Тренировка только закончилась и Никола заходит в раздевалку. Он аккуратно ставит метлу в угол своей комнаты и снова надеется, что ее никто не тронет. Метла – самое ценное, что только находится в этом доме. Специально для игр Крам купил себе новейшую метлу, которая считалась самой быстрой в мире. Мужчина не был скромником и без зазрения совести называл себя лучшим игроком Европы. Возможно, так было на самом деле. Конечно же, тренер скажет что угодно, чтобы у игрока было больше энтузиазма. Похвала тренера всегда тешила самолюбие Никола. Это не слишком хорошо, но он часто зазнавался. Но ему можно было, ведь болгарская сборная молилась на него, считая, что на международных соревнованиях именно он принесет им победу, - Отличная игра, - стучит он по плечу капитана, стягивая с себя потные вещи в раздевалке. Крам был одним из самых широких игроков и его всегда норовили поставить на позицию загонщика. Но весь школьный период он был охотником и не особо желал что-то менять. Ему нравилась его место, он был хорош. Ведь именно за матчи в этой роли он стал желанным игроком во всех командах, не только болгарских. Это в школе он был идиотом, который не знал свою цену. А сейчас все изменилось. Он поумнел, стал лучше. И это все результат упорных тренировок и безумной любви к квиддичу.
- И что? – Никола делает безразличное лицо, когда слышит, что Викторию видели с другим мужчиной. Он слишком гордый для того, чтобы выставлять свои чувства напоказ, но, тем не менее, злость внутри него вспыхнула в один момент. Он был готов разорвать каждого, кто только притронется к Йенсен, потому что она была его невестой. Да, девушка не сильно нужна ему и большую часть времени они существовали автономно друг от друга. Но когда Крам узнавал, что кто-то мог ее касаться, внутри него сразу просыпался зверь, который был готов разорвать всех и каждого, кто позволял себе больше, чем можно было. Мужчина любил держать все под контролем. В том числе и свою невесту, на которую ему было абсолютно плевать. Их свадьба была лишь фарсом, в котором им вдвоем приходилось учувствовать. И, к слову, у них неплохо получалось. Что Никола, что Виктория – отлично держались на людях и изображали милую пару, которая счастлива друг с другом. Крам даже забыл, на какую дату и них назначен день бракосочетания, потому что ему было совершенно на это наплевать. Никогда может в любой момент взмахнуть палочкой и на нем будет лучший фрак, который только есть в него в шкафу. Это Йенсен, скорее всего, понадобится куча времени, чтобы подобрать платье. Она была красивой, это бесспорно. Но в день свадьбы ему будет не важно, что срывать с нее, чтобы сделать родителям внуков. Это, в общем-то, и было единственной целью их предстоящего союза – продолжение рода.
Собравшись после тренировки, Никола апаррирует в замок к Виктории. Он решил, что терять время и предупреждать ее – глупая затея. В общем-то, Никола считал, что Виктория – его невеста, и он вправе делать все, что ему только захочется, в том числе и заявляться в ее владения, когда он посчитает нужным, - Я вижу, что дела у тебя отлично, - Никола проходит мимо девушки, словно ее не замечает, - Решил, что не помешает после тренировки проведать тебя. Вдруг у тебя какие-нибудь гости, о которых я не знаю, - он недвусмысленно намекал на то, что до него дошли слухи. И даже не важно, что он не знал ничего конкретного. О Виктории говорили, и как бы не хотелось. Игнорировать это он не мог, - Но это все не важно, - отрезает он, не давая девушке ни единой возможности ему ответить, - Хочу сказать тебе, что если тебе хочется развлекаться с кем-то другим, то об этом не должны знать окружающие. Тем более это не должно доходить до меня. Я понятно изъяснился? – Он даже выучил норвежский и общался с невестой исключительно на нем, - Не смей позорить наши семьи, пока у нас даже не было свадьбы. А то слухов хватает, знаешь ли, - Никола упирается в стенку у окна и пытается быть серьезным, хотя ему хочется смеяться от одной только мысли, что Виктория нашла себе кого-то и скрывается. Это сильно волновало, потому что, как только их обручили, Йенсен стала его собственностью, которая должна выполнять все его приказы, - Не смей так себя вести, - он подходит  ней ближе и крепко сжимает локоть, - хочешь опозорить два рода – валяй, но тогда я тебя выгоню, от тебя откажутся родители и ты не будешь знать, что делать, когда окажешься на улице, - это не угроза, а, пока еще предупреждение.

Мужчина закусывает губу и кривится, когда невеста вырывает свою руку и встает налить себе чего-то покрепче. Забавно, что она не в состоянии говорить с ним трезвой. Если бы он не знал ее, то подумал бы, что боится, но нет. Она может быть смелой и дерзкой, если захочет. Это только на людях она милейшее создание. Впрочем, как и он – воспитанный и спокойный на всех светских приемах. Сам по себе Никола был достаточно агрессивным и в квиддиче он выплескивал весь свой негатив. Но этого было мало, это все было понятно по тому, в каком тоне начался его разговор с Йенсен. Она начинала его раздражать. Пытается наставить ему рога уже сейчас? Не выйдет, ведь она отдана ему. И он будет делать с ней все, что захочет, в том числе и приказывать, с кем и когда общаться. Виктория может сколько угодно этому противиться, но не получится. Он слишком любит управлять людьми и никогда не перестанет это любить. От слов Вики Крам разозлился еще сильнее. Он даже начал разминать руку, потому что хотел ее ударить так сильно, чтобы она замолчала. Но Никола не бьет девушек. Даже если она сильно этого заслуживает, как Йенсен сейчас. Она сама должна со временем понять, что иногда нужно держать рот на замке и тогда все будет хорошо. Для них обоих.
- Знаешь, когда тебя начинает обсуждать даже моя команда, значит ты где-то крупно оплошалась, - его рука остается на какое-то время висеть в воздухе, после чего он быстро ее убирает за спину, разминая пальцы. Этот процесс немного успокаивал. Но совсем немного, - То, что мы не женаты, не значит, что тебе дозволено все, - мужчина разворачивается к девушке, - Ты теперь моя, - говорит он на болгарском, - Мы договаривались, что это ничего не значит, но никто не должен знать о том, кто с кем трахается, - он говорит зло, сжимая зубы, - Я не позволю тебе порочить мое имя и выставлять меня оленем, - он скидывает с плеч мантию, потому что в замке было жарко. Это стало понятно по тому, что на Виктории, кажется, было что-то легкое, чуть ли не прозрачное. Крам готов был поклясться, что мельком увидел очертания ее груди, когда она вставала. Но нет, он на это не поведется. Не настолько глуп, чтобы терять голову от женского тела, какое бы потрясающее оно не было, - Тебе стоит подумать над своим поведением и сменить тон, при разговоре с будущим мужем. То, что я позволял тебе делать все, что ты захочешь – не значит, что можно выставлять меня идиотом. Крамы такого не терпят, - он сжимает кулак за спиной. Ситуация накаляется и до точки кипения осталось чуть-чуть. Процесс уже начался, что было заметно по его красным глазам, в которых танцевал огонь.
- Я не обязан тебя предупреждать, если хочу к тебе прийти. Я могу сделать это в любое время суток и с тобой рядом не должно быть мужчин. Поняла? – Крам дал невесте довольно четкие указания. Она может противиться сколько угодно, но обязана следовать его наказам. Ему плевать, что она может кричать, бить посуду, пытаться наслать на него порчу. Это все его не берет. В семье Крамов заведено так, что слово мужчины – закон. И ни одна женщина в их роду не смела противиться жениху, а уж тем более супругу, - Мне сказала это не твоя мать. Думаю, она сказала бы тебе тоже, что и я – слушаться, - Йенсен должна ходить по струнке, если не хочет, чтобы ее жизнь напоминала ад. А Никола мог это устроить. В этом даже сомневаться не стоит, - Я прекрасно вижу, что ты одна. Интересно, для кого ты так вырядилась. Уж точно не для меня, - мужчина одаривает ее взглядом с ног до головы и подходит к ней вплотную, глядя за тем, как она делает глоток вина из бокала. Одной рукой он берет бокал, а второй небрежно убирает пальцы Виктории с него. Он всматривается в багряный и глубокий цвет, делая глоток размером в половину бокала. Почти сразу он морщится, - Неплохой напиток, если ты женщина. На свадьбе все Крамы пьют гроздовицу. Я посоветовал бы ее попробовать хотя бы для того, чтобы тебя не стошнило на свадьбе. Это будет отвратительно и позорно, - он часто намекал на то, что Виктория его позорит. Он ожидает от нее чего-то ответного, например предложения не жениться на ней. Но это прихоть его отца, а с мертвыми не спорят. Да и это будет своеобразной данью ему за все великое, что он сделал, - Тебе вообще стоит научиться вести себя подобающе, потому что такие истерики не красят тебя. Любая болгарка отдала бы все, за брак со мной. Научись это ценить, - он буквально впихивает бокал ей обратно в руку. И делает шаг назад, чтобы не быть к ней так близко.

- Мне плевать, что и с кем ты делаешь. Я тебе уже все сказал. Я не хочу и не должен знать о твоей личной жизни на стороне. Или я как-то неясно выражаюсь? – В отличие от него, Виктория была почти что спокойна, а у него уже начинал дергаться глаз из-за такрго поведения невесты. Она его совершенно не уважала, а это было неприемлемо. Никола рос в такой среде, когда тебя с самого детства чуть ли не боготворят. Это продолжилось и в Дурмстранге. А Вики делает все, чтобы его унизить. И чего она добивается? Что он сам разорвет брак? Нет, этому не бывать. Он обещал отцу что возьмет в жены эту норвежку и так будет. Нарушить свое обещание в их семье – самый страшный грех, который только может быть. Крама не пугало, что он может быть наказан. Просто он потеряет уважение своих родственников, что совершенно непозволительно, - Включи голову, Виктория, или тебе так нравится выводить меня? – Никола скрещивает руки на груди, - Зря стараешься, я тебе ничего не сделаю, - он пристально на нее смотрит и ожидает, что же будет дальше. Какой еще прием использует девушка на нем? Он уже готов ко всему, все равно дальше дергающейся руки ничего не зайдет. Чего бы ей не хотелось добиться, она ничего не получит. Крам будет держаться этой позиции из принципа.
Йенсен снует туда-сюда, словно не может найти себе места. Или это какой-то хитрый план? Он ее еще не раскусил, но безумно хотел, чтобы ответить ей то же минутой. В Виктории было что-то привлекательное, когда она злилась и кривлялась. Никола ловил себя на мысли, что иногда он ловит себя на желании засмеяться, - Какая вообще разница? – раздраженно спрашивает он, провожая девушку взглядом. Плед оголил ее плечо и он не мог не заметить этого. У нее такая гладкая кожа. Он морщится и уводит глаза в сторону, - Зачем ты пытаешься найти разницу в том, что сейчас не важно? – Крам косится не надопитый бокал вина. Не смотря на то, что он не любит этот напиток, он хочет осушить бокал залпом, чтобы было не так тяжело слушать Викторию. О, она любила его доводить. Делала это почти каждый раз. Но все заканчивалось ссорой и никогда не заходило дальше. Интересно, почему сейчас его злость сильнее, чем когда-либо? Может все потому, что она переходит границы? А может он просто не может смириться с тем фактом, что ее трогает кто-то помимо него? Да, пока все их физические контакты сводились к держанию за руки на публике и легким поцелуям, когда они просто касались губ друг друга. Каждый раз ему хотелось сказать после, как ему это все надоело. Но он не даст Виктории еще один повод втоптать его в грязь. Пока ни одна ее попытка не увенчалась успехом. Но сам Никола чувствовал, как сдается. Надо же, он станет первым Крамом, которого унизила его собственная невеста.
Виктория подходит к нему, обвивает шею и шепчет на ухо. Он тяжело дышит, с трудом сдерживая свою злость, - Тебе так нравится издеваться надо мной, как я посмотрю? – он хватает ее за запястье и крепко сжимает. Если он приложит чуть больше силы, то на ее хрупкой руке определенно останутся отпечатки. Он нагибается к ее уху, следя за тем, чтобы она не двигалась, - Ты сама трахаешься, потому что не любишь никого, кроме себя. Ну, еще, возможно, брата. Но никого другого. Тебе нравится, чтобы тебе уделяли внимание, чтобы боготворили. Но со мной такого не будет, - он крепко стискивает зубы, - Я не убью тебя, ведь ты хочешь этого. А я не хочу, чтобы ты никогда и ничего больше не получала. Чтобы каждый день разочаровывалась в окружающем мире. Может, тогда ты научишься уважать мужа, - он забежал немного вперед, но это все на эмоциях и в гневе, - И когда ты будешь держать свой рот на замке, когда я тебе это приказываю, возможно, ты сможешь спокойно жить своей жизнью и, может быть даже заниматься с кем-нибудь любовью, - Если после этого Йенсен не поймет, что должна быть паинькой, то, кажется, все безнадежно и Никола стоит просто смириться с тем, что Виктория – так еще стерва, с которой ему придется иметь ребенка. Он молится Мерлину, чтобы сын, на которого он очень надеялся, пойдет в него, а не в эту неадекватную норвежку. Странно, ведь он был уверен, что у всех них – холодный нрав, в отличии от болгар. Они должны были быть как огонь и лед, а в итоге – сейчас в замке Йенсен схлестнулись два языка пламени. И неизвестно, к чему это приведет.

Йенсен выдергивает свою руку из крепкой хватки Никола, но он даже не пытается снова вернуть ее запястье в заточение своих пальцев, надеясь, что это она лишь пытается довести его, а на деле все прекрасно поняла. Если же нет, то Крам даже не знает, каким способом можно оказать на нее воздействие. Простые слова уже не помогали, угрозы тоже. Мужчина, конечно, мог переступить черту, если очень захочет, но тогда он нарушит свои моральные принципы и устои, которые у него все-таки были, не смотря на то, что Виктория, кажется, так не считала. Он лишь фыркает, когда она начинает говорить о том, что он не стабилен, - О, дорогая, тебе еще очень повезло, потому что с тобой я ласковый, - говорит он. Если бы Вики чаще бывала на его матчах, то увидела бы, какой Никола агрессивный на поле боя. То, что сейчас происходит между ними – полнейшая ерунда. Он даже не разозлился в полсилы, потому что сдерживал себя изо всех сил. Он прекрасно понимал, что если он сорвется, то ничего хорошего не случится. За такие слова, которые в лицо бросала ему Вики, такие, как Крам, просто убивали. Скажи это кто-нибудь из его команды, он бы даже не прикоснулся к палочке, отколошматив до полусмерти того, кто не умеет думать, прежде чем что-то сказать. Но Йенсен повезло родиться женщиной.
Плед падает с нее. Раз. И его нет. Он даже удивленно поднял брови и выдохнул. И что она хочет доказать? Что он не сможет иметь ее, когда захочет? Больно уж хочется. Никола, правда, никогда не видел ее в столь откровенном наряде. И, сложно отрицать, что в горле стал ком. Ну, Виктория была красивой, с потрясающей фигурой и нужно быть идиотом, чтобы на это никак не отреагировать. Но Никола буквально заставил себя смотреть ей в глаза, а не на все остальное, - Ну, если я над тобой поработаю, то ты будешь молчаливой и послушной женой. Сейчас нет времени разбираться с тобой, у меня на носу матч и я тренируюсь с утра до вечера, - Крам дает понять, что это сейчас ему не до этого, но как только будет долгий перерыв до следующей игры, Йенсен не сдобровать, - Думаешь, что ты самая прекрасная на свете? Хочется тебя огорчить, - язвит он, - Но есть девушки намного лучше тебя, - он, по ее примеру, проводит рукой сверху вниз, но все еще смотрит в глаза. Он не хочет, чтобы она думала, мол, если обладает такой шикарной фигурой и внешностью, то он будет у нее под каблуком. В семье Крамов все наоборот и из-за норвежки с ее, на удивление, горячим нравом, ничего не будет, - Да, я тоже заметил, - огрызается он в ответ, когда Виктория его задевает. Но он лишь стискивает зубы и ничего не делает, хотя так хочется. Никола понимал, что это скорее не злость, а обида из-за того, что она его совершенно не уважает и ни во что не ставит. Болгарские женщины были совершенно другими и даже удивительно, что решили обручить его именно с норвежкой.
Даже то, что невеста надела на себя халат, никак не спасало ее от жадного взгляда Никола, который буквально пожирал ее со спины, поднимая, но резко уводил глаза в сторону, как только видел, что она начинает поворачиваться. Она не должна это заметить, иначе у Йенсен будет, на что давить. Что он простой мужчина с животными инстинктами, у которого на уме только одно. Про себя Крам молился Мерлину, чтобы она не начала предполагать, что ему просто не хватает секса. Это будет последней каплей, он был уверен, - Будто бы я получаю удовольствие, что мне нужно улыбаться рядом с тобой, постоянно обнимать и улыбаться. Да мой отец в гробу бы перевернулся, если бы знал, кого он мне сосватал, - Никола скалится, стоя на месте. Он лишь поворачивает туловище в ту сторону, куда идет Виктория, чтобы она видела его глаза, которые понемногу начинали наливаться кровью, - Марко? – он сначала не понимает, когда слышит мужское имя, - Это тот упырь, с которым ты здоровалась на прошлом приеме? – Никола начинает тяжело дышать и уже представляет, как найдет его и свернет ему шею, - Считай, что ты осталась без ухажера, - а потом Йенсен продолжает и его словно молния ударила. Он сам не замечает, как подлетает к Виктории, спокойно сидящей на стуле и хватает ее несколькими пальцами за шею, большим и указательным пальцем нажимая на щеки так, что ее рот оказался открытым. Он приближается к ней настолько близко, что между ними лишь несколько сантиметров. Крам знает, что ей больно, но зато полностью уверен, что она его выслушает от и до, потому что не будет иметь возможности что-то более менее разборчивое. А Виктория не из тех, кто просто будет орать. Тем более, здесь ее никто не услышит, - А теперь заруби себе на носу, - мужчина говорит это зло и яростно, - Ты ведешь себя неправильно со мной. Будь паинькой, - он переходит на шепот, - и у тебя будет все: свобода, любовники, власть. Мне лишь взамен нужно только одно, - он говорит об уважении, но не произносит вслух. Он опускает глаза на ее раскрытые губы и резко целует ее, отпуская шею, но хватает ее за волосы сзади. Он напорист и ему плевать, чего она хочет. Он хочет ее, прямо сейчас. Прямо здесь. Иногда ненависть и агрессию можно превратить во что-то более интересное и приятное.

Крам злится, что не сможет размозжить череп какого-то Марко, которого Виктория, скорее всего, просто придумала. Он не собирался ей верить, потому что видел, что она его провоцирует. Зачем это ей? Увидеть, что он ревнует? Ну, в какой-то мере его злость можно было назвать ревностью. Да, Никола даже думать не хотел о том, что какой-то там Марко касается тела Виктории. Она обещана ему уже не так мало времени и он, в отличие от норвежки, не выносит свои сексуальные приключения ни на чей суд. Ему определенно было неприятно, что Йенсен обсуждают даже в его квиддичной команде. Не зря говорят, что у стен есть уши. Всегда нужно быть осторожным с тем, что ты говоришь и как. Никола в этом плане повезло, потому что он достаточно молчалив и всегда знает, когда стоит промолчать. Вики была полной противоположностью. Они – как лед и пламя, вечно пытаются взять власть друг над другом. Девушка хочет загнать его под каблук, он хочет покорности. И никто из них не собирается уступать, - Я очень надеюсь, что ты всего лишь имеешь в виду, что он не засовывает тебе руку под юбку, потому что, я бы весьма расстроился, что не могу свернуть ему шею и кто-то сделал это для меня, - Почему-то перед глазами у него возник какой-то испанец, который ее неумело целовал и как-то нелепо трогал за груди. Ему даже хотелось засмеяться от того, что рисовала его фантазия, но Крам разозлился еще сильнее и сжал челюсть Виктории еще сильнее. Он заставлял себя контролировать силу, потому что, какой бы стервой она сейчас не была, он выше этого, - Впрочем, если он жив, то ему придется съесть собственный член, - это звучало совсем не смешно, но болгарин был настроен показать ухажеру своей невесты, но он выбрал себе не тот предмет воздыханий и за это стоит заплатить полную цену.
Ожидания совершенно не оправдались, потому что он ждал криков, ждал, что она будет его бить за то, что он себе позволил, но никак того, что будет дальше. Она отвечает на жаркие поцелуи и, что удивительно, они не холодные и ему совсем не кажется, что ей противно. А как она сильно сжала его своими бедрами. Виктория слегка прогибается под ним, но он держит ее на весу. Одной рукой Никола крепко сжимает волосы на ее затылки, а вторая плавно спускается по шее, потом по груди, потом же она резко уходит вбок и его пальцы впиваются в ее ягодицу так сильно, что после там явно останутся красные следы. Обычно поцелуи у него не были такими страстными, что его дыхание перехватывало. С другими девушками у него был просто секс, но не было огня. Ненависть же по итогу заставила его так сильно желать девушку, что он схватил ее, не думая о том, что она в любой момент может его проклянуть. Крам этого не боялся. Он всегда был тем, кто получает все здесь и сейчас. Виктория не сопротивляется, значит это нравится ей самой и про себя он ликовал от того, что сможет потом ей это все высказать. Теперь понятно, как ей противны его прикосновения. Это она только говорит, что не хочет его, а на самом деле лишь подавляла в себе это желание. Впрочем, как и он сам. Но что-то щелкнуло в голове, когда она была так близка. А запах вина на ее губах пьянил. Что началось как легкое помутнение рассудка – стало навязчивым желанием, которому Никола совершенно не противился, - Я хочу тебя, - томно шепчет мужчина и кусает девушку за губу и чувствует во рту металлический привкус. Он совсем не хочет извиняться, что укусил слишком сильно.
Йенсен не теряла времени и раздевала его, жадно трогая пальчиками его тело. Судя по всему, у нее давно никого не было, потому что она так в него вцепилась, что, если бы он захотел вырваться, то явно ей бы что-нибудь сломал. Но дело в том, что мужчина и не пытался. Не смотря на то, что он залез на метлу еще до рассвета и лишь недавно закончил, он почувствовал прилив сил, обусловленный этими поцелуями, за которые он был готов продать душу. Он гладит ее спину, гладит ее лицо, ноги и никак не может добраться до ее груди, которая так и манила его еще с самого начала. Он хочет увидеть ее раздетой. Йенсен будет первой норвежкой у него. Крам спал с десятком женщин, но скандинавки ему как-то не попадались. Всегда казались надменными суками, которые высокомерно смотрят на остальных. И Вики казалась ему такой же. Вот только, кажется, она забила на гордость, потому что больше не могла сопротивляться привлекательности Никола. Ну, по крайней мере, он так думал и его никто не переубедит. Вот только все резко заканчивается, толком не начавшись. Девушка толкает его и начинает кричать. Если честно, он выпал в осадок и на его лице была смесь из нескольких чувств, среди которых преобладало недоумение. Но не перебивал ее, хотел засмеяться с этой маленькой истерики, но не успел. Женщины были странными существами. Вот в один момент она лежит под тобой и вся изнывает от желания, буквально через несколько мгновений она кричит, бросается в тебя посудой, и ненавидит всем сердцем. А потом снова резкая смена настроения и она снова готова отдаться ему целиком и полностью. У Крама уже был такой случай, но он не думал, что у Йенсен могут быть такие же тараканы в голове, - А ты переменчивая, улыбается он, - Хочешь тоже пустить мне кровь, - он жадно целует ее в губы, спускаясь к шее. Не отрываясь от нее, он шепчет, - Где? – этот совершенно неконкретный вопрос значил лишь то, что лучше Виктории сказать, где ее кровать, иначе он завладеет ей прямо здесь, на полу, - Быстрее, - Будь его руки свободны, он тотчас разорвал на ней подобие одежды. Это скорее напоминало кусок ткани, но все то, что нужно, было закрыто, что, впрочем, сейчас очень некстати, потому что он хочет видеть все. Чтобы Йенсен обнажила перед ним свое тело и свою душу.

Никола вообще не понимает, как так вышло, что он так вцепился в Викторию, и не хочет ее отпускать примерно никогда, - Я просто хочу разорвать тебя на части, - он дышит ей в шею и чувствует, как все его тело начинает гореть. От макушки до кончиков пальцев. Ненависть куда-то уходит, оставляя место лишь инстинктам. Крам все делает неосознанно. Руки сами находят путь к телу девушки, как, впрочем, и губы. Но ему уже хочется большего. Слишком медленно, нужно быстрее. Ему уже хочется слышать ее крики и стоны, хочется сделать ей приятно, чтобы этот секс ей навсегда запомнился. Никола был хорош в постели, по крайней мере, ему это говорили. С возрастом он осознал, что самое главное – не время, а техника и чувствовать партнершу. Мужчина никогда не стеснялся спросить, как нравится девушке, что он делает не так. Но сейчас все было по-другому. Не было времени разговаривать. Хотелось лишь одного: быстрее оказаться внутри. Девушка так заигрывала с ним. Покусывала губы, зазывающе смотрела, виляла бедрами. Из холодной суки она в одну секунду стала самой желанной девушкой на земле. Где-то в глубине души, конечно, возникала мысль, что все это – лишь шутка, чтобы показать, какое же он ничтожное животное. Но болгарин знал точно, что получит ее, хочется ей того или нет.
Он послушно идет за ней и даже не пытается сопротивляться. Ему кажется, что он идет прямо в логово черной вдовы и сейчас ему просто-напросто оторвут голову. А он и согласен. Сейчас он согласен, только бы быстрее оказаться в ее постели. Он никогда не был на этой лестнице, никогда не поднимался выше. Ему интересно, сколько мужчин в ней перебывали и было ли Виктории хоть раз по-настоящему хорошо, - ох, - стонет он, когда она прижимает его к стене. Он хватает ее за талию и резко меняется с ней местами, хватая ее за запястья, и поднимает их над головой Йенсен. Широкой ладонью он вдавливает их в стену, прижимаясь к норвежке всем телом. Они торопятся, но в то же время делают много остановок, чтобы насладиться друг другом. Никола целует ее шею, поднимается к губам и снова опускается ниже к плечам. Ее ключицы так сексуально выпирают, что он не может пропустить эту часть тела. Зубами он стаскивает с ее плеча лямку и она послушно спадает почти до локтя, слегка обнажая ее грудь. Болгарин отпускает ее руки, целуя все ниже. Он несколько раз кратко целует грудь, снимая вторую лямку. Он сжимает их, кусает и целует, впиваясь пальцами в ее тело. Он был возбужден, но знал, что хочет растянуть этот момент. Потом все закончится слишком быстро. А эта часть заводит их, готовит к кульминации встречи. Резко мужчина поднимается и, с хитрой улыбкой глядя на Викторию, он двумя руками берет ее топ и одним движение рвет на части, отбрасывая на лестницу. Он наймет ей личного портного, которые сошьет миллион таких. Но сейчас ей нужно быть без одежды, потому что Никола хочет видеть все, что у нее есть.
Он не знает, куда идти, но пока лестница идет наверх, и думать об этом не надо. Он целует Викторию, по пути она стягивает с него вещи и царапает спину. Но это все приятная боль. И не хочется, чтобы она заканчивалась. Он не заметил, как он уже в комнате, а Йенсен толкает его вперед. Он поддается и оглядывает ее с ног до головы. Она чертовски хороша, но на ней еще есть проклятая одежда. Он бы мог снять это одним движением палочки, но она валяется где-то на лестнице и хочется это сделать своими руками, касаясь ее кожи, чтобы по ней прошлась приятная дрожь. Она снимает с его рубашку и теперь видит его тело, усыпанное множеством татуировок. Но, казалось, ее даже не смутило это. Она целует его торс и он проваливается в ее постель, блаженно прикрывая глаза. Она легко справляется с брюками Крама, а он, приподнявшись, резко стягивает с нее то, что с натягом можно было назвать одеждой. Ему нравится, когда она полностью голая, и он жалеет, что не поцеловал ее в самую первую ссору. Хотя, возможно, не было бы той страсти, которая есть между ними сейчас. Они дошли до точки кипения, и это стало началом чего-то другого, страстного, странного.
Он начинает тяжело дышать, когда Виктория оказывается сверху, когда они начинают двигаться в такт друг другу. Казалось, что между их телами возникло полное взаимопонимание. Он же был напорист, и крепко сжимал ее бедра, как можно сильнее прижимая к себе. Когда ему начало казаться, что Виктория подустала, он без лишних проблем меняется с ней местами и нависает над ней, держась на вытянутых руках. У Никола они были чертовски сильными. Это позволяло сохранять между их лицами небольшое расстояние. Ему нравилось смотреть на ее довольное лицо во время секса. Ей нравилось, она не могла притворяться. Он опускается ниже и целует ее шею, аккуратно поглаживая ее соски. Судя по тому, что ее стоны стали намного громче, ей нравилось. А это то, что нужно было Краму. Он двигается быстрее и сильнее, напрягая спину каждый раз, когда Вики проводит по ним ногтями. Он весь вспотел, но не хотел останавливаться. Он входит в нее еще сильнее и надеется, что ей не больно, потому что в эти рывки он вкладывает всю свою ненависть. Ее больше нет в его голове. Мужчина выплеснул почти все в этот секс. Еще ничего не закончилось, а он уже думает, сколько раз за ночь он еще раз сможет, если не отключится сразу после.

- И аз те обичам, - на тяжелом выдохе говорит мужчина. Он знал норвежский, и достаточно хорошо. Но понятия не имел, разговаривает ли Виктория на болгарском. Возможно, она поймет или догадается о смысле его слов. Причем это вырвалось так неконтролируемо, в момент удовольствия. Нет, это не было сказано для того, чтобы как-то поддержать короткий диалог о чувствах во время секса. В тот момент он на самом деле ее любил. И ему никто не нужен был. Только она, ее тепло, ее тело, ее холодный нрав из-за которого, порой, хочется ударить ее, сделать ей больно. В тот момент не было никого, кроме них. Он смотрел в ее треклятые глаза и не мог ни о чем думать, кроме как о них. Йенсен сводит его с ума прямо сейчас, когда сидит на нем сверху и делает что-то неописуемое, от чего Никола просто не в силах сдерживать тяжелое дыхание из-за которого из него в перерывах между поцелуями вырывалось рычание. Да, именно рычание. Его животная натура выбралась наружу и он ее совершенно не сдерживал. Виктория была прямо сейчас богиней – самой красивой девушкой, которую ему только доводилось видеть. И глубоко внутри возникает вопрос, почему он не замечал этого раньше? Она была всем в эти секунды, минуты, или часы. Он не знал, сколько прошло времени. Может минута, может  час, а может это все- бесконечность?
Наверное, лежать вот так вот, вдвоем, когда вы полностью изнеможены – самая лучшая часть близости. Вы просто вместе и в голове сразу столько мыслей. Огромный поток, из-за которого слегка клонит в сон. Никола обнимает девушку, накручивая на палец ее локоны. Они мягкие и вкусно пахнут. Мужчина прижимается носом к ее лбу и без всякого стеснения кладет большую ладонь на ее обнаженную грудь, на которой все еще были видны красные отпечатки  от его пальцев, когда он ее так сильно сжимал. Ему нравилось трогать ее, царапать, сжимать. Это позволяло чувствовать, что она всецело принадлежит ему. Прекрасное чувство превосходства. Как же сильно Крам его любит. Все должно быть подвластно ему. И Йенсен в том числе. Сегодня она ему поддалась. Но, если честно, и он поддавался ей, разрешая контролировать ситуацию, но лишь совсем ненадолго, чтобы она не чувствовала себя ущемленной. Это был хитрый ход. Мужчина может показаться каким-то идиотом, у которого в голове только квиддич, но это совершенно не так. Он слишком умел и расчётлив и это чувство не покидает его даже в постели. Если бы норвежка знала об этом, наверняка бы начала злиться, потому что ей не нравилось, что он все держит под контролем. Наверное, это и было самой главной причиной, почему они так сильно ругались. И это отнюдь не то, что он относится к ней как к своей вещи. Просто Никола это излагал с в слишком грубой форме, которая, не сложно догадаться, задевала Вики.
Виктория резко подскакивает и Крам, слегка опешив, приподнимается на локте, - что случилось? - Серьезно спрашивает он, не понимая, почему норвежка резко решила одеться. Он хмурит брови, но не торопиться вставать из кровати. Ему здесь слишком хорошо и он хочет, чтобы Вики к нему вернулась. Это не вопрос о том, хочет она или нет. Она должна, потому что хочет он. Вся нежность, которая ненадолго проснулась в нем, в миг куда-то испарилась. Он был груб и хотел получить то, что хочет, - вернись сейчас же, - чуть ли не приказывает Никола невесте. То, что начинается дальше, напоминает полнейший бред, - Тебя Конфундусом огрели что ли? – он встает, будучи полностью голым и подходит к ней и шепчет, аккуратно взяв ее за лицо, - пойдем, - его тон уже намного более спокойный, опуская правую руку все ниже. Он хватает ее сзади и грубо притягивает к себе, чтобы она чувствовала, что он хочет еще, - Я понимаю, тебе возможно страшно, - он улыбается, потому что это его забавляет. То, как норвежка боится того, что лед тронулся. А это невозможно отрицать, Как бы сильно Йенсен не хотела откреститься от мужчины, стоит признать, что она к нему неровно дышит. Впрочем, как и он к ней. Забавно говорят, что от любви до ненависти один шаг. Никола считал, что это все полнейший бред и придумано неизвестно кем. Потому что, ну как можно в один момент захотеть человека, к которому испытываешь сильнейшие негативные эмоции? Так вот, все оказалось правдой и в один момент их отношения перевернулись с ног на голову. А теперь это снова происходит. Но если первый переворот ему был очень уж по душе, то происходящее сейчас совершенно не нравилось, - Ты хочешь, чтобы я взял тебя здесь? Чтобы прижал к этому холодному окну? – он ухмыляется, потому что ему кажется, что это все опять провокации, чтобы посильнее завести его. И это, черт побери, работало. Он хотел ее еще сильнее, чем в первый раз. Это так затуманило голову, что он даже перестал думать о том, что Виктория хитрая и умеет добиваться того, что хочет. Ну и глупо отрицать, что секс у них был потрясающий и его обязательно нужно повторять. До свадьбы они перетрахаются на каждом квадратном сантиметре этого румынского замка.

Он задирает голову и прикрывает глаза от удовольствия. Ее поцелуи горячие, хотя еще недавно он был уверен, что у нее ледяное не только сердце, но и все остальные части тела. На удивление, Виктория оказалась безумно горячей. Настолько, что от ее прикосновений горела кожа, - Тебе было хорошо? – спрашивает он. Это так, чтобы не было тишины. Он был уверен, что Йенсен понравилось.  Иначе и быть не могло. Сам Крам был безумно доволен, потому что давно не ощущал такого огня во время секса. Обычно это просто секс, когда ты снимаешь напряжение и уходишь, закончив. А тут, как бы сильно не хотелось признавать, они не трахались, как считал Никола. Они занимались любовью. И кто бы мог подумать, что это получится между двумя людьми, которые еще пять минут назад готовы были убить друг друга. На удивление, это чувство нравилось магу. И такая отдача. Он чувствует себя намного лучше, чем после самое жесткой тренировки. И устал намного сильнее. Но Никола хочет ее еще раз. А может и два. Или три. Ощущения внутри были такие, что прямо сейчас он сможет укротить дракона. Самого могущественного, который одним лишь выдохом способен уничтожить целый город или деревню, не оставил после себя абсолютно ничего. Но он бы справился. Просто чувствовал это и все. Впервые за долгое время он чувствует себя, что удивительно, свободным. Учитывая, что его никогда ни в чем не ограничивали – это безумно странно.
- Что? Почему? – он недоумевает, когда норвежка его отталкивает, - Иди ко мне, - Никогда предпринимает еще одну попытку притянуть ее к себе, но она сопротивляется. Мужчина удивленно поднимает брови и не знает, как ему реагировать. Эмоции, которые помогали чувствовать себя целостным, куда-то исчезли, - Тебя кто-то укусил? – хмурится он, но не пытается ничего сделать. Пока он еще не злится, но вот-вот и готов сорваться. Это он бросает девушек спать одних в постели. Болгарин – не тот, кого можно взять и выгнать, словно он какая-то дворняга. Но пока он все оставлял это при себе, пытаясь добиться истины. Он предполагал, что Виктория испугалась того, что между ними возникла. Ведь у них в голове словно было заложено ненавидеть друг друга. Только вот Никола было плевать, что было пять минут назад. Важно, что есть сейчас. А сейчас есть желание не отпускать ее. Но он держится, все еще пытается понять, что произошло, - Мерлин тебя побери, женщина, - он говорит это зло, раздраженно. Все должно было закончиться не так, - Ты, кажется, сама не понимаешь, чего хочешь, - он скрещивает руки на груди. Тяжело говорить серьезно, когда на тебе нет ничего из одежды, но одеваться он пока не намерен. Все еще не закончилось. А закончится только тогда, когда скажет он. Потому что он мужчина и его слово – закон.
- Ты сумасшедшая, - Никола ловит свои вещи и зло шипит на девушку, - Признайся, что тебе было слишком хорошо. Я же знаю, когда притворяются. И ты не притворялась, - Говорит немного спокойнее, - Тебе было слишком хорошо. Я же слышал твои стоны и видел твое блаженное лицо, когда мы закончили, - он натягивает на себя штаны, - Готов поспорить, что это был лучший секс в твоей жизни. Марко умеет, как я? – он не знает, почему вспомнил про какого-то Марко, которого ему хотелось убить. Очень вовремя, - Спорим, он неумело трогает тебя кривыми пальчиками, а ты делаешь вид, будто бы тебе это нравится? – Да, он был в ярости. Даже продемонстрировал сказанное рукой, закидывая остальную одежду на плечо, - О да, Марко, вот так вот, - передразнивает он Викторию. Болгарин был горячего нрава и заводился с полоборота. Йенсен это знала, но все равно не переставала творить какую-то чушь. А он не собирался ей поддаваться. Мужчина глава их будущей семьи и она обязана его слушаться, - Хватит мямлить. Куда делась та львица, которой ты была в постели? – ему не нравилось, что сейчас происходило, и он немного перегибал черту. А может и не немного. Ему было плевать. Это же несправедливо! Сначала он что-то получил, а сейчас это отобрали.
- Я не трону твоего трахальщика, - зло кидает он, выходя из ее комнаты, - В постели ты мне больше нравилась, - снова напоминает он, закатывая глаза, пока Йенсен не видит. Перед лестницей он останавливается и оборачивается, - Конечно моя, я это и без тебя знаю, - Никола отворачивается, и, немного спустившись, резко нагибается к своей палочке. Он без лишних слов взмахивает ей, и одежда обволакивает его тело, пряча сначала татуировки, а потом и все остальное, - Помни, что я тебе сказал до того, как отымел тебя – веди себя, как подобает, если не хочешь проблем, - Он даже не повернулся.  Он может аппарировать в другой момент, но ждет, что она как-то отреагирует. Не может все так закончится. Нет. Даже закрадывается мысль развернуться и снова схватить ее так сильно, как только возможно. И разорвать на ней одежду на мелкие клочки, снова видя ее обнаженное тело. Но он ждет знака. Не будет так делать, чтобы не показывать, как он быстро стал зависим от нее.