толком и не помнил, что вообще спрятал в кармане, – он лениво махнул в сторону подруги, накладывая на неё маскирующие чары.
– Ничего, малышка, я вернусь за тобой утром, – он тихо вздыхает, целуя пальцы собственной ладони и прикладывая их к тому месту, где под чарами скрывался гриф лютни. – Не грусти, скоро папочка будет снова с тобой. Я вернусь за тобой утром.
Он тратит ещё пару мгновений, силясь рассмотреть в тени какой-то намёк на спрятанный инструмент, однако расползающиеся и двоящиеся в пьяных глазах тени намекают, что сегодня Мортену повезёт и никто не обнаружит его возлюбленную. В конце концов, он отступает, быстро нагоняю друга и подстраиваясь под его шаг.
– Лучше: я напишу поэму, а потом её переложат на мою музыку, и я буду знаменит! Возможно, что даже при жизни, – это не имеет никакого смысла, но Мортена забавляет такое сочетание абсурда в одном предложении. Хотя, последнее «возможно» звучит вполне себе осуществимо, надо всего лишь…
Поток его мыслей почти тут же прерывается из-за пары слов, которые заводят ход его мыслей вообще в иную сторону. Это, что, благодарность? Ему!? ОТ КРАМА!? Если Крам расщедрился аж на целую благодарность тому, кто чаще всего вызывал у всех резкие приступы закатывания глаз и тяжёлых вздохов, то удача им должна благоволить. Мортен почти тут же бодрится, легко приподнимая нос и расплываясь в самодовольной улыбке. Как же было приятно наконец-то получить признание, как одного из самых лучших его друзей! Конечно, Крам мог бы поблагодарить и пораньше, мол, «спасибо большое, мой дорогой Мортен, что достал нам этот чудесный алкоголь, закуску, что вообще согласился провести со мной время вместо того, чтобы быть примерным студентом и учиться варить зелья», но, чем уж был богат Никола, тому Мортен и был рад.
– Я всегда к твоим услугам, пан Крам, знаешь же, что не брошу даже в самой адской заварушке! Ну, по крайней мере, пока из меня не сделают даму в беде, – он глухо хмыкает себе под нос, пряча палочку обратно в карман брюк. – Итак, какие у нас идеи? Насыпать всем горчицы в трусы? Наслать на всех проклятие вечной икоты? Заставить их съесть пудинг с муравьями? Нет, для последнего придётся напрягаться, это вообще не то… Да и звучит несолидно!
Мортен тут же нахмуривается, потирая свободной рукой подбородок. Конечно, Крам хотел отомстить по-крупному, а это значит, что без увечий и потенциальных смертей могло не обойтись. Если он сейчас не придумает решения, то потом придётся расхлёбывать кашу куда большего масштаба, чем если бы все ненавистные Никола друзья и приятели провели весь день, до крови расчёсывая себе задницу.
– Как насчёт того, чтобы… Ну, скажем, сделать что-то с их едой? Оборотное зелье варится, конечно, слишком долго, но может быть… О, слушай, а как насчёт того, чтобы сымитировать громовещатель от их родителей, в которых, ну, ты знаешь… Можно, например, рассказать о всяких там… – Мортен мягко покивал из стороны в сторону, стараясь не быть таким уж откровенным. В конце концов, он не выдерживает, всплеснув руками и самодовольно усмехнувшись. – Можно, например, рассказать, какие грязные трусы у кого! Наложим на твой голос какие-нибудь чары, чтобы больше походило на отца или мать, ну, например, Геры и отправить громовещатель прямо, ну, например, на завтрак! Тогда все факультеты узнают, кто жопу тут вытирать не умеет.