Других вариантов у них просто не было. Либо остаться здесь, либо попытать удачу. Мантикор в комнате было две, и их с Бэддоком, какое счастье, тоже было двое. Ну судьба, иначе же не скажешь! Кивнув, Абигейл приготовилась нажать на статуэтку, обращая все внимание на мужчину. И тихонько усмехается. Он волнуется, переживает, и тут, казалось бы, совсем не время смеяться, но от его вида просто нельзя оставаться серьезным, хотя надо. Надо держать смешинку в себе, не выпускать столь неуместное веселье. Ведь где-то там сейчас в опасности дети, и как медик она была обязана беспокоиться об их состоянии и быть готовой оказать им любую помощь. А не любоваться забавными выражениями лица своего партнера. Отбросив лишние мысли, столько не вовремя лезущие в голову, Турпин кое-как не упускает момент конца отсчета и давит на каменную мантикору, вдавливая ту в стену. Чтобы вскоре увидеть открытый проход.
Кирана такое открытие явно воодушевляет, ведь тот моментально налетает на нее, призывая выбираться наружу. Ну да, лишнее время тут задерживаться не хотелось. Вдруг опять застрянут или в ловушке из-за нерасторопности окажется только лишь кто-то один. Вот это было бы настоящим попадаловом. Когда она оказываются за пределами своей временной клетки, оба волшебника не могут не оставить это без внимания и отчаянно прижимаются друг к другу. Непонятно, кто был первым, но ведь это совсем не важно. Потерянное чувство безопасности, похоже, сближается. Даже слишком. Абигейл кивает на слова мужчины, молча признавая его правоту. В ее молодые годы, если можно так сказать, учитывая ее возраст, Хогвартс был безопасным и уютным. Здесь за тобой не гонялись какие-то твари, и ты не запирал себя в комнате со скелетом. Раньше. Теперь все иначе и это не могло не пугать.
– Конечно, вперед, – ей кажется естественным помочь в такой ситуации. Хотя вряд ли толку от нее будет много, но и обузой стать она себе не позволит. Понадобится, и прикроет детей собственным телом. Не только потому, что так надо. Это скорее долг перед собой, чем перед школой или Кираном. Последний начал двигаться стремительно, будто понимая, куда нужно двигаться. Его недовольство братом и его друзьями было вполне объяснимым. Беспокойство вынуждало выворачивать чувства так, что те скрывали свою истинную натуру за чем-то более грубым. По учителю сейчас можно было сказать, что он самолично был бы рад придушить детей, но она-то знает, что это только липкая маска волнения за чужие жизни. – Да, я тоже слышу, – Турпин готовит палочку на случай, если придется накладывать защитные. В бой с тварью она точно не полезет - навыки не те. Дальше действия уже как на автомате, такие, будто она заучивала их каждый день перед сном. Стать преградой, еще одним рубежом для монстра после Бэддока, который рванул вперед, чтобы защитить детей. – Сейчас не время устраивать разборки! Нужно уходить отсюда. Ну же, вы первые!

— Stupefy! Petrificus Totalus! — почти без паузы выдала Стеф, когда существо двинулось на них. Она даже не видела, она кожей чувствовала, как оно наступает, и с каждым его движением её сердце сжимала ледяная ладонь, всё сильнее и сильнее. Ей ли, почти выпускнице факультета храбрецов, было признаваться вслух, что у неё поджилки трясутся? Но она не смогла сдержать этого внутри, тем более, она точно знала, Элай не использует это против неё. Не тогда, когда он сам наверняка был перепуган до чёртиков: Стеф была почти уверена, что если бы они могли видеть в этой кромешной тьме, и без того бледное лицо Элая показалось бы ей ещё более бледным. Мертвенно-бледным, в какой-то мере. Неприятную и непрошенную аналогию пришлось стряхнуть с плеч и попытать удачи снова: кажется, заклинание не действовало, по-крайней мере, существо и не думало останавливать свой шаг.
— Incarceros, — произнесла она неуверенно, сбившись на последней ноте заклинания, и то вышло настолько откровенно плохо, что не причинило бы вреда и первокурснику, стоящему на месте. Тут-то паника и начала захватывать с головой.
— Вы там определились или нет?! — в отчаянии вскрикнула она, не отрывая глаз от ползущей на них темноты. Но ответить ей никто не успел: на месте происшествия появились совершенно неожиданные участники, и в кои-то веки Стефани Кармайкл готова была вслух признаться, что рада кого-то видеть. Не то чтобы, впрочем, это слишком много значило: вполне вероятно, они прямо сейчас пойдут на ужин невнятной чёрной штуковине, а мелочь оставят на десерт, чтобы забить желудок в запрещённые любому разумному существу часы. Ночной дожор, так сказать.
— Сейчас это не так важно! — наконец, вышла из оцепенения Стеф и, толкнув Элая в сторону стены, одним движением подскочила к Хэмби, который старательно нащупывал что-то в темноте. Она, конечно, слышала абсолютно всё, о чём они говорили за спиной, но страх мешал ей толком реагировать и воспринимать слова, поэтому они действительно обретали смысл только сейчас. В сторону Стеф шарахнулась как раз вовремя — из палочки Роба вырвался огромный шар света, который заставил её прикрыть глаза и поднять к ним ладонь, чтобы хоть как-то защититься от такого резкого перепада между кромешной тьмой и ясным, почти дневным, светом. Существу такие фокусы, кажется, тоже не понравились: Стеф удалось уловить быстрое движение чего-то чёрного буквально краем глаза. Краем другого глаза она ловит неловкое движение мальчишки Хэмби по абсолютной черноте — тоннеля! Сердце отбивает радостную чечётку. Может, жизнь не закончится в подвале школы в восемнадцать лет, и даже без аттестата.
— Тут тоннель! Бегом, давай внутрь! — скомандовала она. Они снова погрузились в темноту, но она успела подтолкнуть мальчишку вперёд и схватить девчонку за шкирку, буквально притягивая её к себе. Помрёт по пути, потом проблем не оберёшься, а вид у неё был самый что ни на есть мертвецкий. Хотелось надеяться, что просто так играл непонятный свет, которого в большинстве своём просто не было.
Она почти наткнулась на стену, но двинулась в тоннель, выпустив сноп искр, чтобы дать сигнал остальным, вероятно, растерявшимся в темноте. Надо было выбираться, и пусть тоннель был узким, с трудом вмещал одного человека в ширину, всё же они смогут пробраться по нему куда-нибудь, и это всяко было лучше, чем оставаться наедине с самой чернотой, которая высасывала душу похлеще дементоров. Не то чтобы Стеф часто встречалась с дементорами, чтобы сравнивать, конечно.