Очередная тренировка. Но она заканчивается раньше времени, потому что один из загонщиков падает с метлы. Крам недоволен таким раскладом, но оставаться одному на поле бессмысленно. С таким же успехов он может полетать в своем замке, где во внутреннем дворе он уже поставил кольца. Никола переехал в Румынию почти сразу же, как ему подарили этот замок. Он был небольшой, но ему, учитывая, что здесь живет только он, эльф и иногда появляется Манолис, большая часть каменного сооружения пустовала и начала бы уже покрываться пылью, если бы не эльф. София не позволила им забрать своего, поэтому пришлось потратить какое-то время, дабы найти подходящего. Он оказался намного умнее предыдущего и с первого раза понял, что вещи  болгарина трогать не стоит. Чаще всего он даже не видел своего слугу, чему был несказанно рад, чувствуя себя куда более спокойно в одиночестве. Первые пару ночей было неуютно спать на новом месте, и он бесконечно ворочался, засыпая лишь под утро от усталости. Но все быстро пришло в норму, и Крам вернулся к своему прежнему распорядку дня. Переезд, казалось, пошел ему на пользу. Жизнь без кучи родственников рядом оказалась куда более приятной, чем ему могло показаться сразу. Болгарин все равно хотя бы раз в неделю навещал свою семью в Варне и легко догадаться, какой первый вопрос ему задавали при визите. Конечно же, матушку только интересовало, что у них с невестой.
Они с Викторией переписывались, много. Обсуждали детали из несостоявшихся свиданий и попутно продумывали, как же избавить себя от надобности, друг за друга выходить. На самом деле, норвежка запала ему в душу, раз он сел и впервые написал письмо. А потом еще одно. Потом еще. И еще. Учитывая, что между их замками, насколько знал Крам, совсем небольшое расстояние, совы доносили письма не более, чем за час. На самом деле странно было писать человеку, когда он совсем рядом. Ничего не стоит взять и аппарировать к ней и все обсудить лично. Только вот они выбрали другой путь. И в этом было что-то интригующее и затягивающее. По утрам Никола взял привычку пялиться в окно, ожидая совы. Кажется, он уже привык к этому и было как-то немного обидно, когда за весь день от нее ничего не приходило. Удивительно, но они нашли общий язык и начали достаточно тепло общаться. Они виделись пару раз с первого ужина в Варне, но все проходило легко. Изображать влюбленных и счастливых было легко, а потом наедине смеяться со всего этого, мол, они ловко обводят всех вокруг пальца. Никола нравилось общаться с Викторией. Они обсуждали все, даже так нелюбимый ей квиддич и между ними никогда не было неловкого молчания. Всегда находилась тема, в которую они «вгрызались».
Никола аппарирует ко входу в замок. Была у мага привычка перемещаться по нему самостоятельно, без использования магии. Это для того, чтобы не отвыкнуть от земли, учитывая, сколько времени он проводит в воздухе. Почти сразу же рядом с громких хлопком появляется эльф, - Хозяин, у вас гостья, - Крам не меняется в лице, предполагая, что это Гере настолько нечего делать, что они решила заявиться к нему в такое время, - В гостиной? – Эльф кивает, - Позаботься о том, чтобы там уже было вино, когда я окажусь там, - спокойно говорит мужчина, - Конечно, хозяин, - Эльф не задавал лишних вопросов и это безумно нравилось мужчине. Не нужно было тратить лишние нервы на то, чтобы вбить ему в голову, как нужно себя вести. Никола уже придумывал, как бы аккуратно объяснить гречанке, что она не может приходить к нему тогда, когда ей захочется. Это начинало выводить Никола. Девушка начинает себя вести так, словно между ними что-то большее, чем просто секс. А это не так. Неторопливо болгарин заходит в небольшую комнату почти сразу у входа, аккуратно вешая метлу на специальные крючки. У него было еще три. И каждая была для специального случая. Одна хороша в ветреную погоду, другая в дождливую. Третья же предназначена сугубо для полетов на матчах и чемпионатах. Рядом полки с кучей различных банок и пузырьков, которые маг использует для ухода за своими метлами. Он прикрывает дверь и направляется в гостиную, где на диване уже расположилось, кто бы мог подумать – его прекрасная невеста Виктория.
- Кто бы мог подумать! – он начинает говорить, оказавшись прямо перед ней, - Не ожидал, что ты навестишь меня без предупреждения, - Крам смотрит на себя, - Я бы хотя бы привел себя в порядок, а то я сразу после тренировки, - норвежка разожгла камин, словно находилась у себя дома. Вот только разговоры о том, что это станет их общим – всего лишь пыль в глаза. Это действие одновременно и понравилось и не понравилось Никола. Она нарушила его лишнее пространство и без спроса что-то сделала. А с другой стороны – вела себя как хозяйка, что, удивительно, слегка возбуждало. Он уже начал представлять ее в каждой из комнат замка. И везде Йенсен бы была украшением, - Я, конечно, ожидал, что ты навестишь меня в новых владениях, но можно было бы хотя бы написать сову, - болгарин улыбается и начинает снимать с себя экипировку и складывать на кресло сбоку от Виктории, - И как тебе здесь? – спрашивает мужчина, не отводя от нее взгляда. Хочется извиниться и отойти на минутку, дабы снять с себя потную одежду, которая прилипла к телу после хоть и короткой, но ударной тренировки. Крам всегда отдавался по полной. Иначе нельзя, - Вижу, вино уже здесь, - кивает он на столик подле дивана.

Было что-то приятное в том, чтобы наблюдать за Викторией со стороны. Как она двигалась, как говорила. Казалось, что она боится его. Хотя, Никола был уверен в том, что многие себя так ощущают рядом с ним. Так что для болгарина это, в принципе, не должно было стать чем-то новым. Но было как-то странно, учитывая, что в день их знакомства она была намного смелее и резче. Это больше понравилось Никола. Он видел равную себе, а не ту, кто прогнется при первом удобном случае. А сегодня молодой человек понял, что она может быть слабой и беззащитной. Потому что, когда она стояла у камина, ему безумно хотелось ее согреть. Но Крам этого не сделал. Не потому, что это странно, а потому что не хочется измазать ее своим потом, - Да ничего страшного. Я могу приказать принести что-то покрепче, - предлагает Никола. Он взмахивает палочкой и призывает к себе чистую футболку и полотенце. Не самое лучшее место переодеться, но ходить в таком виде он не мог, - Прости, я немного переоденусь. Надеюсь, тебя это не смутит, - маг стягивает с себя то, что осталось от верхней части формы и начинает промакивать себя полотенцем. Начиная от лица и заканчивая прессом, который был напряжен. Аккуратно сложив полотенце, Крам складывает его пополам и кладет на форму, быстро натягивая на себя футболку, чтобы не смущать невесту.
Он щелкает пальцами и рядом снова появляется эльф, - Принеси Виктории плед и сделай нам глинтвейн, - распоряжается Никола. Ему казалось, что согревающий напиток будет уместен, - И отнеси мою форму в комнату, - болгарин понимал, что сейчас не самое лучшее время чистить форму, хотя, обычно он занимается этим сразу же, как только возвращается с тренировки, - Сию минуту, - и снова хлопок. Теперь они с Йенсен снова наедине, - Я ожидал увидеть кого угодно здесь, но не тебя, - Никола садится на диван, чуть дальше от того места, где до этого восседала норвежка, - Это для меня огромный сюрприз, - честно говорит он, - Но, не совру, сказав, что он весьма приятен, - молодой человек откидывается назад и растягивает руки вдоль спинки дивана, закидывая ногу за ногу, - Разговоры о том, что ты посетишь меня, казались мне лишь знаком вежливости. Как, впрочем, и мои приглашения, - его губы растягиваются в хитрой улыбке, - но я рад, что все оказалось не пустым трепом и ты, хоть и, не сообщив, но оказалась здесь, - Эльф позаботился о том, чтобы его не было видно. О том, что теперь на столике стоит глинтвейн, Крам узнал лишь по хлопку. А на боковине уже лежал теплый плед.
Крам встает с дивана и, подхватив плед и оба глинтвейна, подходит к девушке, - Держи, - А после накрывает ее плечи, заставив себя почти сразу убрать руки, - Так должно быть лучше, правда? – он облокачивается на стенку возле камина, -  Ну, как оказалось, тренер согласился на дружественный матч с ребятами из Добрича. Они опять поспорили, кто лучше. Никаких сомнений в том, что мы, но тренера это не сильно волнует, - Никола закатывает глаза и отпивает свой напиток. Он кажется ему не слишком горячим, но для норвежки, возможно, это будет перебор, - Я знал, на что иду, - продолжает маг, - Так что нет смысла жаловаться, что меня не радует очередная тренировка, - болгарин широко улыбается, скрещивая ноги. Между ним и Викторией буквально меньше метра. Этого достаточно, чтобы рассмотреть ее глаза, которые, не смотря на холод и десятки эмоций, которые там читались, сверкали, словно звезды на небе, - Даже если бы не было тренировки, то я был бы там, - Никола идет к окну и подзывает к себе девушку, раздвигая массивные шторы, - Я немного занялся облагораживанием территории, так сказать, - Крам поворачивает голову на норвежку и смотрит на нее из-подо лба, - Благо, территория позволила разместить внутри двора кольца. Правда, я уже несколько раз выбивал окна из-за того, что мне не хватает места, но это не критично, ведь разобраться с этим можно за несколько секунд, - он отходит от окна и предлагает девушке присесть, - Как глинтвейн? Обычно эльф хорош в приготовлении всего, что связано с алкоголем, - Крам садится подальше, дабы не стеснять невесту.
- Я бы сказал, если бы видел твой, - пожимает плечами болгарин, - но, поскольку твоя мать на самом деле приложила к этому всему руку, смею предположить, что они на самом деле имеют много общего, - Никола делает еще один глоток, не сводя взгляда с Йенсен, - Если есть желание, то я могу показать, что здесь есть, но не думаю, что это очень интересно, - отмахивается маг, - Разве что, у меня есть неплохая идея, - его глаза сужаются, словно Крам задумал что-то нехорошее, - Я обещал, что ты полетаешь. И, мне кажется, когда, если не сейчас? – он предлагает это просто так, не сильно рассчитывая, что норвежка согласится, - Если ты, конечно, не передумала, - добавляет он, - А сверху на замок открывается воистину прекрасный вид, - он бы мог бы сказать, что ни в коем случае не уговаривает ее. Но это было бы ложью. Никола хочет ее прокатить на метле и показать то, что он любит всем сердцем, что занимает большую часть его жизни, - Я уверен, что тебе понравится. И я могу пообещать, что ты больше не упадешь с метлы, - Этот факт буквально промелькнул во время ужина в Варне, но почему-то Никола запомнил это, - Я не позволю тебе упасть или поранится, - Его слова всегда имеют вес. Но успела ли норвежка это понять?

- Я что-то сделал лишь в своей комнате, - честно признается Никола, - Я сплю, иногда ем здесь и все. Впрочем, в Варне было то же самое, - Это место сложно было назвать домом. В общем-то, как и родной город в Болгарии. Потому что в последнее время он чуть ли не сутками был на поле для квиддича. Когда у Крама были дни без тренировок, он всегда пытался уйти как можно дальше отсюда. Дом, как принято его называть, нагоняет тоску, - Ну и еще есть небольшая комната у входа, куда, надеюсь, ты не добралась. Там все мои метлы и принадлежности для игры, куда вход запрещен даже эльфу, - маг отпивает из своего бокала, - Я не позволяю никому трогать все, что относится к игре, - хочется объяснить девушке свою позицию, чтобы, не дай Мерлин так бы не случилось, она не зашла туда, - Я верю в сглазы и прочую чушь, - наверняка такое странно от него слышать. Но это лишь формально его невеста, не более. Не смотря на то, что ему так легко и приятно с ней общаться, - Наша семья весьма суеверна, - признается молодой человек, - по замку наверняка развешена куча оберегов, о которых я даже не представляю, - усмехается Крам, поглядывая на Викторию, - Вы, норвежцы, верите в богов, а мы верим в проклятия, - Наверняка Виктория не догадывалась о том, что они такие. Ведь всегда так смело себя ведут, словно страха и вовсе не существует. Оказалось, что это не так.
Его забавляет, как Йенсен боится упасть снова. Это кажется ему безумно милым. Ему, как представителю мужского пола, падения давно стали не страшны. Сейчас это стало редкостью, а по началу Крам не раз поел земли, в прямом смысле слова. Но упорный труд сделал его профессиональным игроком, - Не бойся, не будет такого, как в квиддиче, - усмехается он, поднимаясь, - Я умею летать спокойно, поверь, - Никола протягивает руку девушке и помогает ей подняться, - Я найду тебе что-то одеть сверху, - он осматривает ее с головы до ног, понимая, что плед тут совсем не подойдет, - Правда, смею предположить, что ты утонешь в моей одежде, но это лучше, чем ничего, - Крам все еще не отпускает руку Йенсен и взмахивает палочкой – и к нему в руки сразу летит два пальто. Одно – излюбленного бордового цвета, а второе было-темно серым. Он кладет второе на диван и аккуратно стягивает с ее плеч плед. Так и хотелось коснуться ее кожи. И он будто бы случайно касается пальцами ее шеи, когда тянет плед на себя, - Я помогу тебе, - как настоящий представитель мужского пола, Никола помогает девушке одеться в бордовое, а потом сам стремительно накидывает на себя свое пальто, - Если ты хотя бы на секунду почувствуешь страх – сразу мне говори, - маг берет ее за плечи и смотрит прямо в глаза. Но не видит в них того страха, который, кажется, мелькал в ее глазах еще пару секунд назад.
- Пойдем, - Никола машет, чтобы Виктория шла за ним. Это даже стало своеобразной экскурсией по дому, потому что им необходимо было преодолеть немало коридоров и лестниц, чтобы добраться до заветной комнаты с метлами, - Прости, за такой долгий путь. Не люблю аппарировать в пределах замка, - объясняет Крам свои действия, находясь примерно на середине пути, - Я только выберу, на чем нам лучше полететь, - маг идет немного впереди и ни разу не оборачивается назад. Он торопится быстрее выйти из замка и показать Виктории мир таким, каким он видит его сам, - болгарин спускается по последней лестнице и останавливается, наконец-то оборачиваясь к норвежке, - Погоди минуту, я сейчас, - он ускоряется и заходит в комнату, внимательно разглядывая все, что у него имеется. Не было у него той, которую стоит использовать для полетов с девушками, но его метла, сделанная в Софии, была самой крепкой и способна выдержать двоих крепких мужчин. Виктория же, кажется, совершенно ничего не весила, но, тем не менее, хотелось создать для нее атмосферу безопасности. Маг аккуратно снимает метлу с крючков и выходит, плотно закрывая за собой дверь, - Готово, - он демонстрирует свою красавицу. Это одна из недавних покупок, предназначенная для простого перемещения между точками. Максимальная скорость небольшая, безопасность на уровне. В общем, все, что так сильно не нравилось Краму в метлах, - На ней тебе должно быть комфортно, - он идет куда-то вглубь замка и почти через несколько мгновений перед глазами открывается огромная дверь со стеклянными вставками, которая в солнечный дни заполняет комнату теплым и мягким светом.
Болгарин отворяет дверь перед девушкой, пропуская ее вперед. Во внутреннем дворе почти ничего не было, кроме колец, нескольких аккуратных невысоких деревьев, которые лишь недавно посадили и они были не выше норвежки. Даже никаких скамеек нет, чтобы присесть. И Крам только сейчас об этом задумался, - Ничего не бойся. Просто крепко держись за меня, - Никола садится на метлу  и оглядывается на девушку, - Все будет хорошо, я же обещал, - он аккуратно поднимается чуть выше, делая не сильно резкие повороты, чтобы не испугать норвежку, - Все нормально, - оборачивается он назад, не торопясь подниматься выше. Пока они кружили на высоте нескольких метров. Никола позволял себе лишь немного набирать высоту, либо же снижаться, маневрируя между деревьями и основаниями колец. Ему уже хотелось подняться выше, но не было желания хоть немного испугать Йенсен, - Выше еще лучше. Ощущаешь себя свободным от всего, - говори он ей. Краму всегда хочется взлететь выше на максимальной возможной скорости. Но это будет потом. А пока норвежка должна снова почувствовать уверенность воздухе, и полюбить то, без чего Никола совершенно не смыслит жизни. Тогда у них будет еще одна точка соприкосновения. И это было странно, учитывая, что он не хотел быть с ней. А сейчас сам не может без общения с ней. Дементор побери эти алхимические реакции в голове, которые всегда были чуждыми для болгарина.

Он чувствует согласие и поднимается выше, немного кружа над замком. Никола с трудом сдерживает желание лететь быстрее, но девушка и так боится. Новое потрясение навсегда может отбить желание находиться в воздухе. А молодому человеку это не нужно. Он чувствует себя немного драконологом, который приручает злобное огнедышащее существо. Только в его роли сегодня выступает страх Йенсен перед полетами. А Крам будет пытаться его обуздать. И ему хочется приручить его. Но он делает это аккуратно, словно миллион раз сталкивался с таким. Виктория – первая, кого он садит на свою метлу. Никто раньше не удостаивался такой чести. Стоит сказать даже больше – никто ее не касался. Перебороть себя и пустить в свое личное пространство кого-то другого – многого стоит. И девушка наверняка не понимает, на какие жертвы пошел Никола. Ради нее или же ради себя – совершенно не важно. Но он сломал себя для какой-то цели, которая для него самого была загадкой. На самом деле, отвратительное ощущение, когда начинаешь себя так нетипично вести. Пытаешься объяснить себе, почему так произошло и убеждаешь, что это нормально и ничего страшного не случилось. С Йенсен, чтобы она не делала, он другой. И это немного сводит с ума. Он становится слишком мягкотелым, говорит больше обычного. Где тот молчаливый болгарин, который думает только о себе и своих потребностях? Его спрятали в подвалах замка, а кого-то другого заставили выпить оборотное зелье с его волосами? Если бы Валко или Гера увидели его сейчас, то точно бы сказали, что он как минимум заболел. Но их здесь нет.
- Сова? Не важно, - Краму приходит много писем. Как минимум от фанатов «Джарви» и болгарской сборной, - Прочту, как вернемся, - Он поджимает ноги вплотную к метле и немного увеличивает скорость, улетая прочь от замка. Никола поднимался выше, чтобы простые магглы не смогли их заметить, ведь за пределами чары против них не работали, - Держись крепче, - он немного поворачивает голову назад, чтобы из-за ветра Йенсен могла расслышать все, - Все в порядке? – по пальцам, которые так хищно в него вцепились, он понимал, что не совсем. Но невеста не подавала виду, что что-то пошло не так. Они летят над лесом и Никола опускается ниже и они будто бы сейчас коснуться верхушек могучих дубов и ароматных сосен. Он нагибается чуть-чуть вперед и снова летит быстрее, чтобы через несколько секунд сбросить скорость, оказавшись над озером, которое сейчас было спокойным и лишь мелкие волны разрезали морскую гладь, где с трудом просматривалось их отражение. Крам неторопливо летит к самой середине и останавливается. Прежде чем что-то сделать  он выпрямляется и делает глубокий вдох, отпуская метлу. Эти виды завораживают даже такого сухаря, как болгарин. Горизонт кажется бесконечным, но в то же время так отчетливо разделяет небо и землю. Хочется остаться в этом мгновении навсегда, потому что прямо сейчас он смог выбросить из головы все. Он прикрывает глаза и не двигается. Даже задержал дыхание на несколько секунд.
- Прилетели, - тихо говорит маг и убирает с себя руки Виктории, чтобы развернуться боком. Ему не страшно, он как-то летал, свисая на рукоятке, потому что его пытались сбросить, но он слишком упорный, чтобы просто так упасть. Было тяжело, но он тогда смог снова на нее взобраться, - Не бойся, ты не упадешь. А если страшно, то держись за рукоять или меня, - Крам указывает на свой локоть, если вдруг метла покажется ей не слишком надежной, - Все еще считаешь, что полеты – страшно? – Как он сохраняет баланс на таком тонком древе – непонятно, но годы тренировок и матчей не проходят бесследно, - И я каждый день вижу такое, а не только квиддичное поле, как тебе могло показаться, - усмехается молодой человек. Игра часто уходила за пределы и это уже стало обычной практикой, когда ты облетаешь все окрестности. Правда, чаще всего это было актуально для ловцов, которые гонялись за снитчем. Но и охотники любили так делать. Сам же Никола старался вести игру в пределах поля. Ему было мало места во внутреннем дворе, а там – вполне было где развернуться. Маг считал, что охотники улетают лишь для того, чтобы попытаться выиграть себе преимущество, когда понимают, что слишком слабы. Но когда противником были «Джарви», то страх проиграть был вполне естественен.
Крам понимает, что сейчас прекрасный момент и, развернувшись к девушке, слегка притягивает ее к себе и целует. Нельзя отрицать влечение между ними. Да и маг всегда получает, что хочет. А сейчас он хотел ее. И получит даже больше. Была вероятность получить по лицу за такое поведение, но это его совершенно не пугает. В первые секунды он хотя бы не чувствует сопротивление и позволяет себе больше, взяв ее за шею и запустив пальцы в волосы. Даже если все закончится не слишком хорошо, он получил, что хотел. И получит еще больше, если приложит больше усилий. Ни одна девушка не в силах устоять перед болгарином и он пользовался этим слишком редко. А сейчас не смог устоять. Ее твердость во многом, но в то же время беззащитность прямо сейчас притягивала его, и он не мог, да и не хотел сопротивляться. Никола не был романтиком, но даже он понимал, что сейчас был идеальный момент. А еще он пытался выкинуть из головы мысли о том, что эта свадьба уже кажется ему не такой уж и плохой идеей. Если Манолис он просто трахал, то тут что-то другое. Влюбленность? Он не знает, как это. За всю свою жизнь он любил только квиддич. А норвежка, Мерлин, слишком запала в его голову. Иначе, почему она так часто ему снится? Ее бесконечные глаза, пухлые губы, идеальные изгибы тела? Надоело просыпаться и понимать, что это всего лишь сон, а рядом с ним в постели никого нет.

Конечно же, приятно, когда ты получаешь то, что хочешь. Еще приятнее, когда это не просто слепое подчинение, а полная взаимность. Никола нравилась Виктория. Даже слишком. Только все это не заходило дальше писем и показухи для родителей окружающих. Но в какой-то момент ему надоело играть влюбленных, потому что он на самом деле начал что-то испытывать к ней. И это безумно раздражало мага. Чувства – не для него. Слишком уж сильно отвлекают от самого важного – квиддича. Но желание было таким сильным, что болгарин не мог ему сопротивляться. Забавно было, что норвежка сама хотела этого. Ну, или же, стоит предположить, что ее опьянила высота, и она не слишком сильно понимала, что делает и зачем. Но Крам в это совершенно не верил. Это будет самая глупая причина, которую он только слышал за всю свою жизнь. Никола и так сложно отказать. А с Йенсен он был другим. Чтобы он кому-то писал письма? Да никогда. Только записки, в редких случаях. А с девушкой ему, порой, не хватало свитка. Причем обсуждение срыва свадьбы чуть ли не сразу отошло на второй план. Они обсуждали все, изредка спрашивая у друг друга, не появились ли какие-нибудь новые идеи по этому поводу. Маг каждый раз отвечал, что нет. Потому что совершенно не думал об этом. А еще, он почти сразу отвечал на ее письма. Только отправлял спустя какое-то время. Не хотел, чтобы казалось, словно он увлечен.
Только подавление симпатии длилось совсем недолго. А сейчас болгарин и вовсе пошел в наступление, понимая, что нет смысла больше тянуть. Он, конечно, не мог назвать себя мужчиной, ведь был слишком молод. Но пол обязывал делать первые шаги, иначе он бы перестал себя уважать за несмелое поведение, которое совсем нетипично для него. Целовать Викторию было безумно приятно. Помимо того, что она прекрасно пахла, и Крам жадно вдыхал каждую частицу, так еще и ее губы были такими мягкими, а язык таким активным, что оторваться от норвежки было на самом деле сложно. Но пришлось. Руки сами тянутся к ее талии, прижимая хрупкое тело к ближе к себе. Он даже готов был упасть прямо сейчас, только бы не отпускать ее. Но в этом совершенно не было необходимости. Ведь Виктория никуда не уходит. Она здесь – с ним. И ей некуда деться, ведь она в воздухе над озером. Конечно же, норвежка в любой момент могла аппарировать, но не похоже было, что она хочет быть где-то, кроме невесомости с ним. Крам, конечно же, очень самоуверенный, но сейчас это другое. Маг просто знает, что ей это нужно не меньше, чем  ему. Иначе бы она не пришла к нему, иначе бы она не села с ним на метлу, иначе бы она не ответила на поцелуй, который, на удивление, был не пустым. Чувствовалась страсть. Про чувства он ничего не скажет. Часто шутили, что Никола – бесчувственное бревно, который знает только страсть. Так вот – она была между ними. Легкая, невинная, только-только зарождающаяся.
- Трофей? – удивленно спрашивает болгарин, когда девушка немного отстранилась. Ее мучают сомнения. Не нужно уметь читать мысли, чтобы это понять ее смятение. Никола удивленно раскрывает рот, первые пару секунд не зная, что сказать. Но он быстро берет себя в руки, совершенно не пытаясь оправдать себя. Скорее, он ведет к тому, что его никто не знает, - Видимо, ты очень любишь слушать то, что говорят другие, - усмехается он. Что-то на самом деле было правдой, а что-то – полной чушью. Крам научился абстрагироваться от всего этого, хотя, на курсе седьмом он готов был разорвать горло любому, кто опорочит его репутацию. Сейчас же было плевать, потому что он адекватно осознавал, что его все равно будут любить, не смотря на то, что говорят злые языки. Он же – «Джарви», а остальное не имеет значения, - Ну, как минимум могу посоветовать верить своим инстинктам и делать выводы. Тебе могут сказать все, что угодно. И ты не будешь знать, это правда или нет, - мага это забавляет. Ей хочется, но страшно. А ему не страшно. Его смелости хватит на двоих. Главное – чтобы было желание. Оно есть. Со всем остальным они разберутся потом, - Не думай прямо сейчас о том, что могло иметь место. Сейчас есть только ты и я. Амплуа своеобразного романтика совершенно не нравилось Краму. Он не такой, нет, совсем. Только столько делает для того, чтобы понравится Виктории, чтобы заполучить ее расположение. Кажется, у него получалось, а даже если и нет, то Йенсен все равно придется сдаться. Слишком уж он упорный.
- Ты моя невеста, Виктория. И я лишь сделал, что должен, - После секундной паузы Никола продолжает, - И что хотел, - Слишком много разговоров. Крам не любит говорить, не любит сложности, поэтому он притягивает ее к себе и снова целует. Более смело, открыто, напористо. Его ладони спускаются по пальто к ее плечам и сжимают. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы норвежка поняла, что ее никуда не отпустят, - Хочешь немного полетать или вернемся в замок? – шепчет он ей на ухо, тяжело дыша, и снова возвращается к ее губам, от которых просто невозможно было оторваться. Он хотел большего и именно поэтому предложил ей вернуться. Все изменилось между ними и с каждой секундой их брак кажется отличной идеей. Никола хочет, чтобы она была с ним, чтобы она была рядом. И он ни разу не чувствовал такого ни к кому. Это не просто животное чувство, которому слепо чувствуешь. Тут что-то большее. Чему он совершенно не сопротивляется. И не хочет, чтобы норвежка сдавала назад. Как минимум потому, что внизу ждет ледяная вода, - Я не хочу, чтобы ты замерзла, - говорит он в ее губы.

Чем ближе были они к замку, тем сильнее билось сердце молодого человека. Губы обветривались от жарких поцелуев, которые могли согреть кого угодно, а каждый мускул тела напрягался, когда Йенсен его касалась. Хотелось побыстрее оказаться в замке, чтобы снять с нее все одежду, чтобы изучить каждый дюйм ее тела. О, Никола сходил с ума от того, что представлял. И болгарин прекрасно знал, что все в его голове – не завышенные ожидания. Он получит и увидит все то, что ждет. Дыхание Крама было частым и горячим. Изо рта шел пар. Неужели на улице так холодно? Он даже не замечал, пока перед ним была Йенсен. Зима – такое время, когда солнце заходит слишком быстро, но они успели застать тот момент, когда все вокруг словно было охвачено огнем. И вода под ними, и верхушки деревьев. Прекрасное зрелище и совсем не надоедает, смотри на него хоть каждый день.  Никола часто наблюдал закат, потому что, обычно, возвращается домой именно в это время. Наверняка норвежка думала, что его совсем не волнуют такие вещи, что он грубый невежа. Забавно открывать новые стороны личности, правда? Особенно, когда совершенно этого не ожидаешь. Болгарин был намного более сложным, чем могло показаться на первый взгляд. Но тоже самое он мог сказать о Виктории, которая становилась только привлекательнее с каждой секундой.
- Не слишком быстро? – поворачивается он назад. Голова отключается, и он по привычке набирает скорость. Но все-таки что-то щелкает в голове, не давая забыть, что с ним еще один пассажир. Он стремится вернуться в замок так сильно, как никогда. Это место может стать его домом. Нет, не так. Их домом. Где у них может быть семья, где они могут быть счастливыми. Это безумно пугает болгарина, но в то же время он осознает, что ему это нужно и все. Он уже какое-то время совершенно не думал о квиддиче и это казалось каким-то безумством и совершенно нетипичным для него. С Йенсен он словно заново рождается каждый раз, становясь намного мягче и податливей. Это нужно было срочно исправить, но только не сейчас. Сейчас он готов на все, только бы видеть ее улыбку, которая сводит с ума и затуманивает разум, - Мы почти прилетели, - сообщает он, делая еще круг над замком, аккуратно спускаясь во двор. Никола слазит с метлы и подает руку девушке. Метла слегка пружинит, прежде чем оказаться в его руках. Болгарин заботливо берет ее в руки и делает глубокий вдох. Морозный воздух обжигает легкие, но Краму это нравится. Легкое неприятное ощущение «возвращает» его на землю и дает понять, что все это – не просто сон, а происходит на самом деле.
Зайдя внутрь, Никола указывает на лестницу, - Жди меня yнаверху, я только поставлю метлу и прочту письмо. Мало ли, что-то важное, - о письме он говорит совершенно безразлично, потому что сейчас оно волнует меньше всего. Стоило бы забыть и о метле хотя бы на пару минут, но он не мог. Крам не будет Крамом, если оставит все просто так, а не поставит на место. Маг заходит в помещение, где хранил метлы и аккуратно вешает ее на крючки, заботливо проведя пальцами по рукояти. Она все еще была теплой от их тел. Закрыв за собой дверь, болгарин взмахивает палочкой, дабы никто не мог туда проникнуть. Помимо антимаггловских чар, у дома не было абсолютно никакой защиты. А вот метлы пережили бы войну, если бы она вдруг начнись она прямо у его стен. Метлы -  самое важное, что было здесь. До момента, как тут появилась Виктория. Норвежка – словно цветок, который требовал заботы и ухода, потому что запросто мог зачахнуть в окружении Никола. Он не умеет думать о других. И это даже волнует его, что удивительно, но только не сейчас. Болгарин уже готов бросить все и аппарировать прямо в гостиную, чтобы прижать невесту к себе и жарко поцеловать. Он детально представил, как все будет, когда он поднимется к ней. Немного начинала кружиться голова от картин в голове мага. Но все это может стать реальностью. Осталось так немного.
Молодой человек подходит к сове и забирает у нее из лап аккуратный свиток и отпускает птицу. Крам достаточно быстро поднимается наверх, заходя в гостиную. Он взмахивает палочкой и огонь начинает гореть ярче. Маг присаживается рядом с девушкой и, прежде чем начать читать, притягивает ее к себе, жарко целуя, - потерпи еще минуту, - шепчет он ей и слегка отодвигается, дабы норвежка не видела содержания письма. Он не знал, кто ему написал, но все равно делиться всем он еще не готов. Слишком рано. Но хотелось. Никола видит печать свей семьи и понимает, что это письмо из Варны. Наверняка София снова пишет, как соскучилась по сыну. На его лице улыбка, потому что письма от матери всегда были наполнены таким теплом, что ему вполне хватало любви и не требовалось чего-то большего, кроме секса, от других женщин, которых в его жизни было не так уж и плохо. Письмо слишком короткое, но он не придает этому значение, пока не начинает читать.
«Никола, возвращайся в Варну. Отец убит.
София»
Эти слова Крам проговаривает про себяи они отдают эхом. Он видит, что руки дрожали, когда мать писала это письмо и его самого начинает колотить. Он сминает свиток, отбрасывая в сторону, и просто падает на пол, на колени, хватаясь за волосы. Кажется, он вырвал клок, потому что потянул слишком сильно. Ему нужно домой. Срочно. Виктория все еще здесь? Не должна, - Уходи, - сухо говорит Никола и делает глубокий вдох. Но это не помогает. Трясти начинает еще сильнее.

Сложно было поверить в то, что Златан мертв. А о том, что убит, Никола совершенно не хотелось думать. Это могло бы быть злой шуткой и Крам бы начистил морду тому, кто это придумал. Но нет. Это не шутка, потому что письмо написано матерью. София бы никогда не стала так шутить. Она слишком серьезная женщина для такого. Но молодой человек все равно отказывался верить в то, что все это правда. И лишь один человек, который мог быть в этом повинен. Гриндевальд. Когда семья встала на сторону Темного Лорда, уже не раз им угрожали, пытались убить. Только все это казалось сущей ерундой и вызывало лишь смех. Да как кто-то может додуматься напасть на них? Они же Крамы, они же под защитой Волдеморта. Но нет. Что-то пошло не так и все рухнуло в один момент. Отец всегда был для Никола примером. Был тем, на кого хотелось равняться. И он невольно думает о нем в прошедшем времени. И это убивает. Вокруг болгарина сейчас была пустота. И все звуки отдавались эхом, словно были где-то далеко. Он пытается ровно дышать и закрывает глаза. Кулаки сжимаются и упираются в пол так сильно, что он вполне бы мог сделать там дырку. По крайней мере, ему так казалось. Пол слишком крепкий, как и весь замок. Нужно постараться, чтобы такое произошло.
- Я что-то непонятно сказал? – На выдохе говорит Крам и открывает глаза, не поворачиваясь к девушке. Она сидит чуть поодаль и касается его плеча. Еще бы несколько минут назад Никола отдал все за то, чтобы эти аккуратные пальцы касались его тела абсолютно в любом месте. А сейчас ему плевать, и хочется побыть наедине с самим собой, чтобы как-то смириться с мыслью о том, что отца больше нет. В таком состоянии отправляться в Варну - глупая затея. Нужно хотя бы немного прийти в себя, чтобы были силы встать. Ноги болгарина были словно вата и, скорее всего, не послушались бы его, встань он на них. А еще он не знал, что сказать Йенсен, которая скорее всего ждала от него каких-то объяснений. Но в горле в один миг пересохло и изо рта раздавался лишь тихий хрип. Он хотел еще раз повторить, чтобы она уходила, но не мог. И в голове были одни лишь противоречия. Виктория нужна ему, очень сильно, но не сейчас. И на это было много причин. Сейчас здесь не должно быть норвежки. Нет, ни тогда, когда он так слаб, что даже выговорить слова с трудом получается. Она не должна видеть его таким жалким и беспомощным. Он не хочет этого. Она должна видеть лишь того Крама, который способен защитить ее от любых невзгод. А что он может сейчас? Ровным счетом ничего. Даже защитить от самого себя.
- Он мертв, - шепотом говорит маг и это все, на что его хватило. Никола просто смотрит на огонь и почти не двигается. То, что он еще жив, выдают лишь его глаза, которые изредка моргают, и грудная клетка, поднимающаяся то вверх, то вниз. Болгарин разжимает кулаки и опирается на свои ладони. Было видно, как содрогаются его запястья. Словно ему переломали все кости в руках, а он все еще пытается держаться. А был ли смысл? Может, стоит рухнуть прямо сейчас на пол и пролежать так до самого утра, пока хотя бы немного не отпустит, - Уходи, - повторяет он твердо и грубо. В голосе даже чувствуется какая-то ненависть. Девушка просто не должна всего этого видеть. Нет. Он не должен был читать эту сову. Не сейчас. Он этого накатывала злость. Из-за того, что он сам все рушит. Но Виктория не понимала, что надо уйти. Пыталась что-то узнать, утолить боль прикосновениями, совершенно не зная происходящего. Ему бы стоило об этом подумать. Но он не может. В голове только мертвое тело отца. И как же его убили? Пытали ли до? Использовали магию или что-то маггловское? Слишком много вопросов. И ответы на них Крам получит лишь в Варне, если соберет себя в одно целое, что сейчас казалось совершенно невыполнимой задачей.
Крам смахивает с себя руку Йенсен и продолжает безотрывно смотреть на огонь. Говорят, что он успокаивает. Кто сказал такую чушь? Ему становится лишь хуже. И присутствие невесты все усугубляет. Он хотел ее, очень сильно. Но какие-то свои тараканы в голове не дают ему принять помощь от невесты. Да и, в конце концов, поплакать у нее на коленях. Для многих это абсолютно нормально – проявлять слабость. Вот только Златан учил его быть сильным, что бы ни случилось. Сильным быть не удается. А слабым не хочется. Вот и результат – когда он мечется меж двумя своими сущностями, ни одну из которых не может или, как во втором случае, не позволяет себе проявить, - Убирайся, - он резко встает и хватает ее за руку. Из него просто плещет негатив и затмевает адекватность. Он совершенно не думает о том, что Виктории может быть больно. Сейчас его волновало только то, что больно ему самому. И это чувство нескоро покинет его. Но он переживет этот период, когда будет отрицать абсолютно все. А потом станет проще. По крайней мере хотелось на это надеяться, - Не хочу тебя видеть, - Он поднимает ее руку немного вверх и сжимает еще сильнее. Теперь он даже не боялся, что может сломить ее хрупкое тело.

Понимание реальности сейчас напрочь отсутствовало. Никола просто не понимал, а, скорее всего, просто не хотел понимать, что же сейчас произошло. Тот факт, что Йенсен все еще никуда не ушла, дико злил его. Мужчине нужно побыть одному, а ему не дают остаться наедине с собой, наедине с горем. И хочется кричать, и хочется бить все подряд, но тело отказывается двигаться с места. Оно способно лишь на какие-то резкие движения, происходящие неожиданно даже для самого болгарина. Он не контролирует себя. Не контролирует мысли, эмоции, действия. И Виктории стоит как можно быстрее отсюда уйти, чтобы все не закончилось катастрофой. Ему плевать на последствия своих действий. Он бы не моргнул, если бы сломал норвежке руку. А он был так близок к этому. Сжать пальцы еще немного. И все. На этом наступит чертово начало конца. А может, просто конец? Для Крама смерть отца была полнейшим шоком и он знал, что отомстит за это, что если не достанет Гриндевальда, который, он уверен, виноват в этом, то все, кто приложил руку к убийство Златана умрут самой жестокой смертью, которая только существует. Никола клянется сам себе, что за это заплатят. Тот, кто всегда был авторитетом для всех трех сыновей, кто был умен и мудр – его нет. Мать была немногословна и не написала, что случилось, но смерть от возраста или же от несчастного случая казалась мужчине сущим бредом. Нет, Златан не мог умереть сам. Ему помогли.
- Сколько раз тебе повторять, что тебе нужно уйти? – шипит Крам, отпуская руку девушки, - Чувства совсем затмили голову? – он знает, что режет без ножа. Но лишь выпускание яда помогает ему не сорваться окончательно и не закричать так сильно, что вся Румыния встанет на уши, - Ты сейчас не нужна мне, - он не сильно думает, что говорит. Скорее всего, что-то грубое, что задевает девушку до глубины души. Но ему плевать. Пусть хоть ударить его, хоть заплачет от обиды. Ни один мускул не дрогнет на его лице. Семья для болгарина всегда была важнее всего остального. Важнее любой девки, какой бы привлекательной она не была. Вот и сейчас маг отодвинул ее на второй план, если не на последний. Он не может сейчас думать о ее чувствах, обидах и прочем. В голове крутится лишь идея мести. Самой жестокой, которая только может быть. Хочется разорвать в клочья виновных в этом. Он был еще не настолько стар, чтобы закончить свою жизнь в одну секунду, не дав своей семье с собой попрощаться. Это жуткая несправедливость, с которой Никола никогда не сможет смириться. Его мысли были полны эгоизма, потому что вопрос о том, как София и братья в миг вытеснился своими личными переживаниями и жаждой мести. Больше ничего не беспокоило болгарина прямо сейчас. Лишь норвежка, которая с первого раза не смогла понять, что стоит побыстрее отсюда уйти
- Чтобы когда я вернусь, тебя здесь не было, - он не уверен, что успел договорить и в одно мгновение исчез, перемещаясь на первый этаж. Он не любил аппарацию, но не было времени ждать. Он призывает свое пальто и набрасывает его на плечи, небрежно открывая дверь комнаты с метлами. Он так резко тянет метлу на себя, что срывает крепление и даже не пытается его поднять. Это совершенно нетипично для Крама. Он даже не закрывает дверь. Просто бежит к двери и на ходу запрыгивает на метлу, резко поднимаясь ввысь. Эта модель намного быстрее той, на которой он летал с Викторией совсем недавно. На несколько мгновений от даже прикрывает глаза, чувствуя вину за то, что произошло. Но это чувство быстро улетучивается с холодным ветром, который заставлял щуриться. Хорошо, что снега не было. Возможно, он долетит до Варны куда быстрее, чем рассчитывал. Мужчина поднимается еще выше, к облакам, где его точно не заметят никакие магглы. Сердце бьется так быстро и он, кажется, совершенно не чувствует холода. Лишь из-за сильного попутного ветра тяжело лететь, но в один момент он резко прекращается и Никола становится намного проще лететь. Он даже набрал скорость. Еще. Лететь на пределе возможностей метлы? Почему бы и нет. Не стоит говорить, что ему некуда торопиться. Его уже ждет семья, которая ему дороже всего на свете. Даже дороже треклятого квиддича.
Лишь спустя какое-то время Никола начинает чувствовать холод и запахивает пальто. Руки он слабо чувствует. Они, вот-вот примерзнут к рукояти. Он совсем не был готов к долгому перелету в такую погоду. Но нужно домой. И нужно время успокоиться. Но лучше не становилось. Ком стоял в горле, а внутренние органы словно были не на своих местах. Противоречивые чувства разрывали его. С одной стороны, очень хотелось быстрее оказаться в Варне. А с другой – хочется лететь в чертов Нуменгард, и своими собственными руками убить этого выродка, который больше никому не причинит зла. Как только от него все отвернулись, он, кажется, решил мстить. Крам не сильно интересовался подробностями происходящего, но точно знал, что его семья не единственная, кто пострадала. Не зря они выбрали сторону Волдеморта, не зря поддержали британца. Болгарин ни на секунду не пожалел о своем решении, о решении своей семьи. Вот только он и представить не мог, к каким последствиям это приведет. Все должно было закончиться не так.
Никола не знает, сколько прошло времени, но все еще было темно. Как только ноги касаются земли, он отбрасывает метлу в сторону и забегает внутрь, пытаясь глазами найти кого-то из семьи.