[indent] Капли дождя, перемешанные со снегом, звонко ударяются о плотно натянутую ткань черных зонтов, с глухим звуком стекая по спицам и падая на холодную землю. На кладбище мало людей и она не была уверена наверняка, всегда ли среди каменных плит и холодного гранита, царит столь звенящая, даже пугающая, тишина. За свою не долгую жизнь, ей довелось посетить это место всего пару раз. Несомненный плюс – избегать смерть на протяжении 20 лет жизни. При других обстоятельствах она бы никогда не оказалась в окружении молчаливых надписей скорби и увядших цветов, деликатно обойдя эту тему еще раз. В понедельник она шла на работу без особых ожиданий, так же, как и всегда, еще не подозревая, чем обернется этот чертов день. Горечь от болезненных воспоминаний подкатывает к горлу, отзываясь тошнотой и мелкой дрожью. Она еле слышно выдыхает, отгоняя нахлынувшее наваждение. Настойчиво пытается избавиться от малейшего напоминания, вычеркнув этот образ из собственной жизни. Увы, пока безуспешно. Фантомное кольцо на безымянном пальце, все еще жжет, не смотря на то, что след от металлического ободка уже давно исчез и мало что указывало на его присутствие последние два года. Сильвестри машинально ежится, натягивая рукава сильнее, чтобы спрятать немного покрасневшие от холода руки. Вся неделя выдалась до безобразия холодной, словно подчеркивая настроение последних дней. Теперь поздно вспоминать, пытаться делать выводы, осуждать и даже искать причины. Он ушел, не оставив даже записки, оставалось смириться и выполнить ту малую часть, что она могла. Впрочем, с момента, когда кольцо исчезло с пальца, Гринграсс перестала быть обязанной и уже тем более, она ничего и никому не была должна, но чертова привычка выполнять роль «невесты» на показ, все еще толкала вперед, заставляя проснуться утром, выбрать из шкафа черное шерстяное платье ниже колена и в полдень выйти из дома, направляясь на похороны человека, который ей никогда не нравился.
[indent] Она с каменным лицом наблюдает за церемонией, желая оказаться как можно дальше от этого места, но, увы, ей, как приближенной [с чего бы это?], уготовано место «в первом ряду». Забавно, как мастерски Вейзи играл отведенную ему роль, преподнося все так, что его невесту, которая, к слову, совершенно не ладила с покойником и пару раз была на грани от того, чтобы задушить *** [о покойнике ведь плохо не говорят?] собственными руками, считают чуть ли не членом семьи. Сильвестри понадобилось не мало усилий, чтобы корректно отказаться от «чести» стоять рядом с родными. Последнее наказание, ловко придуманное Вейзи. По сути, достойно аплодисментов, вот только тот, кому они были адресованы, ушел в неизвестном направлении, даже не оставив записку. Оставалось лишь молча терпеть и следить за происходящим. За дорогим деревянным гробом из темного дерева, наполированным до блеска, с золотой отделкой и кованными ручками. За изящными букетами и одинокими розами. За искаженными горем и разочарованием утратой, лицами людей. Она прекрасно вписывалась в эту картину, воплощая собой молодую особу, от лица которой буквально отхлынула вся кровь, выставляя на показ оболочку, мало напоминавшую ту Силь, которой всегда восхищалась Морин. Возможно, со стороны создавалось ощущение, что она в шоке. Собственно, так и было, вот только истинной причины подобного состояния, еще не знал никто. Двухлетняя война подошла к концу, но еще никто не знал об этом, продолжая задавать вопросы и бить по больному в десятках изощренных вариантов пытки. В какой-то момент она ловит себя на мысли, что абсолютно не понимает размаха мероприятия, учитывая, что покойнику уже все равно и в деревянном ящике покоится обычный, холодный и изрядно напомаженный труп, а не тот за кем все так горюют. Плавно переходит к рассуждениям о том, что, не смотря на показательную часть, «гостей», готовых отправить Уоррингтона в последний путь, оказалось не так уж и много. Едва ли, здесь наберется полтора десятка человек, а, значит, он не нравился не только ей. Смещает остекленевший взгляд на заливающуюся рыданиями женщину, окруженную парой незнакомых человек. Кажется, ее представили как мать, но Гринграсс на запомнила ничего из вступительной речи, приветствий перед началом церемонии и каких-то знакомств. Просто кивала и выражала соболезнования, не особо разбираясь кому адресованы слова сострадания. Отвечала на неудобные вопросы об отсутствующем женихе, приносила извинения и снова сочувствовала, как по команде, проговаривая заранее заготовленную пластинку.
[indent] Она безразлично блуждает взглядом по раскрасневшимся лицах членов семьи, мысленно одергивает себя в момент, когда гроб начинают опускать в заранее подготовленную яму. Прогоняет ту проснувшуюся с годами циничность и опускает взгляд на носки туфель, увязшие в смеси земли, снега и дождя. Полностью игнорирует разговоры вокруг, уставившись в одну точку и вздрагивает, услышав обращение от той самой матери, которую еще пару минут назад, она рассматривала.
[indent] - Как хорошо, что вы успели. Сильвестри говорила, что из-за работы не сможете, - голос женщины дрожит. В какой-то момент Гринграсс кажется, что обращение адресовано к ней, но пару секунд спустя, она осознает, что взгляд женщины устремлен за плечо, на кого-то сзади, - Он был бы рад, я знаю, - Силь не надо поворачиваться, чтобы догадаться, кому адресованы эти слова. Она машинально кивает, чувствуя, как подкашиваются колени. Смотрит куда угодно, лишь бы не оборачиваться. Еще раз пожимает раскрасневшейся женщине руки, выражая сожаления, уже не известно в  который раз. Вместе с остальными гостями, идет к выходу с кладбища, сжимая рукоять зонтика и устремив взгляд строго перед собой. В какой-то момент ей кажется, что если игнорировать, все исчезнет само собой. Словно плохой сон, он которого легко можно отделаться, убедив себя в том, что монстров не существует. Голоса людей затихают, звук шагов становится тише, пока не сокращается до пару туфель, звонко постукивающих каблуками по каменной плитке и еще одних, отдающих куда более глухим звуком.
[indent] Она заходит за угол и резко оборачивается, понимая, что это наваждение не прошло, не исчезло и стоит прямо перед ней. Признаться, в первый миг она подумала, что куда больше обрадовалась бы духу Уоррингтона, но мужчина, стоявший в паре шагов от нее не был похож на мертвеца [пока что]. Сильвестри молчит, чувствуя, как тишина начинает отдавать звоном в ушах, разбавленным шумом капель, все так же планомерно ударяющихся о ткань зонта. Пристально смотрит в глаза. Еле слышно выдыхает. Складывает зонт, деликатно облокачивая его на стены здания. В три быстрых шага оказывается рядом и заносит руку, со всей силы ударяя его по щеке. Ладонь начинает гореть, но это чувство кажется даже приятным. Гринграсс молча смотрит на обидчика, чувствуя как губы начинают трястись и машинально закусывает щеки изнутри.

[indent] Отрицание. Во вторник, она проснулась одна в холодной комнате, не сразу понимая, что произошло. Осмотрелась по сторонам, зацепила все ту же неизменную бутылку джина, не тронутый поднос с едой, оставленный на столе с прошлой ночи, книги на полках и полное отсутствие жизни вокруг. Положила правую руку, ну пустое место на кровати. Флегматично посмотрела на смятую простынь, будто в ней может быть какая-то зацепка. Быстро сделала вывод, что эта половина кровати давно пустует и подушка успела остыть. Немного обиделась, ведь ее не разбудили на работу. Вздохнула. Еще раз зацепила взглядом ту самую руку. Что-то в ней казалось странным и понадобилось чуть более 10 секунд, для осознания всего масштаба произошедшего. В один момент ей стало не по себе, будто реальность, в которой она находилась, затрещала по швам, выдавая абсурдность происходящего. Металлический ободок на безымянном пальце исчез, оставив после себя лишь слабый след, которому было суждено сойти на нет в течении дня. Она осмотрелась еще раз, в этот раз резко и потерянно вертя головой из стороны в сторону. Не увидела ничего нового. Молча встала и, собрав свои вещи, быстро покинула поместье Вейзи, наспех попрощавшись с домовиком. Волновались ли родители, что она не вернулась домой? Возможно, стоило послать весточку хотя бы Морин, но зная чрезмерно любопытную мать, информация о том, что старшая дочь осталась в доме жениха, в ее голове прозвучала бы как подтверждение того, что помолвка была удачной идеей и все идет как и было задумано, по тщательно разработанному плану. Не хотелось расстраивать или, что более вероятно, она просто не была заинтересована в новом перфомансе. Так или иначе, оставалось только предполагать, что случится с Розалин Гринграсс, когда та узнает о расторжении помолвки.
[indent] Идти домой было глупо. Она шагала в неизвестном направлении, шумно выдыхая холодный воздух, образовывающий облачка пара, пока не уперлась в тупик. Остановилась. Впервые с момента пробуждения, «перевела дыхание», убирая с лица растрепанные волосы и взглянула на часы, безразлично наблюдая за секундной стрелочкой, бодро смещающейся вверх, к заветному XII, чтобы после начать плановое падение вниз. До начала рабочего дня оставалось чуть более 40 минут, а значит, у нее было не так много времени, чтобы собраться с мыслями и выяснить, что, черт возьми, произошло этой ночью. Собравшись с мыслями, Сильвестри достала волшебную палочку и апарировала поближе к Британскому Министерству Магии, чтобы успеть до того, как толпы работников заполнят мраморный холл. Наспех приведя себя в порядок в женском туалете, она направилась в Отдел обеспечения магического правопорядка, будучи твердо уверенной, что все произошедшее не более чем глупая шутка и он на славу посмеется, когда увидит ошарашенную невесту [или уже нет?] в дверном проеме кабинета. Но, этого не произошло. Не во вторник, не в среду, не даже в четверг. Вейзи исчез, так же как и кольцо, не оставив ни одного логичного объяснения.

[indent] Гнев. Ее никогда не бросали. Вот так надменно, молча и беспардонно, нарушая все видимые и условные границы. Будто надоевшую куклу, которой даже не суждено оказаться на полке, будучи забытой, где-то под кроватью [или на кровати, что собственно и произошло]. Это не был брак по любви и уж точно не стал оным в процессе помолвки. Разрыв был не избежен, вот только методы и итог, не были одобрены. Она не привыкла оставаться без последнего слова, пусть даже исход был решен и не важно, насколько пламенная речь прозвучит из уст. Это не меняет факта. Он издевался, ломал, пытался склонить и после бросил, даже не удосужившись сказать об этом в лицо. Сейчас Сильвестри была так зла, что буквально сдерживалась, чтобы не вцепиться ему в горло, выплевывая одну за другой все претензии, что накопились за это время. Практически бесцветные глаза на мгновение блеснули красным, тут же вернувшись к привычному зеленому цвету но, куда более насыщенному, чем в обычные дни.
[indent] - Делаю то, что должна была уже о-очень давно, - она мелодично затягивает «о», подчеркивая все то время, что было потрачено на ожидание. Мысленно жалеет, что не сделала этого раньше и что не сможет повторить, ведь Фауст с силой сжимает предплечья, будто подозревая, что следом за ударом последует еще один. Кажется, он хорошо знал свою невесту [погодите, уже ведь нет?].
[indent] - А что не так?, - она наигранно удивляется, демонстративно осматриваясь по сторонам. Сильвестри знала, что поблизости никого нет, ведь мать Уоррингтона заботливо предупредила, где состоятся поминки и как добраться до необходимого места, но это не отменяло той театральщины, что проснулась именно в этот момент, - Я ведь тебе ничего не должна. Так чего же ты боишься, Вейзи?, - и снова «шаг назад», быстрый откат к тем самым отношениям, что преследовали их последние два года, обволакивая липкой ненавистью к любому поступку друг друга. Ночь понедельника была ошибкой. Досадной, глупой, бесполезной потерей времени. А ведь в какой-то момент ей действительно казалось, что все может быть иначе. Самонадеянно и беспечно. Такие люди не меняются, она должна была знать.
[indent] - О да, получила. Отметила этот день как лучший в своей жизни, - Силь буквально выплевывает слова, чувствуя как по телу прокатывается волна раздражения. Она давно хотела разорвать эту чертову помолвку, но на своих условиях. Чтобы не гадать, что произошло и почему все обернулось именно так. Сильвестри Гринграсс не нравилось быть брошенной и, забавно признавать, но Уоррингтон смог ей нагадить даже из могилы, запустив весь этот механизм.
[indent] - А, знаешь, компенсация не помешала бы!, - она резко ударяет ладонями в грудь мужчины, пытаясь высвободиться из цепкой хватки. Дергает плечами, повторяя удар еще раз и еще, потеряв упору, отшатывается назад, не сводя взгляд с лица бывшего жениха. Она столько раз представляла, как произойдет этот разрыв, но ни один из сценариев не был похож на то, что в итоге вышло. За последние 3 года изменилось многое. Она начала меняться и сегодня этому должен был наступить конец. Прощай та, что пыталась найти общий язык, переживала и хотела помочь, жертвуя собственным комфортом, привет, Сильвестри, которую так боялись грязнокровки в старших классах школы.
[indent] - Ты изгадил три года…, - Силь раздраженно отбрасывает прядь волос, упавшую на лицо, - Три чертовых года моей жизни, отравляя буквально все вокруг, - она взмахивает рукой и цедит сквозь зубы, отчеканивая каждое слово. Говорит достаточно тихо, но это никак не влияет на итоговую атмосферу вокруг, - и даже не соизволил оставить записку, бросив меня в собственном доме?!, - Гринграсс нервно дергает плечом, чувствуя, что от былой симпатии [зародившейся не так давно] ни осталось и следа, - Да, черт возьми, я хочу компенсацию! Потому что ты – худшее, что со мной случалось за последние 20 лет!