Как много можно рассказать о стажерах? Смелые и умные или трусливые и глупые? А ведь бывают и вовсе перемешаны: амбициозный неудачник и закомплексованный гений. Середины, увы, не бывает вовсе, либо Лина просто их не замечала. Она часто оглядывалась на таких же практикантов, как и она, и становилось не по себе. Волшебнице казалось, что идеально получается у всех, кроме нее. Школьная уверенность в своих силах куда-то пряталась, вера в самое лучшее - затихла. Эммелине было одиноко в этом месте без поддержки друзей и родных, здесь она чувствовала себя чужой.

Юная волшебница только начала привыкать к странностям в отделении "Волшебных вирусов", не находя в них ничего серьезного. Но внезапности все-таки случаются. Так, например, ее удивила не столько грибковая золотуха, сколько болезнь, а точнее вирус, который передавался с обычными невинными заклинаниями. Сила этого вируса была очень большой, а распространяемость - просто бешеная. Симптомами было следующее: волшебник начинал покрываться фиолетовыми нарывами, которые, лопаясь, высвобождали наружу кислые мыльные пузыри. Бригады целителей с третьего и четвертого этажа носились как сумасшедшие с этажа на этаж. Вэнс не успевала выполнять одно поручение, как ей давали другое и третье. Несколько недель прошли как в тумане: девушка приходила домой ужасно уставшая и буквально валилась с ног от усталости. Но на следующей день по ее виду и не скажешь, что она устала и не выспалась, потому что улыбающаяся стажерка снова носилась со всеми почти по всей больнице.

Эмма решила провести собственное расследование и пропала из вида наставников на пару дней. Она долго и упорно всех расспрашивала, находила все большие доказательства и опровержения, которые порой друг другу противоречили. Вышла волшебница на самовыдуманный заговор, придуманный магглорожденным волшебником, чтобы отомстить обидчикам. У заговора нет обратного пути, а симптомы, как оказалось, проходят спустя несколько недель. Так пришлось обратиться на пятый этаж за помощью в разработке защиты от этого вируса, этимология которого была тесно связано с теми самыми "недугами от заклятий". Историю замяли, а героев не наградили. Более того виновного волшебника вообще лишили памяти и наложили защитное от чар заклинание. Тогда многие считали, что это жестоко, ведь никто особо не пострадал, никто не умер. Но тогда пострадал бы имидж отделения с пятого этажа, потому что они не сразу поняли в чем суть.

Спустя год, в 1979 году благодарность все-таки настигла Вэнс, и ее перевели на тот самый пятый этаж. Однако здесь практика не задалась в первых дней.

В больницу поступил тяжело раненный сторонник Ордена Феникса. Этимология заклятия, которое на него накладывали раз за разом, была совершенно не известна. Опытные целители отчаянно пытались распознать хоть что-то, но без результатов. Заколдованный волшебник не ходил, не разговаривал, не ел, не пил, а только дышал, моргал и, как говорили те, кто оставался на ночь, бывало, что он иногда будто мычал. Но многие скидывали это на собственный недосып и недомогание. В один день всех стажеров и их наставников собрали в палате бедняги. Для всех казалось, что молодые умы должны быть более извилистыми, поэтому и идеи могут возникнуть совершенно из рода вон выходящие. Но а вдруг действенные?

Всех разделили попарно и по времени, чтобы каждый мог собственноручно попробовать свои силы. Наконец-то и дошла очередь Вэнс. Одергивая свой халат, девушка очень сильно переживала, но не от незнания, а от сопереживания. Сколько еще мог продержаться этот человек без еды и воды?

Волшебница часто записывала в тетрадь каждое слово и мысль, а затем самые сокровенные скрывала под тенью заклинания. И вот оно ее чуть и не подвело. В конце каждого дня все пары снова собирались воедино в той же палате, делились своими мыслями и наработками. Вэнс хотела было тихо произнести заклинание, но в этот момент внезапно чихнула и прокричала:

- Апарекиум!

Идеально написанный почерк вдруг заполнился сердечками, всякими закорючками, имя "Фрэнк" и "Алиса". Шатенка моментально покраснела от такого позора, ведь шепоточки начали передаваться из уст в уста. Но внезапно все замолчали. Эммелина подняла глаза и посмотрела на всех вокруг - теперь все устремили свои взгляды на больного, который весь покрылся какими-то символами неизвестного происхождения. Эти символы врезались в кожу бедолаги и наполняли его глаза слезами. Главный целитель выгнал всех, кроме Вэнс и ее наставника, чье имя она по неосторожности забыла, а сам вылетел за всеми, добавив:

- Думайте пока дальше, я соберу совет целителей. Я быстро!

Девушка испуганно уставилась на наставника. Отчаянно стараясь вспомнить имя, Эммелина выглядела крайне растерянно. Ей было ужасно стыдно за тетрадь, за свою забывчивость, а также за применение заклинания во время беседы.

- Кажется, я с первого дня испортила свое стажерство. Сэр, это конец? - дрожащим голосом произнесла Лина. Сэр? Издеваешься? Да, он сейчас же развернется и пойдет писать на тебя бумагу! Идиотка! Забыть имя наставника!!! Только ты так можешь, Вэнс!

Отредактировано Emmeline Vance (2018-08-10 11:33:16)

Растерянная Вэнс чувствовала неуверенность своего наставника, но оправдывала это тем, что здесь порой такой ужас происходит, поэтому не мудрено, что самым умным, на ее взгляд, целителям присуще неуверенность. Ей так часто бабушка рассказывала про то, с чем она сталкивалась в госпитале. Иногда даже мурашки по коже бегали табунами. У Эммы никак не укладывалось в голове: как можно быть такими жестокими по отношению к ближнему своему? Накладывать ужаснейшие заклинания, чтобы другой страдал, чтобы страдали их родные? Нет, это очень неправильно! Иногда Лина мечтала о том, чтобы в мире и вовсе не было магии.

Волшебница покорно следовала за Армандом, то и дело одобрительно качая головой на его вопросы. Он переживал за нее, а это первый признак, что и человеком он был хорошим. А также мужчина предлагал быть хорошим другом, к которому можно будет обратиться за помощью. Девушка в ответ все также кивала и еле заметно улыбалась. Ее абсолютно устраивал такой расклад, ведь намного лучше работать в команде. Лина очень боялась этой стажировки, но где-то внутри своей души очень мечтала об этом месте. Часто расспрашивая бабушку поподробнее рассказать про самые необычные истории госпиталя, девчонка мечтала о том, как сможет спасти тех, кого никто не мог вылечить до нее. В своих фантазиях она была смелая, сильная, умная и непоколебимая. В реальной же жизни Вэнс пока что боялась. Боялась своей беспомощности.

Вдвоем они оказались в темной палате, которую еле-еле освещали тусклые светильники. Мертвая тишина больно ударила в уши, когда из шумного коридора они зашли в молчаливую палату. Атмосфера стояла напряженная. Прижав к груди палочку и пергамент, девушка с особой осторожностью сделала два робких шага к кровати больного. Его почти не видно за шторками, которые обрамляли ложе. Эммелина боялась заглянуть и увидеть то, что навсегда отпечатается в ее памяти и будет сниться в кошмарах. Арманд закончил свою речь, и девушка развернулась к нему. В ее глазах читалось отчаяние и паника. Она и подумать не могла, что все так обернется, что все здесь так серьезно и тяжело. Бабушка рассказывала Эмме, что в юности она была очень эмоциональной и впечатлительной, но работа в госпитале сделала ее более сдержанной и сильной. Эммелина была готова к таким переменам, но когда столкнулась лицом к лицу с тем, что считала "ей по плечу", - ее срубило.

- Но если мы бессильны, тогда кто им поможет? - дрожащим голосом произнесла Вэнс. - Может мы не можем помочь, потому что нам не хватает способностей? Вдруг где-то есть человек, который может абсолютно все, но работает в другой среде? Черт! Она тряхнула головой, понимая, что путается в словах. В голове до сих пор эта каша, да и казалось, что легкое головокружение все-таки настигло волшебницу. Девушка измученно выдохнула, закрыла глаза на мгновенье, глубоко вдохнула и посмотрела на Арманда. Ей так хотелось тоже произнести какую-нибудь вдохновляющую речь, но морально девушка была слаба. - Может... наверное, я зря согласилась на эту стажировку. Я ведь совсем ничего не знаю! Как я смогу помочь тем, кому даже вы помочь не в силах? Она снова повернулась к кровати больного и пожала плечами. - Мне страшно. Казалось, что Вэнс совсем не поняла слов наставника, ведь он ясно дал понять, что нужно вылечить тех, кого можно вылечить априори. Но есть и исключения. Однако девушка чересчур переволновалась. - Простите, я..., - неуверенно пробормотала Лина, - я просто испугалась. Я понимаю, что большинству людей можно помочь, но я не могу не думать о тех, кто навсегда потерян для мира. Это слишком больно. Я пока не привыкла, да и не привыкну... наверное.

Вэнс кивает на слова о том, что в аврорате тяжелее. Она сталкивалась со многими в Ордене Феникса, выслушивала то, чем они занимаются и никак не могла понять - как им удается держать себя в руках. Она старалась делать как они, старалась сохранять спокойствие, и у нее это уже начинало получаться. Но всему приходит конец. Это отделение просто переворачивает сознание Эммы с ног на голову. Здесь хоть и нет такой ужасной текучки, как, например, на том же первом этаже, в особенности со спортсменами, но боли здесь просто в сотни раз больше.

От шоколадкой лягушки девушка не отказалась, улыбаясь как ребенок. Она обожала шоколад, поэтому с превеликим удовольствием зажевала вкусность. По телу растеклось приятное ощущение насыщенности, за это огромное спасибо шоколаду, который спасал даже в самые ненастные дни и ночи. - Спасибо! Вэнс внимательно слушала Арманда, зачарованно оглядываясь по сторонам. Его спокойный голос напоминал диктора на телевидении, который успокаивал и настраивал на хорошее настроение. Правда, до конца ее никто бы и не смог успокоить, сколько бы не пытались. Девушка слишком переживала за каждого, чья аура витала повсюду, перевязанная невидимыми ниточками судьбы.

В ее руках оказались личные дела пациентов, большинство из которых, к сожалению, должны провести здесь остатки своей жизни. Вэнс вчитывалась в эти строки и не верила своим глазам: кто-то был болен так, что не помнил и собственного имени; кто-то разговаривал на непонятном языке, ничего не видел, и при этом никто не мог разгадать этот язык (человек без умолку разговаривал о чем-то). Были и те, кто под долгими пытками превращались в неразговорчивых существ. Почему существ? Потому что все социальные признаки личности отсутствовали напрочь - это было лишь живое тело, которое почти весь день смотрело в потолок и ело через трубочку (слава Мерлину, если вообще питалось). Эмма читала, и на глазах наворачивались слезы, ведь у каждого были написаны целые списки посетителей от родителей до одногруппников. И ведь они не сдавались, верили в лучшее.

Таких было большинство, но среди прочих были и те, кто просто долго восстанавливался после дуэли или злобной шутки с какими-то темными заклинаниями. Тех, кого можно было спасти, Вэнс пролистывала, понимая, что наверняка штат справляется и без нее. Хотя, с такой-то текучкой может будет не так и просто.

- Готова? Эммелина резко остановилась и ошарашенно посмотрела на Арманда. Это была фатальная ошибка - быстро пролистать всех и вернуться к первому пергаменту, который, видимо, наставник положил сверху специально. - Ага! - глухо отозвалась Эмма, чуть ли не в припрыжку следуя за мужчиной. Они остановились возле палаты. Шатенка взглянула на Деверилла, а потом поняла, что ее знакомство с этими странными пациентами только начиналась.

Они вошли. С виду обычная палата, как и сотни других этажами ниже. На кровати, устремив свой взгляд в потолок, лежала девушка. Она была молода и красива, как успела заметить Эмма. Но кожа ее была бледная-бледная, даже белая, как снег. А руки в мелких многочисленных шрамах, словно кто-то явно поиздевался над девушкой. Эммелина заглядывает в карту. - Оливия, двадцать пять лет... такая молодая.

Окончилась. Это слово звонким эхом отдалось в голове Эммелины, от чего та с ужасом округлила глаза. Она на мгновение представила себя на месте этой девушки, у которой уже не будет ничего, кроме непонятных очертаний незнакомого помещения перед глазами. Интересно, она вообще понимала, что жива? Вэнс не уставала задавать себе эти вопросы, видя таких пациентов, как Оливия. Конечно, стажерка знала, что привыкнет к таким случаям, перестанет с содроганием слушать, как дышит живой труп. Иначе сказать нельзя было, ведь с этого момента все изменилось, когда ты дышишь, но ничего не чувствуешь, не ощущаешь себя; когда рассудок погиб в сознании. Это было действительно страшно.

Попутно что-то конспектируя себе, Вэнс осторожно следовала за Армандом, с интересом разглядывая пергамент с личной карточкой следующего пациента. Но вдруг прервала свои мысли, когда услышала вопрос от наставника. - Почему? - спросила сему себя Эммелина. - Однажды была нехватка работников на этом этаже, а нас троих новых стажеров отправляли с этажа на этаж, вот и сюда отправили. И когда я увидела все это... Мерлин, я вспоминаю свое первое ощущение. Я помню, как чуть ли не плакала, видя молодую девушку. Она была вся в порезах, из которых сочилась кровь. А еще у нее не было пальцев на руке, уже даже не помню каких. Потом нам сообщили, тихо-тихо на ухо, что ее пытали пожиратели. Улыбка на лице Эммы сменилась грозным оскалом, а руки сильно сжали бумагу. - Как же я их всех ненавижу! Как же я презираю тех, кто поступает вот так! Девушка чуть не сорвалась, чтобы заикнуться про Орден Феникса, но тут же осеклась. - Я верю, что любой человек достоин прощения. Вот только не они! Ненависть с Пожирателям смерти медленно тлела в сердце юной волшебницы. Она подпитывалась новостями о новых нападениях, о новых жертвах. И точно бы никогда не угасла, если только на кладбище не появились бы надгробия со всеми именами монстров. Девушка воинственно посмотрела на Арманда и произнесла заключение: - Я просто знаю, что по максимуму смогу помочь, только если буду работать здесь!

Дверь второй палаты была немного скрипучая. Девушка зашла внутрь и увидела перед собой симпатичного молодого человека, который ясными глазами смотрел на них. Мило улыбнувшись, Вэнс слегка отошла назад, пропуская теперь Деверилла, и спряталась за его спину, не подавая своего смущенного вида. Молодой человек и правда казался привлекательным, к тому же ему нужно было помочь. А все мы знаем, как Эммелина млеет перед красивыми мальчишками, которым порой кроме слов поддержки ничего и не нужно.

Но когда наставник присел, взор на парня снова был открыт. Смущенная улыбка будто поселилась на губах Эммелины. Она задумалась о том, что он настоящий герой, ведь она, на самом деле, кинулась бы в бой точно также. Ради всеобщего блага шатенка готова была рискнуть, возможно и собственной жизнью. - Я горжусь нашим Авроратом, - четко произнесла Лина, протягивая карточку пациента Арманду. - И Вы огромный молодец. Я бы поступила так же.

Деверилл заикнулся про свою сестру. У него сестра в Аврорате? Наверняка я видела ее на собраниям Ордена. Или нет? Почему-то я более чем уверена, что видела ее. Ну вот, теперь спать спокойно не смогу, пока не узнаю, кто она.

- Герой? - неожиданно выпалила Эмма, но тут же смущенно улыбнулась и отвела взгляд в сторону. Арманд в ее глазах был тем человеком, который слов на ветер не бросает, и если он назвал парнишку героем, nо, значит, так оно и есть. Таких людей как Деверилл, считала Вэнс, осталось совсем немного. Сейчас в моде больше напыщенности, больше сделан акцент на красивых речах, совершенно позабыв о том, что всех людей судят по поступкам, а не словам, которые порой лишь ветер.

- Пока еще не целительница, - мягко произнесла Эммелина, слегка улыбнувшись и посмотрев сначала на Арманда, а потом на Колина. - Я всего лишь учусь. Шатенка говорила это как-то приглушенно, стеснительно. И это очень на нее непохоже, ведь в школе она была старостой своего факультета, а сейчас напоминает тех серых мышек, которые жались со своими учебниками в углах комнаты, будто опасаясь не только людей, но и вообще весь мир в целом. Однако в первые школьные дни Лина ничем не отличалась от той себя, которая сейчас стояла в палате, прижимая к груди кипу личных дел.

Внезапно Эмма услышала от целителя имя "Райли". Ее глаза округлились. Девушка резко повернула голову в сторону Арманда и затаила дыхание. Неужели та Райли, которую Вэнс встречала пару раз в отрядах Ордена Феникса - жена ему? Или сестра? Или все-таки жена? Девушка глазами начала искать точку, чтобы не зацикливать свой взгляд на наставнике, иначе по ее глазам можно было что-нибудь понять. Эммелина вообще была как открытая книга, спроси ее - она прямо ответит. Даже если бы сейчас Арманд спросил ее, мол, откуда она знает Райли, то Лина тут же бы полноценно отчиталась. Чего таить? Наверняка он был в курсе, где она и чем занимается. Погоди?! Он только что говорил про свою сестру, а сейчас упомянул имя "Райли". Так она точно его сестра? Вот это да, не устаю удивляться тому, насколько наш мир тесен - везде одни родственники и знакомые." Теперь эта мысль долго не будет давать покоя волшебнице, потому что она не очень легко может отпускать столь интересную информацию. Однако она была осторожна, поэтому тут же сделала вид, что читает следующее досье, хотя на самом деле смотрела словно сквозь пергамент, думая о своем.

- Не переживайте Вы так, - посмеиваясь ответил молодой человек? и вновь обращается к Эмме. - Не будь Вы такой застенчивой, я бы предложил Вам бросить госпиталь и пойти в Аврорат. Но... Он искоса взглянул на Деверилла и снова засмеялся. - Но думаю, что Ваш наставник потом меня побьет! Вэнс шевельнула ушками, улыбаясь самой широкой улыбкой, на которую способна. Она и правда в школе подумывала пойти работать туда, но вовремя одумалась, оценив свои силы. Да и родители были рядом в нужный момент, помогли сориентироваться в лучшую сторону. Поэтому Эммелина сейчас здесь, и наверняка не раз скажет маме и папе спасибо, за этот толчок. - Думаю, я слишком боюсь причинять боль другим, если это не коснется моих родных, конечно. Лина перелистнула следующее личное дело, где было слишком мало информации. Видимо, очередной безвыходный вариант. На сегодня ей было достаточно видеть такую боль, поэтому девушка молилась, чтобы Арманд решил закончить на этом. Правда, если они пойдут дальше, Вэнс не сможет сказать что-то против, - слишком уважает наставника и понимает, что это всего лишь малая часть стажировки, причем самая важная.

Похвалу в свой адрес Эмма слышала со школьных времен, но каждый раз это воспринималось как в первый, и потому щеки начинали предательски наливаться румянцем. Она думала, что еще не заслуживает такого внимания, ведь она толком ничего не сделала, хоть и научилась многому за несколько лет стажерства. Но это чрезмерно приятно. Особенно от таких талантливых целителей, каким был Арманд.

Эммелина смущенно промолчала, предпочитая ничего не отвечать и не лезть в разговор. Ее взгляд уже зацепился за новое личное дело девушки, которая лежала через палату отсюда. Кривые пометки, сделанные чьим-то немного непонятным почерком, настораживали. Девушка даже не слышала то, о чем болтали Колин и наставник, словно полностью погрузившись в разгадку написанных закорючек. Было ясно одно - у девушки постоянные вспышки амнезии, в чем-то схожие с болезнью Альцгеймера, которая обычно поражала магглов, а иногда и магов, но в очень глубокой старости. Правда, на следующий день девушка снова все хорошо помнила, а затем, буквально несколько минут, снова билась в истерике, никого вокруг не узнавая. Также у нее наблюдались и метаморфозные нарушения: мог внезапно появиться хвост, или шестой палец на одной из рук, или уши как у эльфов. Все это списано на последствия ее самостоятельных экспериментов - девушка бывший целитель, упорно желавший доказать эффективность нестандартных методов лечения не испробованной рунической магией.

Больше Лина ничего не смогла разобрать, что-то недовольно бормоча себе под нос. - Ваша сестра? - внезапно очнулась девушка, сквозь пелену услышав голос наставника, направленный непосредственно в ее адрес. - А что с Вашей сестрой? Ведьма испуганно выпучила глаза, опасаясь, что таким погружением в чтение дела могла попросту прослушать что-то ужасно важное. - Простите, я отвлеклась - пыталась разобрать этот почерк. Этому человеку шпионом только работать можно.

Направившись к выходу, Эмма сначала дождалась целителя, а когда тот вышел, скромно помахала Колину и вышла следом. - В школе мне говорили, что у магов есть лекарства от болезней магглов в случаях, равных почти на восемьдесят процентов. А что же тогда остальные двадцать? Неужели даже наша медицина бессильна перед матушкой природой? - обеспокоенно тараторила девушка, пока пара шла до нужной палаты. - Вопрос, конечно, глупый. Но мне всегда было интересно. И правда, Вэнс с детства интересовалась этим вопросом, вспоминая, как частенько простывала, а матушка лечила ее каким-то травами и настойками. Время шло. Эммелина росла, а вопрос так и не исчезал.

Когда они зашли в палату, то в глаза бросился письменный стол, над которым возвышался стенд с различными рисунками, каким-то надписями и заметками, сделанными карандашом. Лина старалась издалека рассмотреть все, прищуриваясь. Нужно было подойти еще ближе, но пока что Эмма боялась этого сделать - вдруг пациентка расценит это как вторжение в личное пространство.

Девушка лежала на кровати в позе эмбриона и что-то напевала себе под нос, совершенно не обращая внимания на то, что в палату кто-то зашел. Ей будто было плевать на все и на всех, а в голове, видимо, играла одна и та же надоедливая мелодия.

Символично, но девушку звали Мелоди.